Загадки Петербурга I. Умышленный город - Елена Игнатова

В рассказе Берхгольца о празднестве 1721 года уже угадываются темы будущего «петербургского сюжета» русской литературы: злоключения «маленького человека», «фантасмагория неограниченной власти»… Основой этого странного, причудливого сюжета стали реальные обстоятельства жизни новой столицы России — вроде тех, что описаны внимательным и скромным камер-юнкером Берхгольцем.

После смерти Петра I Летний сад постепенно терял значение центра придворной жизни. Уход за ним ухудшался; разрослись подстриженные кустарники и деревья, заброшенными выглядели его боскеты и фонтаны. В 1733 году в Летнем саду для императрицы Анны Иоанновны устраивали медвежьи охоты. Можно представить, как выглядел отстрел несчастных зверей среди аллей, газонов, мраморных скульптур. И позже, при правлении Елизаветы, придворные праздники бывали здесь не часто. Правда, в мае 1755 года императрица устроила маскарад, длившийся всю ночь до восхода солнца. Утром гости пировали, а потом снова танцевали, что было необычным даже для охочей до праздников, «веселой царицы Елисавет».

Во второй половине XVIII века в Петербурге и в пригородах возле императорских дворцов появились новые сады, более соответствовавшие вкусам времени. В Летнем же саду постепенно разрушались фонтаны, немало «статуй, бюстов и ваз, пострадавших от непогоды и праздношатающихся людей», было отправлено на склады и позабыто там. Разрушение петровского парадиза довершило наводнение 10 сентября 1777 года, когда вода в Неве поднялась на 10 футов и схлынула лишь на следующий день. И. Г. Георги так описывал это бедствие: «…Перед наводнением… продолжалась буря уже 2 дня сряду при западном ветре… Наводнение причинило… весьма великий вред. Суда были занесены на берег. Небольшой купеческий корабль переплыл мимо Зимнего дворца через каменную набережную… По всем почти улицам, даже и по Невской перспективе, ездили на маленьких шлюпках. Множество оград и заборов опрокинуты были… некоторые маленькие хижинки неслись по воде, и одна изба переплыла на противоположный берег реки… Буря не токмо препятствовала истечению речной воды в море, но и самая морская вода стремилась в устья реки… Сие наводнение случилось во время ночи, почему и множество людей и скота пропало.

После сего наводнения определено было от Адмиралтейства давать впредь сигналы… для предостережения людей от подобных бедствий. Когда вода возвышается в большой Неве до такой высоты, что оною поемлются берега реки в Коломне, то тогда производятся там 3 пушечные выстрела… Сколь же скоро вода начинает наводнять город, то с Адмиралтейской крепости палят из 5 пушек… В наиопаснейших местах всегда в готовности имеются суда для спасения людей в случае нужды». В Летнем саду были повалены деревья, разрушены беседки и фонтаны. Фонтаны после этого разобрали, их свинцовые позолоченные фигуры и водопроводные трубы Екатерина II подарила приближенным — Остерману и Бецкому, отчего те «немалую прибыль получили».

Знаменитым украшением Летнего сада стала ограда, выполненная в 1784 году по проекту Ю. М. Фельтена. Эта ограда на набережной Невы — прекрасный образец искусства классицизма — вызывала восхищение петербуржцев. Существует анекдот о том, что некий английский путешественник прибыл в Петербург морем, полюбовался оградой Летнего сада и вернулся на корабль, сказав, что он видел самое замечательное, что есть в Петербурге, и может возвращаться в Англию.

К концу XVIII века Летний сад был открыт для горожан и стал любимым местом их прогулок. И. Г. Георги писал: «В хорошую погоду собирается сюда для гуляния по воскресеньям и праздничным дням великое множество людей разного состояния, где [они] бывают иногда забавляемы императорскою роговою музыкой… Славная императорская роговая музыка изобретена обер-егермейстером Семеном Кирилловичем Нарышкиным с помощью придворного музыканта Мареша. Первые опыты оною были сделаны в 1751 году. Сия музыка есть род живых органов. Для каждого голоса есть особливый рог; длина оных различествует от одной пядени до 10 футов… Сначала было 37 рогов на 3 полные октавы… а ныне имеется 60 рогов с толиким же числом игроков; однако же кажется, что сия отменная музыка уже доведена до возможнейшего совершенства. Каждый игрок имеет токмо одну ноту, а остальные на его листе суть паузы, коих такты он считает, пока его нота придет… Точность и верность, с коею труднейшая музыка… оною исполняется, весьма удивительна».

