Русские народные сказки (Сост. В. П. Аникин) - Русская Сказка

— Вот, старичок, тебе подарок. Как захочешь есть-пить, разверни эту скатерочку и скажи: «Напои-накорми, скатерочка!» — все у тебя будет.

Поблагодарил старик журавля и пошел домой. Захотелось ему по дороге есть. Сел он под кусток, развернул скатерть и говорит:

— Напои-накорми, скатерочка!

Только сказал — и сразу на скатерти все появилось: и жареное и пареное, ешь — не хочу!

Наелся, напился старик, свернул скатерочку и пошел дальше.

Долго ли, коротко ли шел — застигла его на пути темная ночь. Зашел он в избу к богатому мужику и просится:

— Пустите ночевать прохожего человека!

— Ночевать пустим,— говорит хозяин,— а угощенья не проси.

— Да мне и не надо угощенья, — отвечает старик, — у меня такая скатерочка есть, что всегда и накормит и напоит вдоволь.

— А ну-ка покажи!

Старик развернул скатерть и говорит:

— Напои-накорми, скатерочка!

Не успел сказать — на скатерти все появилось, что душе угодно!

Удивился хозяин и задумал украсть эту скатерть.

Как только старик заснул, вытащил он у него чудесную скатерть, а на ее место свою подложил — простую.

Утром старик отправился домой и не заметил, что скатерть у него не та. Пришел и говорит своей старухе:

Ну, старуха, теперь не надо тебе хлебы месить да щи варить!

— Как так?

— Да вот так, нас эта скатерочка потчевать будет! Развернул на столе скатерть и говорит:

— Напои-накорми, скатерочка!

А скатерть лежит, как ее положили.

— Обманул, видно, меня журавль! — говорит старик.— Пойду его корить: зачем обманывает!

Собрался и пошел к журавлю. Встретил его журавль и спрашивает:

— Зачем пожаловал, старичок?

— Так и так, — отвечает старик, — не поит, не кормит меня твоя скатерочка!

— Не тужи, — говорит журавль. — Дам я тебе баранчика. Этот баранчик не простой. Как скажешь ему: «Баранчик, встряхнись!» — посыплется из него золото.

Взял старик баранчика и повел его домой.

Под вечер пришел он к тому же богатому мужику:

— Пустите переночевать!

— Иди.

— Да я не один, со мной баранчик.

— А ты баранчика на дворе оставь.

— Не могу: баранчик не простой — он золото дает.

— Не может этого быть! — говорит богатый мужик.

— А вот может!

Расстелил старик рогожку посреди комнаты, поставил на нее баранчика и говорит:

— Баранчик, встряхнись!

Баранчик встряхнулся, и посыпалось из него золото.

Задумал богатый мужик и баранчика себе взять.

Уложил он старика спать и спрятал баранчика. А на его место своего такого же поставил: поди узнай!

Утром старик распрощался с хозяином и пошел домой. Пришел и говорит:

— Ну, старуха, будем теперь богато жить!

— Откуда же это мы богатство возьмем?

— Вот этот баранчик даст!

Смотрит старуха на старика, дивится, ничего понять не может.

А старик говорит ей:

— Ну-ка, расстели на полу рогожку!

Старуха расстелила. Старик поставил на рогожку баранчика и говорит:

— Баранчик, встряхнись!

А баранчик стоит, как его поставили. Старик опять:

— Баранчик, встряхнись!

А баранчик стоит да только мемекает.

— Эх, опять обманул меня журавль! — говорит старик.— Пойду к нему, хоть за обман попеняю!

Собрался и пошел.

Пришел на болотце, к журавлевой избушке, стал журавля звать. Вышел к нему журавль и говорит:

— Зачем опять пришел, старичок?

— Да вот, все твои подарки плохие, никакого проку в них нет!

Выслушал его журавль и спрашивает:

— А не заходил ли ты к кому по дороге?

— Заходил к богатому мужику.

— А не хвастал ли моими подарками?

— Хвастал.

— Ну, так и быть, — говорит журавль, — дам я тебе последний подарок: он тебе и ума придаст и прежние мои подарки вернет.

Пошел в избушку и вынес суму:

— Возьми да скажи: «Сорок, из сумы!» Старик взял суму и говорит:

— А ну, сорок, из сумы!

Не успел сказать, выскочили из сумы сорок молодцов с дубинками — да на старика… Догадался старик, закричал:

— Сорок, в суму! Сорок, в суму!

Молодцы с дубинками в ту же минуту опять в суму спрятались.

Взял старик суму, поблагодарил журавля и пошел.

Как стемнело, пришел он к богатому мужику на ночлег. А тот его ждет не дождется. Встретил, как дорогого гостя. Вошел старик в избу и говорит:

— Куда бы мне эту суму положить?

