Как влюбить босса девушке в интересном положении за 80 дней (СИ) - Ночь Ева

— Ладно, только ради нашей дружбы. А то ты провалишь миссию и никогда не подберешься к Одинцову поближе. Нужно закрепить позиции перед корпоративом. Объект на тебя запал, будем подогревать, чтобы не остыл.

Я шумно выдыхаю. Анька молодец. Я как никогда нуждаюсь в ее поддержке.

— Не могу тебя бросить, подруга, ты из меня веревки вьешь, — строит из себя бедную родственницу Анька.

— Кстати, о веревках. Мы с Одинцовым шторы прикупили для комнаты отдыха. Так что мне их подшить надо.

— Егорова, ты в своем репертуаре!

— Уж какая есть, — показываю я телефону язык. Анька не видит, поэтому можно.

Отключаюсь и с чистой совестью сажусь со шторами возиться. Наметываю швы, пришиваю шторную ленту, а затем… строчи, пулеметчик! Шью я быстро и аккуратно, люблю наблюдать, как выходит ровная идеальная строчка. А сегодня у меня особое вдохновение. Я шью, и чудится мне, что не шторами я занимаюсь, а платье для принцессы ваяю. Для маленькой белокурой девочки, которой у меня никогда не будет… Но это не мешает фантазировать, и, может, поэтому тюль красиво драпируется и самый обычный материал превращается в полотно с идеальными складками, на которые приятно смотреть…

Одинцов

Она сама вешала эти идиотские тряпки на окна. Я наблюдал за ней через камеры слежения и бесился. Нет, где это видано? Ее место — у прилавка. В офисе достаточно персонала, которому за подобную работу деньги платят. А она удрала за полчаса до обеда и, балансируя на стремянке, цепляет шторы!

У нее, наверное, хорошо получалось, но я почему-то не о том думал, а следил, как она с ноги на ногу переминается и, черт побери, переживал, как бы Лика не свалилась.

Выйти и сдернуть ее с лестницы мне статус не позволял. Как это все будет выглядеть? Но меня даже не это сдерживало, а сумасшедшее желание ей задницу надрать. Вот это точно ни к чему. И шторы эти по большому счету — блажь. В офисе достаточно жалюзи на окнах. Зачем я только повелся на эту Егоровскую провокацию?

Лика разглаживала складки так любовно, что я чуть не загнулся, глядя на ее неспешные движения, наблюдая за колдовством пальцев. Ведьма, натуральная. Но это я для себя уже давно уяснил, поэтому не понятно: обвиняю или восхищаюсь.

А еще неимоверно бесило: они сползались. Им нравилось сидеть в этой комнате, пить чай и болтать, смеяться, сплетничать. Нет, похвальна идея сплотить коллектив, но почему именно она? Чужачка, что в обморок падает, как только включается электроприбор или компьютерная техника.

— Смотрите, что я придумала, чтобы у каждого была своя, индивидуальная чашка! — сияет ямочками на щеках Лика. — Они белые и безликие, и не понять, где чья. А если мы на каждую чашку наклейку приспособим, будет и весело, и индивидуально!

И это взрослые люди? Господи, да они хуже детей! Дерутся, хватают, смеются, ищут, кому что больше всего подходит. Фу!

— А это для генерального, — ржет Макс, выуживая дебильную морду с квадратным подбородком и надписью «Босс». Ни за что не буду пить из этой чашки!

— Пусть он сам выберет, если захочет. А нет — будет пить из белой. Тоже отличительный признак кристальной чистоты и суровой неподкупности.

Спасибо тебе, Лика! Какая же ты добрая!

В конце концов, я не выдерживаю и иду к ним. Там все же еда, как-никак. Думаю, и мне перепадет хоть захудалый бутерброд. Идти в гордом одиночестве в кафе желания нет.

Пока я собирался и колебался, позвонила Женька.

— Ты зачем матери рассказала, куда мы собираемся? — наехал я на нее. Вечерние размышления натолкнули меня на мысль, что Гошка вряд ли настолько тесно общается с моей родительницей. Нет смысла ему меня сдавать. А вот Немолякина — другое дело. У этой язык как помело.

— А что такого? — сразу же раскалывается сестра-предательница. — Тетя Лена спросила, а я и сказала. Это что, тайна? Ты не говорил, что шифруешься. Ты ей был зачем-то нужен. И вообще, знаешь что? Отвечай на ее звонки, а то она вечно жалуется, что ты вне зоны доступа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лучшая защита — это нападение. Женька выучила эту нехитрую науку в совершенстве, но я не тот, кто спускает ей с рук любые проделки.