В Летнем саду устраивались пиры и увеселения для простого народа. 25 ноября 1778 года богатый откупщик Лонгинов устроил такой праздник. Он был великолепен: с иллюминацией, каруселями, катальными горками, изобильным угощением. Праздник привлек многие тысячи горожан. Начался он весело, но вскоре большинство гостей были пьяны; в толпе вспыхивали драки.

«Многие из валявшихся на земле пьяных замерзли; немало людей погибло в драке… По поводу этого праздника написана императрицею Екатериною II записка к генерал-полицмейстеру С.-Петербурга Д. В. Волкову. Государыня упоминает в ней о 370 лицах, погибших от пьянства» (М. И. Пыляев). Трудно представить это великое безобразие в Летнем саду, так же как петровских гренадеров с огромными ушатами водки на его аллеях, осененных временем и поэзией.

Торжество Фелицы

«Голштинец» на престоле. Недовольство в столице. Странные события на Дворцовой площади. Расцвет Петербурга. Дворцовое строительство. Медный всадник. Характер петербуржца. Дашкова — директор Академии наук. Увлечения горожан. Волнения и невзгоды. Роскошь екатерининских вельмож. «Город пышный, город бедный…»

После двадцати лет правления императрицы Елизаветы Петербург ожидали новые волнения и перемены. И снова они были связаны с Петром — на этот раз с императором Петром III, внуком основателя города. Петр Федорович (так его звали в России), сын старшей дочери Петра Великого Анны и герцога Голштейн-Готторпского, родился в 1728 году и рано осиротел. В 1742 году Елизавета вызвала в Петербург племянника, который со временем должен был унаследовать русский престол. А два года спустя из Германии прибыла избранная для него невеста — пятнадцатилетняя принцесса Августа София Фредерика Ангальт-Цербстская. После перехода в православие она получила имя Екатерины.

Петр и Екатерина — снова на российском престоле должно было появиться сочетание этих имен. Пожалуй, его трудно назвать счастливым: последние годы жизни Петра I и Екатерины были омрачены семейным разладом; еще одной Екатерине — княжне Долгорукой, обрученной с Петром II, вместо короны выпала ссылка после смерти жениха. Что ожидало новую молодую чету?

И что ожидало Россию при императоре, воспитанном в Голштинии, считавшем себя немцем и открыто презиравшем все русское? Эта мысль тревожила придворных и вельмож Елизаветы, наблюдавших за великим князем, занимала иностранных дипломатов. Один из них, секретарь французского посла в Петербурге К. К. Рюльер, писал в своей книге «История и анекдоты революции в России в 1762 году»: «Беспредельная страсть к военной службе не оставляла его [Петра] во всю жизнь; любимое занятие состояло в экзерциции, и чтобы доставить ему это удовольствие, не раздражая российских полков, ему предоставили несчастных голштинских солдат, которых он был государем».

Кроме того, великий князь не скрывал преклонения перед Фридрихом II, королем Пруссии, с которым Россия в союзе с Австрией и Францией вела Семилетнюю войну. К 1761 году положение Пруссии было тяжелым. Фридрих терпел одно поражение за другим. «…В то время как Россия, союзница сильнейших держав, вела с ним (Фридрихом II. — Е. И.) кровопролитную и упорную войну, Петр, исполненный глупой страсти к героизму, тайно принял чин полковника в его службе и изменял для него союзным планам. Как скоро сделался он императором, то явно называл его: „Король мой государь!“» — продолжал Рюльер.

Великая княгиня Екатерина Алексеевна, которой муж открыто пренебрегал, вызывала общее сочувствие и втайне собирала сторонников. «25 декабря, в день Рождества Христова, мы имели несчастье потерять императрицу Елизавету. Я могу засвидетельствовать как очевидец, что гвардейские полки (из них Семеновский и Измайловский прошли мимо наших окон), идя во дворец присягать новому императору, были печальны, подавлены и не имели радостного вида…

Все придворные и знатные городские дамы, соответственно чинам своих мужей, должны были поочередно дежурить в той комнате, где стоял катафалк; согласно нашим обрядам, в продолжение шести недель священники читали Евангелие; комната вся была обтянута черной материей, кругом катафалка светилось множество свечей… Императрица (Екатерина. — Е. И.) приходила каждый день и орошала слезами драгоценные останки своей тетки и благодетельницы. Ее горе привлекало к ней всех присутствующих. Петр III являлся крайне редко, и то только для того, чтобы шутить с дежурными дамами, подымать на смех духовных лиц и придираться к офицерам и унтер-офицерам по поводу их пряжек, галстуков или мундиров», — вспоминала в своих «Записках» Е. Р. Дашкова.