— Да ты ее у порога брось.

— Не могу: не простая это сума. Только скажешь: «Сорок, из сумы!» — так наградит, что лучше и не надо!

Хозяин говорит:

— Ну, тогда повесь ее на гвоздик.

Старик повесил суму на гвоздик, а сам на печку влез и смотрит, что будет.

Хозяин подождал, подождал, думал — старик уснул, и говорит:

— Сорок, из сумы!

Выскочили тут сорок молодцов с дубинками и давай его бить. Бьют, бьют, убежать не дают. Не своим голосом закричал хозяин:

— Ой, дедушка, дедушка! Проснись скорее, помоги! А старик с печи спрашивает:

— Кто мою скатерочку подменил?

— Не знаю!

— А, не знаешь, так и помощи у меня не проси!

— Я подменил! Я подменил! Отдам ее тебе, только спаси! Старик спрашивает:

— А баранчика моего кто подменил?

— И баранчика отдам, только в живых меня оставь!

— Впредь обманывать людей не будешь?

— Ой, никогда! Тут старик говорит:

— Сорок, в суму!

Спрятались сорок молодцов в суму, будто их и не бывало.

Принес хозяин скатерть, привел баранчика, сам кряхтит, охает.

Старик взял свою скатерть да баранчика и пошел домой. Пришел и стал со своей старухой жить-поживать, всех кормить-угощать. И я у него был, мед-пиво пил, по губам текло, а в рот не попало!

ЧИВЫ, ЧИВЫ, ЧИВЫЧОК…

Жил-был старик со старухой. Жили они бедно и дошли до того — не стало у них ни дров, ни лучины. Старуха посылает старика:

— Поезжай в лес, наруби дров.

Старик собрался. Приехал в лес, выбрал дерево — и тяп-тяп по нему топором.

Вдруг из дерева выскакивает птичка и спрашивает:

— Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

— Да вот старухе надобно дров да лучины.

— Поди домой, у тебя много и дров и лучины. Послушался старик — не стал рубить дерево. Приезжает домой — у него полон двор и дров и лучины. Рассказал он старухе про птичку, а старуха ему говорит:

— У нас изба-то худа — поди-ка, старик, опять в лес, не поправит ли птичка нашу избу.

Старик послушался. Приезжает в лес, нашел это дерево, взял топор и давай рубить.

Опять выскакивает птичка:

Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

— Да вот, птичка, у меня больно изба-то плоха, не поправишь ли ты?

— Иди домой, у тебя изба новая, всего вдоволь.

Воротился старик домой и не узнаёт: стоит на его дворе изба новая словно чаша полная, хлеба — вдоволь, а коров, лошадей, овец и не пересчитаешь.

Пожили они некоторое время, приелось старухе богатое житье, говорит она старику:

— У нас всего довольно, да мы крестьяне, нас никто не уважает. Поди-ка, старик, попроси птичку — не сделает ли она тебя чиновником, а меня — чиновницей.

Старик взял топор. Приезжает в лес, нашел это дерево и начинает рубить. Выскакивает птичка:

— Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

— Да вот, родима птичка, нельзя ли меня сделать чиновником, а мою старуху — чиновницей?

— Иди домой, будешь ты чиновником, а старуха твоя — чиновницей.

Воротился он домой. Едет по деревне — все шапки снимают, все его боятся. Двор полон слуг, старуха его разодета, как барыня.

Пожили они небольшое время, захотелось старухе большего.

— Велико ли дело — чиновник! Царь захочет — и тебя и меня под арест посадит. Поди, старик, к птичке, попроси — не сделает ли тебя царем, а меня — царицей.

Делать нечего. Старик опять взял топор, поехал в лес и начинает рубить это дерево. Выскакивает птичка:

— Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

— Да вот чего, матушка родима птичка: не сделаешь ли ты меня царем, а старуху мою — царицей?

— Ступай домой, будешь ты царем, старуха твоя — царицей.

Приезжает он домой, а за ним уж послы приехали: царь-де помер, тебя на его место выбрали.

Не много пришлось старику со старухой поцарствовать — показалось старухе мало быть царицей:

— Велико ли дело — царь! Бог захочет — смерть пошлет, и зароют тебя в сырую землю. Ступай, старик, к птичке да проси — не сделает ли она нас богами…

Взял старик топор, пошел к дереву и хочет рубить его под корень. Выскакивает птичка:

— Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

— Сделай милость, птичка, сотвори меня богом.

— Ладно, ступай домой — будешь ты быком, а старуха твоя — свиньей.

Старик тут же обратился быком. Приходит домой и видит — стала его старуха свиньей.