Боги Третьего рейха - Ганс-Ульрих Кранц

— Как помочь? — Я даже забыл поздороваться от удивления. — Кто сказал?

— Меня послал к вам один мой знакомый, букинист. Он дал мне какие-то документы в конверте и сказал, чтобы я отдал их вам. Он сказал, что, по несчастью, не смог передать их вам лично, хотя и назначил вам встречу. Еще он сказал, что взамен вы сможете мне помочь.

— Готов биться об заклад, — пробормотал я, — что вашего букиниста зовут Ружеро Милавия.

Шпеер тут же кивнул, улыбнувшись. Видимо, он решил, что теперь я и в самом деле соглашусь ему помочь. Как говорила девочка Алиса у Льюиса Кэрролла, чудеса все прибывали.[3]

— А что вас просили мне передать?

— Вот. — Шпеер достал из небольшой папки, которую держал в руках, несколько листов бумаги и протянул их мне. — И… нет, я должен быть с вами полностью откровенным. Я не договорил тогда. Я очень много читал об этом, ходил по архивами уверен, что те, кому удалось сбежать из осажденного Берлина, из Германии тогда, в 1945-м, — все они убежали на Тибет. Чтобы создать там новое, чистое, истинное арийское государство. Потому что они отыскали там предков и получили их одобрение. Сделал это рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Вот что я вам хотел сказать. Вот что совершенно точно знает тот Ференц, которым я был в прошлой жизни. И его долг, а значит, и мой, ехать туда. Я говорил и с другими людьми. Все они, не сговариваясь, чувствуют то же самое. И теперь я еду в Тибет.

— А чем же могу вам помочь я? И кто такой вообще этот Ружеро Милавия?

— Ружеро… Он помогал мне одно время, давно, когда я только-только осознал свою прошлую жизнь. Он тогда объяснил мне многое. Оказалось, что он тоже давно этим интересуется. Признаться, с тех пор я его не видел, прошло почти десять лет.

А несколько дней назад он позвонил мне и просил приехать к вам с бумагами, которые я получу отнего. Он сказал, что вам их обещал. Он сказал, что взамен вы мне поможете.

— Да как же я могу помочь? Никакой прошлой жизни я не осознавал.

— Ружеро сказал, что у вашего отца хранилась руна, которая принадлежала мне. То есть штурмбаннфюреру СС Ференцу в прошлой жизни. Руна «волчий крюк».

Какое-то время я не знал, что и сказать. Моя предыдущая книга, в которой я рассказывал о том, как нашел эту руну в отцовском сейфе и что было потом, еще не вышла из печати. Рукопись читали всего несколько человек, которые вряд ли стали бы пересказывать ее содержание кому-то еще. Получается, что все было правдой: был загадочный Ружеро Милавия якобы букинист, который знал отца симпатичного веснушчатого Шпеера, знал про руну, знал, что интересует меня… Просто какой-то ангел-хранитель, да и только! Или демон, тут же подумал я. С тяжелым сердцем я вкратце рассказал Шпееру историю руны, потерянной мной в подвалах Хулчрата. Сказать, что он был подавлен, значит, не сказать ничего. Он был в настоящем горе. Потом он немного справился с собой и сказал:

— Беда в том, что для того, чтобы приехать туда и там открыть дверь, каждому нужна руна. Это ключ. Без ключа там делать нечего. Без ключа туда никого не пустят.

Шпеер окончательно расстроился, мне так и не удалось его успокоить. Посидев еще немного и заверив меня, что теперь ему лучше и он в состоянии вести машину, Ференц Шпеер ушел. На мои просьбы приходить еще, звонить и писать он не реагировал. Сел в cвой огромный автомобиль и уехал. Больше я о нем ничего не слышал.

Глава 5

Рождение Сверхчеловека

Переоценка всех ценностей

Проводив Шпеера, я вернулся в дом. Все казалось очень логичным, однако донельзя неправдоподобным! Точнее, непривычным. Получалось примерно следующее. Когда Шеффер, впервые побывав на Тибете, нашел там что-то — знание, или знание о знании, или артефакт, или еще какую-то тайну, — он доложил об этом Гиммлеру. Тот рассказал Гитлеру, но, судя по всему, должного интереса к этому фюрер не проявил. Тогда Гиммлер решил действовать в одиночку. С тех пор у Шеффера и появились тайные задания, исходившие от Гиммлера лично. Возможно, ему было поручено подготовить на Тибете место, куда бы рейхсфюрер мог бежать из Германии в том случае, если она проиграет войну. Судя по всему, Шефферу удалось выполнить это задание, а Гиммлеру удалось бежать из Германии в Тибет. Теперь он при помощи неизвестной магии или каких-то еще средств пытается снова собрать себе армию из бывших эсэсовцев, которые после своей смерти вернулись на землю в других человеческих телах. А неизвестный и как бы несуществующий человек Ружеро Милавия был одним из тех, кто разыскивал таких людей и «наставлял их на путь истинный».

