Девять жизней Дьюи. Наследники кота из библиотеки, который потряс весь мир - Вики Майрон

Чуть дальше он заметил вывеску ветеринарной клиники. Окна ее были темными, но Билл издали увидел, что туда вошел человек. Бросив машину на перекрестке, он добежал до двери и стал стучаться. Внутри у котенка продолжало булькать, он истекал кровью.

Какой-то человек открыл дверь, и Билл сунул ему несчастное животное.

– Вызовите врача. Пусть он им займется. Я все оплачу вечером, а сейчас опаздываю на работу.

Человек забрал котенка, и Билл бегом вернулся к машине и успел вовремя примчаться на работу.

Когда вы спасаете животное, между ним и вами возникает особая связь. Допустим, вы вытащили из пруда тонущую собаку или освободили ее от цепи, стянувшей ей горло, или обнаружили где-то на заднем дворе брошенного без еды и питья пса и накормили его. Для вас это было просто волнующим событием дня, но собака отлично понимает, что попала в беду, а вы ее выручили. То же происходит и с кошкой, которую вы не только прикармливаете, так что она уже не хочет от вас уходить, а забираете домой, когда она больна или умирает от голода, и навсегда оставляете у себя. Так случилось с Дьюи, когда зимой 1988 года я достала его из короба для возврата книг. Подобно Дьюи, большинство животных на всю жизнь сохраняют благодарность своему избавителю, в противовес многим людям, которые – что бы вы для них ни сделали – находят повод отвернуться от вас.

А если животное ранено и нуждается в серьезном уходе? Тогда связи становятся еще крепче. Мы с Дьюи привязались друг к другу за ту неделю после его спасения, когда я лечила его обмороженные подушечки лапок. Дьюи сразу понял, что моя доброта не сиюминутна, что я буду с ним до тех пор, пока он во мне нуждается. И я тоже его узнала. Это звучит банально, но как иначе сказать? Я узнала его открытый и приветливый нрав, его доверчивость и дружелюбие. Я видела его в беспомощном состоянии, поэтому поняла его истинную натуру. Я знала, что он мне благодарен, даже любит меня, хотя мы провели вместе всего несколько дней, и что он никогда меня не оставит. Мне нравится говорить, что мы смотрели друг другу в душу, и, возможно, так оно и было. Думаю, между нами действительно зародилась глубокая взаимная связь, становившаяся все сильнее в течение последующих девятнадцати лет. А может, просто мы слишком много были вместе и поняли, что мы оба существа с открытым сердцем, готовым к любви.

Нечто подобное произошло и с Биллом Безансоном. Он еще не любил котенка, когда бежал с ним к ветеринару. Это был просто акт милосердия со стороны человека с добрым сердцем, который никогда не оставлял без помощи попавшее в беду животное. И наверное, было бы преувеличением думать, что он полюбил малыша, когда пришел к ветеринару после работы и узнал, что каким-то чудом котенок выжил. Ведь с того памятного сентября 1968-го Билл Безансон ни с кем не завязывал серьезных отношений. Напротив, он двенадцать лет старательно избегал таких отношений и ожесточал свое сердце против любой связи.

Будет более правильным сказать, что Билл Безансон пришел в восхищение от стойкости и живучести котенка. Это крошечное создание весом всего в несколько фунтов и возрастом не старше полутора месяцев оказалось настоящим борцом за жизнь! Билл ошибался, когда думал, что котенка швырнули в машину или что он сорвался с балкона. Нет, он выпал из когтей хищной птицы. Ранним утром охотится за пищей только сова. Она пикирует на маленькое животное, наносит сильный удар своим острым клювом, стараясь перебить позвоночник, и только в гнезде окончательно его добивает. Котенок выдержал первый удар и стал драться с совой, поэтому у него на мордочке были следы от ее когтей, и во время схватки сова случайно выпустила его.

– Да, ну и кот! Просто ужас берет! – изумленно повторял ветеринар, которым оказался человек, утром вышедший навстречу Биллу, описывая ему полученные котенком повреждения. – Надо же, упал с неба прямо вам на крышу… Даже представить страшно!

– Так он и получил свою кличку, – обычно заканчивал Билл рассказ о том случае. – С того момента он стал называться Спуки[13].

Спуки оставался в клинике целую неделю. Восхищенный им доктор лечил его бесплатно, Биллу приходилось только покупать лекарства, правда в большом количестве. Спуки нуждался в серьезном лечении и уходе. Он получил травму от удара, колотую рану и в дополнение ко всему инфекцию. Все его крошечное тельце было в синяках и глубоких царапинах, к тому же у него были настолько серьезные внутренние повреждения, что в течение месяца он не мог принимать твердую пищу. Билл кормил его с ложечки несколько раз в день. Спуки зашили рану на груди, нанесенную острым клювом совы, поэтому на шею ему надели защитный конус из пластика, чтобы он не мог порвать швы зубами. В этом воротнике, похожем на мегафон, малыш выглядел невероятно жалким и трогательным.

Но даже в таком виде он был прелестным. Хотя ему не было еще и двух месяцев, можно было представить, что он станет стройным и худощавым. У него была длинная узкая мордочка, похожая на морду пантеры, в посадке головы с большими умными и спокойными глазами чувствовалось нечто царственное, как у кошек на древних египетских резных изображениях. При обычном освещении он казался совершенно черным, но на солнце, которое он очень любил, высвечивался блестящий рыжеватый подшерсток. Вел себя Спуки ровно, на людей не бросался, не приставал к ним с жалобным мяуканьем, не таскал карандаши, но этот медный оттенок шерстки выразительно говорил о таящейся под внешним благодушием смелой и сильной натуре. Уже теперь было ясно, что он не даст себя в обиду.

Привязался ли Билл к Спуки всей душой за тот месяц, когда кормил его с ложечки? Если допытываться, вероятно, он сказал бы, что именно тогда и полюбил котенка. Но спустя тридцать лет это трудно было бы утверждать. Да и кто может точно сказать, когда и от чего зарождается любовь?

Впрочем, это не так уж важно. Важно то, что сам кот полюбил Билла Безансона сразу и навсегда. Перебравшись в новое жилище, Билл первым делом вырезал отверстие в натянутой на дверную раму москитной сетке, чтобы Спуки мог свободно входить и выходить. Пока Билл работал на конвейере или в гараже, Спуки разгуливал по улицам и по окрестностям городка. Но как только Билл возвращался с работы, он мчался домой. Если Билл не заставал его сидящим у двери в дом, то стоило ему крикнуть «Спуки!», и тот летел на зов сломя голову. Зачастую он бежал издали, и Билл видел, как кот буквально перелетает через забор. Он с разбегу налетал на Билла, терся и вился вокруг его ног, не давая ему шагу сделать. Билл укладывался с банкой пива на диван, а Спуки ложился ему на живот, вытянув на его груди лапы, и лизал его в нос. Улица его уже не интересовала, он предпочитал находиться со своим другом. Иногда они целый вечер сидели рядом.