Схимники. Четвертое поколение - Сергей Дорош

– Ну не знаю.

– А я знаю. Бориславе могу дать не больше года. Напорется на кого-нибудь, кто не стерпит ее привычки за меч хвататься.

– Да уж, бешеная она какая-то.

– Клинком работать научили, а когда это уместно, объяснить забыли. Вот и ждет ее либо сточная канава, куда труп скинут, либо рынок невольничий опять же. На востоке женщин-воинов ценят. А Светлана… Либо ее узнают, какой-нибудь князь насильно выдаст замуж за своего наследника и станет претендовать на корчевские земли, либо попадет в бордель. Больно уж красива да беззащитна.

– А если мужа себе найдет?

– Какого? В крестьянскую избу отдай ее – и месяца не проживет. Бояре же да князья на простолюдинках не женятся, а ежели узнают, кто она, – так это война.

– А может, батюшке ее вернуть? Дура девка из княжьего терема в лес сбежала. Вот уж точно, богатые да знатные часто с жиру бесятся.

– И что? Запрут ее опять в светлице, и на сей раз состарится она там. А Бориславе точно голову отрубят.

– Ну а нашу жизнь не выдержат они. Сами загнутся.

– Ты тоже не сразу привык, – парировал я. – А в девке что-то есть. Необычный она человек, и я хочу рассмотреть эту необычность.

Мы со Жданом проснулись рано. Девушки, как оказалось, еще раньше. Не сказать чтобы они хорошо отдохнули. Даже Борислава, несмотря на то как ее воспитывали, к походам и ночевкам на голой земле привычна не была. Что уж говорить об изнеженной княжне. Лица их осунулись, под глазами залегли мешки. И все же воительница с интересом смотрела на наши утренние упражнения. Где-то на середине – встала рядом и попробовала повторять. Длилось это недолго.

– Тьфу ты, пропасть! – выругалась она. – Как у вас это получается?

Я промолчал, а Ждан ответил:

– Со временем привыкаешь. Тело разрабатывается. Мне-то проще начинать было. Я отроком совсем был. А твое тело уже не такое гибкое.

– Я обучалась наравне с княжьими отроками! – тут же взорвалась она. – Любое воинское упражнение мне по плечу!

– Бешеная ты, – проворчал юноша, не прерывая движения. – А здесь терпение надобно.

Терпения Бориславе не хватало, это точно. Но попыток она не прекратила. Привычка к воинским упражнениям давала себя знать. Впрочем, это было потом.

Путь до Тихой Замути занял три дня. Когда местность вокруг потянулась обжитая, я начал внимательнее посматривать на княжну. Девушка вымоталась. Слишком тяжело дался ей этот поход. Я ждал, что она плюнет на все и пойдет прямиком к первой же боярской усадьбе. Слишком уж резкий переход от беззаботной жизни к такой, которая требует постоянного напряжения всех сил. Ждан, возможно, на это и надеялся, Борислава боялась. Светлана опасений не оправдала. Несколько взглядов на попавшиеся нам по пути рубленые терема, обнесенные высокими стенами, брошены были. Но сомнений я не уловил. Несмотря на все трудности, княжна отбросила беззаботное прошлое и на привале ушла вместе с Бориславой за хворостом для костра. Это был первый раз, когда она взялась за работу.

Тот же мыс, что и в прошлый раз, приютил нашу выросшую вдвое компанию. Ждан первым делом облазил его, чуть ли не на брюхе. В глазах его я видел отблески ностальгии. А когда он нашел несколько угольков от старого кострища, так и вовсе растрогался:

– Смотри, Искатель, от нашего костра осталось. Помнишь, как я тогда всему удивлялся?

Я лишь кивнул. Конечно, от нашего костра на самом деле ничего не сохранилось. Скорее всего, не так давно рыбаки останавливались на таком удобном месте. Но зачем это говорить? Ждан вернулся домой – и на какое-то время словно бы вновь стал тем самым босоногим мальчишкой, который промышлял кражами на базарах Тихой Замути.

Чуть попозже мы вытряхнули из карманов все деньги, пересчитали. На простенькую одежку девушкам и небольшой запас еды должно было хватить. Ждан тяжело вздохнул:

– Э-эх, снова в карманах ветер гулять будет? Искатель, наловишь рыбы? – вдруг резко сменил он тему. – Помнишь, какая у нас тогда знатная уха вышла. А я хмельного меда принесу. Отпразднуем пополнение.

– Ты уже не против того, чтобы они остались с нами?

– Знаешь, а ты прав оказался, – словно оправдываясь, пробормотал Ждан. – Есть что-то в этой девке. Ты посмотри, упертая, как я. А сегодня даже разъяснить кое-что попросила. Больно хочет твоим искусством овладеть. Не знаю, что тебе во всех нас, но мне с ней интересно. Правильные вопросы задает. Я сам над тем, что она спрашивает, месяцами бился.