— В следующий раз лучше поинтересуйся у меня, хочу ли я внезапно, совершенно случайно наткнуться на мать в магазине или в другом каком месте.

— В следующий раз держи свои планы при себе, и тогда мне не нужно будет врать или умалчивать о темных пятнах в твоей безупречной биографии.

Немолякина отключается, а я так и слышу, как она шваркнула бы трубкой, будь это стационарный телефон.

Когда я вернулся к «своим баранам», то есть к любителям, оказывается, шторок и чаепития, Лика уже сидела между Максом и Роном и о чем-то вдохновенно вещала. А эти двое склонились к столу, позабыв о своих чашках с дурацкими наклейками. У одного — подмигивающий компьютер, у второго — какой-то абстракционистический взрыв.

Интересно, чем они так увлечены? Красная пелена застилает глаза. Честное слово, из-за Егоровой я неврастеником стану. Ревность. Это называется ревность, — мягко толкается в мозгах гениальная мысль, которая окончательно портит настроение. Только этого не хватало для полного боекомплекта!

26. Нейтрализовать врага — главная задача бойца

Лика

— Ну, и чем это мы так увлечены в обеденный перерыв?

Этот рык я, наверное, распознаю даже во сне. Одинцов сейчас похож на огнедышащего дракона. Если присмотреться, то можно и дым из ушей увидеть. Я уж молчу про его губы. Ой, лучше не смотреть на Одинцовские губы, а то сразу становится жарко и неудобно.

С какой стати он так завелся? Совсем как драндулет на солнечных батарейках. Солнышко в макушку припекло — и дыр-дыр-дыр!

Инстинктивно я пытаюсь прикрыть рукой планшет, но он совсем берега потерял: хватает меня за кисть и отбрасывает руку, как дохлого скорпиона — в сторону.

— Мы тут это, — чешет в затылке Рон, — сайт фирмы изучаем. Кажется, только он может говорить спокойно. Макс почему-то побледнел и съежился, словно его в печень клюнули. А я так вообще онемела от счастья.

— И? — грозный рык сквозь зубы. Так и хочется сказать: не сжимай челюсти, а то пломбы выскочат и убегут в ужасе от такого буки и злюки.

— Лика говорит, сайт — дерьмо, — ну, спасибо, Рон! Твоя прямолинейность может дорого мне стоить.

— И чем же, Анжелика Антоновна, наш сайт вам не угодил? — У Одинцова глазик дергается, и мне стоит большого труда не хихикнуть. Это от нервов, клянусь!

Он хватает стул и присаживается рядом, отодвигая в сторону Макса, что пружиной вскочил и сам место уступил, запутавшись в стуле. Я еще никогда не видела, чтобы так боялись этого недоделанного ящера. Хотя, наверное, Максик просто умный. Зачем на рожон лезть, когда можно отодвинуться в сторону?

Я набираю побольше воздуха в легкие и снова вожу пальцем по странице сайта.

— Неудобный он, Александр Сергеевич, — вещаю. — А попросту — дебильный. Мало того, что не понятно, куда и чего, так еще и глючит, на пустые страницы выводит. Релевантность, — щегольнула я страшным словом, — низкая. Посещаемость фиговая, а поэтому сайт не работает. Он просто визитка, промокашка, в то время как мог бы стать отличным интернет-магазином, где наш товар хорошо продавался бы.

Одинцов замирает. Затем постукивает пальцами по столу, выбивая какой-то дикий ритм, похожий на сердцебиение землеройки.

— И что бы вы изменили, Егорова? — голос Одинцова звучит неожиданно мягко, но коварно. Я понимаю, что рискую, но остановить меня сложно. Да и запугать у него не получится. Я ему не Максик, и за дурочку держать меня нечего!

— Да многое. Этот дурацкий дизайн никуда не годится. Вообще не привлекает. От этого цвета детской неожиданности только закрыть страницу хочется. Меню криво-косо сделано и плохо разбито на разделы. А сами разделы можно и в виде кнопок на главной сделать, вместо дурацких слов «Мы на рынке торговли уже стопятьдесят лет! Нам доверяют многие!». Что за чушь икскьюсми, кому это интересно, сколько вы на рынке и кто вам доверяет. Я покупатель, я хочу в красивые кнопочки тыкать, к товару подобраться. На товар со всех сторон посмотреть, характеристики почитать, отзывы. А здесь? Ужасные фотки, характеристики через раз, отзывов ноль!