Кружева от госпожи Феи (СИ) - Каримова Лука "ЛуКа"

Такой крохотной Мертен никогда не видел, даже его брат в таком возрасте был крупнее. А ей ведь…

— Сколько ей?

— Семь месяцев, — прошептала женщина, и лорд понял, что стоит говорить тише, не то младенец проснется.

— Почему она такая маленькая? Разве так должно быть?

— Нет, не должно. Кормилица заболела, а из бутылочки малышка пьет через раз. Детишек то много, кто-нибудь да чем-то болеет, постоянно новых приводят или вот… подбрасывают прямо на порог, — ее глаза заблестели от слез.

Сердце Мертена кольнуло ледяной иглой, но мысль в его голове становилась все яснее.

Он протянул руки и вытащил младенца, осторожно прижав к груди:

— Я ее забираю.

Женщина, не ожидавшая ничего подобного, не сразу смогла вымолвить и слова, а только открывала и закрывала рот.

— Алистер, дай средства на продукты, лекарей и прочее. Впиши в документы и пусть сюда постоянно наведываются с проверкой да смотри… головой отвечаешь за это место и детей, — строго, но не повышая голос проговорил Мертен, переводя ледяной взгляд с управляющего на женщину. — Я не позволю жителям моих земель голодать, особенно таким маленьким.

С тех пор, Лали жила в его замке. У нее была своя кормилица, затем учителя, но странным образом, девочка по-прежнему оставалась молчаливой. Мертен был убежден в том, что она немая, пока однажды, не застал ее читающей вслух в его библиотеке.

Лали было четыре, она четко проговаривала каждую букву, читала с выражением, и ее взгляд был далек от того, каким должен обладать обычный ребенок. Лали отличалась от других детей и Мертен прекрасно это видел.

Он не считал ее своей приемной дочерью, скорее кем-то маленьким, кто в нем нуждался и в ком нуждался он сам, дабы развеять тоску и одиночество. Но девочка не принесла в его жизнь никаких перемен, разве что он утвердился в отсутствии желания покончить с собой «По крайней мере, до тех пор, пока Лали не станет самостоятельной», — эта мысль оттягивала его от края пропасти, в которую он время от времени подумывал ступить и исчезнуть, как и отец.

Во дворец он привел воспитанницу, как только понял, что им с Ирианом понадобится кто-то маленький и незаметный, кто сможет всюду пролезть и, возможно, даже многое достать. Как, например, скорлупку из комнаты леди Винтер.

Глава 7

Титания почувствовала, как по спине топчется кто-то тяжелый и мохнатый, «Либо это сэр Томас, либо Пак — последний, вернее».

— Ты бессердечный, — пробормотала фея. — Будишь меня ни свет ни заря, чтобы я работала, — она медленно поднялась, и кот сполз с нее вместе со съехавшим одеялом на пол.

— Подайте мне чашечку кофэ! — приказала Титания, мысленно поправляя корону на голове. — Царица готова к свершениям! Где моя волшебная игла?

«У всех фей в сказках палочки, одна я, как простолюдинка, с иголкой», — она потерла уставшие глаза.

Всю ночь Титания сидела, стояла, наклонялась к манекену, внимательно следя за иглами. Половину работы пришлось делать вручную, чтобы украсить чернильное платье леди Карлин бриллиантами. Камни были настолько крохотными, что у Титании заболели глаза, не говоря о коленях, на которых она ползала, занимаясь бархатным подолом.

Платье вышло «ночным» и очень звездным. Оно напоминало космос: вместо плотной ткани для рукавов, Титания использовала тонкую, полупрозрачную тюль, усыпанную синими сапфирами. Глубокий вырез открывал лопатки, а грудь облегала плотная ткань.

Фея не стала переодеваться и пошла в пижаме в комнату прабабушки.

