Ловелас для брюнетки - Илона Шикова

провожая Тамару Павловну. – А то как-то страшно становится при мысли, что я остаюсь совсем одна, еще и в незнакомом доме.

– Глупенькая, чего ты боишься? – моя собеседница треплет меня по голове и усмехается моей панике. – Задний и запасной вход я проверила, а ты сейчас за мной закроешь дверь. К тому же, охрана по периметру всю ночь ходит, так что…

Она разводит руками, а спустя несколько секунд покидает особняк, все-таки оставляя меня в гордом одиночестве. Вот это я влипла!

Ночь проходит в тревогах. Я не могу уснуть, постоянно ворочаясь с бока на бок и прислушиваясь к гробовой тишине дома. Даже пытаюсь посмотреть телевизор, но от этого еще тревожнее, так как из-за громкого звука в комнате не слышно, что творится за дверью. И засыпаю я ближе к рассвету, так и не выбросив все тревоги из головы – с такими нервами еще тринадцать ночей я просто не вынесу.

Утро заставляет выдохнуть с облегчением, даже несмотря на то, что проспала я всего четыре часа. Надо как-то взять себя в руки, чтобы к концу пребывания в доме Валевских не стать истеричкой.

Майя приезжает, как и договаривались, ровно в десять часов.

– Офигеть! – восторженно произносит рыженькая мою любимую фразу, когда я провожу ей обзорную экскурсию по дому.

– Потом будешь восхищаться, – ворчу в ответ, когда мы спускаемся по лестнице на первый этаж. – А сейчас давай подумаем, что мы можем им предложить.

Девушка тут же выключает режим восхищения, и начинается рабочий процесс. Для удобства располагаемся в столовой, перетащив туда мой ноутбук, а так же раскидав бумаги на огромном столе. Кстати, Тамара Павловна присоединяется к нам, оказывая неоценимую услугу – кто, как не домработница, лучше всех знает вкусы своих хозяев.

После долгих дискуссий останавливаемся на четырех вариантах – двух классических, один молодежный и юбилей в стиле ретро 30-х годов. Уверена, Валевский выберет что-то из классики – вряд ли он готов разориться на костюмы и платья, чтобы одеть всех в стиле гангстеров и их женщин.

Помнится, в самом начале моей карьеры я устраивала свадьбу в стиле Америки 30-х годов. Очень красиво, стильно и необычно. Но самое главное – безумно дорого.

Однако Валевский просил варианты – мы ему их и подготовили.

Прощаюсь с Майей, а после ужина и с Тамарой Павловной, снова оставаясь в огромном особняке в гордом одиночестве. А паника вкупе с нервозностью разрастаются, как снежный ком. По большому счету, чего я себя накручиваю? Ведь ничего не случится со мной в охраняемом доме?

Телевизор снова не спасает, поэтому приходится его выключить, чтобы постоянно прислушиваться к тишине. Она давит на нервы с неимоверной силой, а сердце начинает слишком громко колотиться.

Хватит, Карина! Остановись! Так и до безумия недалеко. А действительно – зачем я так сильно паникую, постоянно доводя себя до нервного тика?

Укладываюсь на бок, закутываясь в одеяло, и закрываю глаза. Делаю несколько глубоких вдохов и резких выдохов – вот теперь я успокоилась, и можно засыпать, не боясь ничего.

Однако спустя минуту я отчетливо слышу шаги по коридору. Сердце останавливается вместе с дыханием, и я резко отрываю голову от подушки, поворачиваясь в сторону двери. Тишина. Причем, гробовая и давящая на мои в край расшатавшиеся нервы.

Резко выдыхаю и только отворачиваюсь, чтобы удобно улечься, как твердые шаги раздаются вновь.

Они приближаются к моей спальне, а паника усиливается, не желая слушать доводы разума. Я боюсь пошевелиться, чтобы не обнаружить своего существования в спальне Ромы. Господи, скажи, что мне это просто мерещится?

Кто-то останавливается возле моей двери, а я не свожу с нее взгляда. И то ли я уже на взводе, то ли мне действительно мерещится, но дверная ручка начинает медленно опускаться вниз…

Глава 17

Мне так страшно, что не передать словами. Если это проделки Валевского, то на этот раз он попал – пошлю его в пеший эротический тур, забью на все наши договоренности и свалю отсюда, куда подальше.

Резко подрываюсь с кровати, хватаю телефон, чувствуя, как дрожат руки. Так, Карина, соберись и не паникуй раньше времени. На мгновение замираю и прислушиваюсь – за дверью тишина, которая давит с неимоверной силой. И все-таки решаюсь проверить свои догадки – снимаю блокировку с экрана, нахожу нужный номер в телефонной книге и делаю вызов.

Гудки раздаются в унисон с сердечным ритмом – Господи, Рома, возьми трубку!

– Да, – слышу сонный голос после пятого гудка, однако за дверью все так же тихо.

– Валевский, миленький, ты спишь? – произношу слова, как скороговорку, судорожно поглядываю на ручку двери.

– Карина, твою мать! – ворчит парень на другом конце провода, а спустя несколько секунд продолжает: – Два часа ночи, ты сдурела совсем?

– Рома, здесь кто-то ходит по коридору, – я замолкаю и на цыпочках направляюсь к выходу.

Останавливаюсь возле запертой двери и прикладываю к ней свободное ухо.

– Ты детективов пересмотрела? – бухтит Валевский, кажется, не желая мне верить.

– Говорю тебе, кто-то стоит за моей дверью, – пытаюсь все-таки выловить хоть малейший шорох в коридоре, однако там по-прежнему стоит гробовая тишина.

– Спроси, кто, – делает собственный вывод Рома, чем вгоняет меня немного в ступор.

А действительно, чего это я сама не догадалась? Может, и нет там никого, за этой дурацкой дверью? Напридумывала себе небылиц, а по факту…

– Кто? – произношу громко, обращаясь к запертой двери.

Секунда, две, три – один удар сердца, второй, третий… И за дверью слышатся быстрые шаги, которые удаляются.

Меня словно парализует от ужаса, а дыхание останавливается на несколько секунд.

– Карина, ау! – орет Валевский, а я лишь прислоняюсь к деревянной поверхности спиной и медленно оседаю на пол.

– Он ушел, – еле нахожу в себе силы, чтобы разговаривать, потому что даже сейчас воздуха не хватает.

Мама дорогая, я чуть разрыв сердца от страха не получила! Слава Богу, хоть голос знакомый в трубке слышу, который продолжает бухтеть:

– Кто «он», Карина? – не унимается Валевский, продолжая свой допрос с пристрастием.

– Откуда я знаю! – выдаю довольно громко и резко, все еще пребывая в какой-то прострации. – Рома, миленький, приезжай, иначе я до утра не доживу, – я ною, пытаясь надавить на жалость, напрочь забыв о нашей с ним вражде.

Сейчас вместо смелости и решительности ощущаю себя слабой и напуганной девочкой, которая нуждается в защите и утешении.

Неужели Валевский такой тугодум, что не понимает, как мне страшно? И ничего я не придумываю, как он, наверное, считает – за дверью действительно кто-то стоял, а потом, услышав мой голос, быстренько сбежал.

Но кто это может быть? И как он проник