Еретик. Книга 3 - Вера Золотарёва

злобу.

– Тебе стоит облегчить душу, сын мой, – миролюбиво произнес архиепископ. – И это будет затруднительно, если ты продолжишь молчать.

– Прошу простить, – качнул головой Вивьен, – я запамятовал ваше имя, Ваше Высокопреосвященство. Я едва успел расслышать его прошлой ночью, когда епископ Лоран сообщил о вашем прибытии.

– Монсеньор Гийом де Борд, архиепископ Амбрена, папский легат, – не без гордости представился южанин. – А ты, насколько мне известно, Вивьен Колер. Интересное… имя.

Вивьен вновь поморщился.

– Это прозвище, которое дали моему отцу в Монмене. Так вышло, что это единственное мое наследство.

– Твой отец обладал суровым нравом?

– Он был… гневлив, – нехотя отозвался Вивьен.

– Все ясно, – смиренно кивнул де Борд. – По всему выходит, что ты по жизни привык переносить всякого рода тяготы стоически. И не привык открывать свою душу – особенно тем, кого едва знаешь.

Вивьен не удержался от кривой усмешки.

– Вы прекрасно умеете читать в людских душах, монсеньор.

– У меня большой опыт общения с людьми, – миролюбиво улыбнулся он. – Заглянув в души множества вальденсов в окрестностях Амбрена, я сумел убедить их в том, что они заблуждаются. Я действовал на их души добротой, а не страхом, и это помогало им исцелиться от ереси. Помнится, епископ Лоран упоминал, что ты придерживаешься похожих позиций. Хочешь исцелять ересь. Кажется, с подобным предлогом ты не раз просил епископа Лорана дать тебе доступ в архив, где ждала часа своего уничтожения еретическая литература.

Вивьен молчал. На провокации де Борда он поддаваться не собирался.

– Твоя недоверчивость – следствие того, что однажды тебе довелось пройти через допросную комнату вашего отделения?

Вивьен скрипнул зубами.

– Ваше Высокопреосвященство, вы со всеми говорите столь подробно?

– С теми, с кем считаю нужным. – Де Борд склонил голову. – Согласись, сын мой, твоя персона не могла не заинтересовать меня, учитывая, что ты приводил в исполнение приговор. Епископ Лоран довольно опасливо упоминал, что ты усердно трудишься и предан богоугодному делу Святой Инквизиции, но обладаешь крутым нравом, и у тебя некоторые проблемы со смирением. – Его глаза изучающе сузились. – Епископ Лоран также упоминал, что и ты, и твой друг довольно тесно общались с Анселем де Куттом, беглым катаром, из-за которого произошла трагедия в Кантелё.

Вивьен тяжело вздохнул.

– Мы общались. В основном – в рамках фехтовальных занятий.

– Насколько мне известно, не только.

– Иногда мы ходили в таверны.

– И за время вашего тесного общения вы – два служителя Господа, два инквизитора – не распознали в нем еретика? – прищурился де Борд. – При том, что епископ Лоран вас обоих называет старательными и способными дознавателями.

Вивьен удержался от того, чтобы неуютно поежиться. Как удержался он и от того, чтобы спросить: «Это допрос?». Он невольно вспомнил свой разговор с Анселем, состоявшийся незадолго до событий в Кантелё. Теперь он прекрасно понимал, как неуютно было Анселю под градом прицельных вопросов о несуществующем поселении под названием Кутт.

Вивьен вздохнул.

– У нас не было причин сомневаться в человеке, которого Его Преосвященство пригласил для нашего обучения, – ответил он. – Подобные сомнения чреваты неблагоприятными последствиями.

– Как и недальновидность, – наставническим тоном сказал де Борд.

Вивьен усмехнулся.

– Если выбирать между недальновидностью, продиктованной доверием Его Преосвященству, и подозрительностью, подразумевающей недоверие к оному, я выберу первое. Неблагоприятные последствия может нести и то, и другое, но лишь одно содержит преданность своему епископу.

Де Борд оценивающе хмыкнул.

– Ты остроумен, Вивьен, – протяжно проговорил он. – И находчив.

– Я искренен, Ваше Высокопреосвященство, не более.

– Что ж, если б это было не так, думаю, допросная комната установила бы это, – сказал де Борд. – Я хотел бы спросить у тебя еще кое-что. Скажи мне, Вивьен, как сбежавший еретик Ансель де Кутт относился к тебе и Ренару?

Вивьен пожал плечами.

– Полагаю, непросто. За годы обучения он привязался к нам и искренне хотел считать нас друзьями, но открыться нам он, конечно же, не мог, потому что тут же был бы арестован. Не рискну предполагать, собирался ли он пытаться обратить нас в ересь – не думаю, что ему хватило бы смелости. Да и он был не настолько глуп и самонадеян. Во всяком случае, теологических бесед он с нами не вел.

Де Борд слушал с серьезным видом. Поняв, что Вивьен завершил мысль, он кивнул.

– И за годы, миновавшие с его побега, Ансель де Кутт не пытался каким-нибудь образом встретиться с вами или выйти на связь?

Вивьен покачал головой, с трудом сохранив невозмутимость.

– Нет, – отозвался он. – Наоборот, он всячески пытался скрыться от нас.

– И ему успешно удается это по сей день, – вздохнул де Борд. – Чем бы ты мог объяснить, что он так и не был схвачен?

Вивьен опустил голову.

– Возможно, тем, что он хорошо успел изучить наш с Ренаром образ мысли, поэтому ему удается ускользать от преследования. А возможно, ему в этом помогает сам дьявол: он ведь уходит не только от нас – агенты Его Преосвященства тоже не могут его поймать.

Де Борд поджал губы.

– Это верно, – задумчиво пробормотал он. Мгновение спустя он ударил себя по коленям и решительно поднялся со скамьи. – Что ж, сын мой, не стану больше утомлять тебя расспросами. Возвращаясь к тому, с чего мы начали: ты привел приговор в исполнение, и это было богоугодным делом. Тебе не стоит корить себя за свершенное деяние, ибо такова была воля Господня. Однако ты послужил орудием Его, и теперь тебе следует очистить свою душу исповедью. Возможно, ты не захочешь, чтобы исповедь у тебя принимал я – у тебя ведь есть свой духовник – но не советую тебе затягивать с этим. Не стоит надолго оставлять такой груз на душе.

Вивьен кивнул, хотя понимал, что никогда в жизни не сможет позволить себе искреннюю исповедь – ведь те тайны, что он хранил, нельзя было рассказывать никому. Существовала тайна исповеди, и духовник не должен был никому рассказывать о том, что услышал от своего прихожанина, однако если откровения человека имели отношение к ереси, любой священник незамедлительно докладывал об этом в инквизицию.

– Я это учту, Ваше Высокопреосвященство.

Де Борд направился к двери.

– Отдыхай, сын мой. Набирайся сил. Надеюсь, после смерти греховной колдуньи, дела с твоей бессонницей пойдут на поправку.

С этими словами он покинул келью.

Вивьен обессиленно рухнул на койку и, проигнорировав боль в ушибленном затылке, закрыл руками лицо, с трудом представляя себе, что ждет его дальше.

***

Покинуть келью Вивьен решился, только когда на Руан начали опускаться сизые сумерки. Открыв дверь и не заметив поблизости ни стражников, ни Лорана, ни