Я развернул листы, которые переслал мне через Шпеера букинист Ружеро Милавия. Это были отпечатанные на скверном черно-белом принтере фотокопии двух рукописных страниц. Я отправился к себе в кабинет. Текст, написанный вкривь и вкось мелким крючковатым почерком по-немецки, с какими-то пометками на полях и между строчками, нужно было читать, сидя возле электрической лампы, а не стоя в прихожей. Пробежав глазами первые строчки, я почувствовал явное дежавю…

Еще в университетские годы я читал Шопенгауэра, хотя философия и не была моим профильным предметом. Повзрослев на пару лет, я прочитал все имевшиеся в библиотеке книги Ницше и о Ницше. И запомнил их довольно хорошо, потому что они произвели на меня сильное впечатление. Так вот, прежде чем я познакомлю вас с содержанием тех двух листов, которые дал мне Шпеер, позволю себе небольшое отступление.

Ответственность за толкование любых слов несет только тот, кто этим занимается, а вовсе нетот, кому эти слова принадлежат, не так ли? Любая идеологическая система — и нацизм не стал исключением — стремится превратить прошлое в некую дубинку, которой можно избивать политических противников. Так, философий Ницше со всей ее трудностью для понимания была сведена к броским лозунгам вроде «морали господ и морали рабов», «сверхчеловека» и «белокурой бестии». Все это было сделано вполне осознанно, с целью использовать философию в качестве подпорки нацизму, который строили Гитлер и его подручные. Но был ли Гитлер первым, кто «переписал» философию Ницше, или это было сделано еще до него?

Судьба наследия Ницше более чем драматична. При жизни он был доведен до безумия непониманием и одиночеством. А после смерти его идеи были вывернуты наизнанку и оболганы. Да-да, именно так.

После смерти философа в 1900 году все права на его рукописи и опубликованные труды получила его сестра Элизабет Ферстер-Ницше. Элизабет была ярой антисемиткой, а, позже большой поклонницей итальянского фашизма и Адольфа Гитлера. Через несколько лет после смерти Ницше разразился грандиозный скандал. К.Бернулли выпустил документальную книгу «Франц Овербек и Фридрих Ницше», куда включил ряд писем философа к его другу. В них свою сестру Ницше называл не иначе как «непримиримым противником его философии, чуждым его образу мыслей», а также «мстительной антисемитской дурой». Скандал закончился судебным процессом, в результате которого книги Бернулли обезобразили вымарками цензуры, закрасившей черным наиболее разоблачительные высказывания Ницше о сестре. Права на архив остались у нее, и, таким образом, на все махинации с наследием философа было дано безоговорочное добро.

Теперь почти во всем мире при упоминании Ницше вспоминают германский нацизм. Трудно упрощать даже идеологию нацизма, не то что философию Ницше. Но все же я попробую разобраться с основополагающими «китами» — ненавистью нацизма к евреям, славянам и арийским национализмом.

О последнем философ писал: «У современных немцев появляется то антифранцузская глупость, то антиеврейская, то антипольская, то романтгико-христианская, то вагнерианская, то тевтонская, то прусская». Вроде бы все ясно: славянские народы, их культуру, а также Россию Ницше всегда оценивал очень высоко и в одном из своих эссе подчеркнул: «… немцы вошли в ряд одаренных наций только благодаря сильной примеси славянской крови». Казалось бы, какие унизительные для потомков «великих ариев» слова! Но их проигнорировали. «Забыли» и то, что Ницше говорил о евреях:

Это самая сильная, самая цепкая, самая чистая раса из всего теперешнего населения Европы. Вся проблема евреев имеет место лишь в пределах национальных государств, так как здесь их активность и высшая интеллигентность, их от поколения к поколению накапливавшийся в школе страдания капитал ума и воли должны всюду получить перевес и возбуждать зависть и ненависть; поэтому во всех теперешних нациях распространяется литературное бесчинство казнить евреев, как козлов отпущения, за всевозможные внешние и внутренние бедствия.

А эти слова лично мне напоминают — ни много ни мало — какой-нибудь нацистский митинг тридцатых годов:

Не люблю и этих новейших спекулянтов идеализма, антисемитов, которые нынче закатывают глаза на христианско-арийско-обывательский лад и пытаются путем нестерпимо наглого злоупотребления дешевейшим агитационным средством, моральной позой возбудить все элементы рогатого скота в народе. Такой «политический расцвет» народа почти с необходимостью влечетза собой духовное обеднение и ослабление.