Печальная улыбка мелькнула на моих губах. Я-то говорил ему о княжне, когда упомянул о чем-то необычном. Присел под деревом и задумался: а как это происходило у моего учителя? Так же? Как отбирал он всех нас? По каким признакам? Или случайно ткнул пальцем – мол, ты, ты и вон ты, будете моими учениками.

За этими мыслями не заметил, как Ждан ушел в город. Вернулись девушки. Я наловил рыбы. На костре забулькал котелок. После долгого пути и еды на ходу, всухомятку уха показалась особенно вкусной. Княжна сидела у костра, безучастная ко всему, просто отдыхала. Борислава пыталась сама воспроизвести часть приемов, которые подсмотрела у Ждана. Не сказать, чтобы у нее получалось, но нельзя же ждать результата в столь сложном деле уже через несколько дней. Пройдут долгие месяцы, прежде чем у нее начнет что-то выходить. Наконец она устала, села рядом со мной и некоторое время просто смотрела в огонь, а потом спросила:

– Кто ты такой, Искатель?

– Удивительно, как поздно ты задала этот вопрос, – усмехнулся я.

– Раньше времени не было. А вот сейчас я думаю, думаю – и не могу понять.

– И ты рискнула пойти в глушь неизвестно с кем?

– Страхи были, – призналась она. – Особенно после того как Ждан так лихо выбил у меня меч. Я поняла, что он один может сделать с нами все, что захочет. Но возвращаться было некуда. А вы все-таки спасли нас. Так кто ты?

– Я – это я. Больше пока мне нечего сказать. Если вы останетесь с нами, со временем узнаете и поймете больше.

– А вы позволите нам остаться?

– Не запретим. Пойми, наша жизнь очень отличается от вашей прежней. Куда вы вообще направлялись?

– Я не знаю. Тогда главным было уйти от погони. О будущем мы собирались подумать потом. Но что бы мы ни выбрали, сомневаюсь, что пришлось бы легче, чем рядом с вами.

– Тогда оставайтесь. Но выдержит ли Светлана? Наша жизнь – вечная дорога. Летом и зимой мы не сидим на одном месте.

– Справлюсь, – тихо промолвила княжна, и я понял, что все это время она внимательно прислушивалась к нашему разговору.

– Ты еще не знаешь, с чем тебе придется справляться, – немного жестоко произнес я.

– Все равно, – упрямо тряхнула она головой. – Назад не хочу. Там с тоски удавиться можно. Не хочу, чтобы вся жизнь прошла в четырех стенах, чтобы каждый день одно и то же. Не заметишь, как в седую каргу превратишься, а вспомнить-то и нечего.

– Такова женская доля, – развел я руками. – Дом, детишки малые, пряжа, вышивка крестиком.

– Так то – у обычных женщин. А у меня? Чувствуешь, что зря и на свет появилась. Заперли, глаз не сводят – что хочешь, то и делай. Вот только знай, что ни дома своего, ни детишек у тебя не будет. Остается только пряжа да вышивание крестиком из того, что ты назвал. И умрешь – никто не заплачет, потому как ты – лишь угроза своей старшей сестре да ее наследникам. Не человек даже, а лишь бурдюк с ценной княжеской кровью. Вздохнут все с облегчением – мол, теперь смуты не будет. Лучше уж котлы драить на ночных стоянках. Наука нехитрая.

– Не знаю. Это ты сейчас так говоришь. А годик-другой повертишься у котлов – и опять про тоску зеленую речь заведешь.

– Вот когда заведу, тогда и поговорим, – отрезала она.

Да, такова она, княжеская кровь. Вереница благородных предков, привыкших повелевать, своенравных и упрямых, – ее просто так не отбросишь. И вроде бы не знает Светлана, что ждет ее, а уже уверена, что все по плечу. Что скажет она, изведав долгие дороги, ночевки под открытым небом, когда зимой чуть ли не в костер лезешь на стоянке, чтобы хоть немного согреться, когда хлещут затяжные дожди, а ты шагаешь по размокшему большаку? Как заговорит, изведав скабрезных шуточек, на которые так щедры наемные охранники, столкнувшись с людской грубостью и жестокостью, от которых раньше оберегал ее батюшка-князь?

Уже давно стемнело, а Ждан все не возвращался, хотя наверняка давно купил все, что собирался. По темноте никто не торгует, особенно в Тихой Замути. Торговцы спешат спрятать свое добро за надежными замками, прежде чем спустится темнота и городская шваль выползет из подворотен, полностью беря в свои руки незримую власть над городом. И только редкие улочки, которые патрулирует городская стража, избегают подобной участи. Но мой спутник уже не был тем пацаном, с которым я встретился больше четырех лет назад. Он вполне способен за себя постоять. Ему нужно было взглянуть в глаза своему нерадостному детству, чтобы оно наконец перестало преследовать его ночными кошмарами и тяжелыми воспоминаниями. Потому я не волновался.