На стене была установлена подставка для рулонов, облегчающая обрез материла. В углу стояла прялка, Титания никогда ею не пользовалась. При взгляде на нее, внутри феи что-то щелкнуло: руки потянулись и скользнули по закрутившемуся колесу. Тишину комнаты наполнили едва слышный усталый скрип дерева, и легкий стрекот. Перед глазами встал образ прабабушки: седые, убранные под цветастый платок волосы, взгляд голубых глаз сосредоточен на нитях, пропускаемых сквозь пальцы. Залитая солнцем терраса и запах малинового варенья.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вокруг Камелии сверкали золотые нити, их катушки танцевали в воздухе, расшивая расстеленный на столе пододеяльник с изображением птиц и красных яблок.

— Мне нужно поработать, — шепотом обратилась Титания к прялке, словно та могла ей чем-то помочь.

Ножницы поднялись со стола, и фея на глаз отмерила от рулона несколько метров изумрудного бархата. Из коробочки с шорохом появились золотые кружева, напоминающие аппликацию, и нити в цвет.

Перенеся все в гостиную, она накинула материю на манекен и покрутила пальцем: ткань закрутилась вверх, а из игольницы вылетели булавки, подколов заготовку платья.

Заглянув в ноутбук и сверившись с параметрами леди Дэмоны, Титания принялась творить магию швейного дела.

Она танцевала вокруг манекена, следя за блестящими иголками, собирая становящиеся ненужными булавки и напевая:

— Не сольются никогда зимы долгие и лета. У них разные привычки и совсем несхожий вид. Не случайны на земле две дороги — та и эта. Та натруживает ноги, эта душу бередит. Эта женщина в окне в платье розового цвета Утверждает, что в разлуке невозможно жить без слез. Потому что перед ней две дороги — та и эта. Та прекрасна, но напрасна. Эта, видимо, всерьез. Хоть разбейся, хоть умри, не найти верней ответа. И куда бы наши страсти нас с тобой не завели, Неизменны на земле две дороги — та и эта, Без которых невозможно, как без неба и земли…[5]

Титания работала до обеда, и когда в животе заурчало от голода, решила устроить перерыв. Она сходила в душ, высушилась и, одевшись потеплее, отправилась в город. Пустой желудок требовал борща со сметанкой, вареников с картошкой и какой-нибудь напиток, покрепче…

Женщины в их семье уважали ледяную водку. По праздникам, бабушка или мама покупали к столу с кушаньями дорогую бутылку, пили за здоровье и для поднятия настроения.

Котам Титания заранее отсыпала корм.

На машине она доехала до популярного ресторанчика.

Сидя в заведении, оформленном под старину, неторопливо поедая вареник за вареником, Титания обратила внимание на сидящую напротив нее влюбленную парочку. Девушка льнула к молодому человеку, кормившего ее десертом. Они о чем-то переговаривались и, в какой-то момент, поцеловались.

Титания отвела взгляд к окну, наблюдая как за ним падает снег. На улице постепенно темнело, а дома ее ждала работа…

«Интересно, как скоро Мертен вернется?», — она почувствовала странную тоску по лорду.

На миг, ей захотелось, чтобы он оказался рядом. Вошел в ресторан, сев напротив и, закрыл своими широкими плечами целующихся, посмотрел на Титанию равнодушным взглядом, но лишь прикоснувшись к ее руке — смог улыбнуться.

«Я бы увидела живой блеск в его безжизненных глазах», — но вместо лорда, в ресторан вошла очередная семейная пара, из не боящихся холода и морозов туристов.

Отмахнувшись от непривычных мыслей о мужчине, чей предок упивался кровью фей, Титания с раздражением скомкала тканевую салфетку и бросила в кресло напротив нее. То, в котором представила сидящего Мертена.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Не хватало мне влюбиться в него», — укорила она себя, но тут же переменилась. «До сих пор он вел себя прилично, руки не распускал, подарил цветы. Когда мне в последний раз дарили цветы?»

* * *

Для того, чтобы выяснить об особенных вещах каждой участницы, Ириану и Мертену пришлось ненадолго отложить следующий тур конкурса.