Синтетическая экономика - Александр Олегович Величенков

и французский, и английский центробанки были акционерными обществами, в нашем примитивном понимании – частными лавочками.

Создавая Центробанк Российской империи, Ламанский предлагал также сделать его акционерным обществом. Но возобладала немецкая точка зрения, за эталон был взят рейхсбанк, и первым председателем Центробанка Российской империи стал Александр Людвигович фон Штиглиц. Но через несколько лет, в 1866 году, Ламанского все же призовут на этот пост.

Так что идея о приватизации ЦБ далеко не нова и очень, и очень «с бородой». Ничего принципиально нового здесь не высказывается.

Если эту мысль принять в работу, то подготовка архитектуры новой финансовой системы России займет 1,5-2 года. И здесь возможны варианты. Главный вопрос, который нужно решить, это точка или пространство, т.е. нацбанк точечный, как сейчас, или на американский манер состоит из 10-12 разных банков, разбросанных по территории страны. Автору ближе пространственный вариант. В России явно просматриваются 11 экономических регионов, вот и пусть региональный эмиссионный центр приглядывает за всеми местными банками.

Сами эмиссионные банки по смыслу не должны ни перед кем, кроме налоговиков, отчитываться. Но вот что очень важно, они должны отчитываться друг перед другом. Каждый банк отсылает свой отчет (за месяц? квартал? год?) в 10 адресов. И если 10 проверяющих решат, что в 11 банке решето с кредитами, которые протекают мимо, или полноводная речка по бегству капиталов, они сами решат, что с этим банком делать. Угроза лишения квоты на эмиссию – очень действенная мера, а факт лишения квоты – это прямая дорога к банкротству.

Решение вопроса о квотах и лимитах в любом случае нужно списывать с закона Хемфри – Хоукинса. В пакете бюджетных законов оговаривается как нижняя грань прироста М0, так и верхняя грань. Весь объем квоты поступает в распоряжение координирующего центра с адресом г. Москва, ул. Неглинная, дом 12. Руководитель координирующего центра по должности является председателем некоего комитета, который делит годовую квоту между 11 территориальными эмиссионными центрами. Руководитель координационного центра отчитывается перед парламентом (1-2 раза в год, не более), опираясь на отчеты 11 эмиссионных банков. В полномочия координационного центра входит регулирование ставки рефинансирования. Руководитель координационного центра и 11 председателей эмиссионных банков образуют совет управляющих, в который могу быть добавлены специалисты из правительства, парламента и т.д. Это законодательная опция. Так же законодательно закрепляются полномочия Совета управляющих. В этом месте опять принципиальная развилка по вопросу о регулировании валютного курса. Вариантов три: или директивно руководитель координационного центра, или индикативно Совет управляющих, или стихийно сама экономическая система.

К вопросу о валютном курсе примыкает проблема валютных резервов: кто их контролирует, кто и как их пополняет, кто и в какой ситуации их расходует. Здесь прячется подводный камень, ведь это опять задача о потоках (сальдо платежного баланса) и запасах (объем валютных резервов). А как мы помним, именно в этих вопросах очень любят ошибаться крупные экономисты типа Дж.Сороса, когда он говорит о греческих долгах.

Но в данном случае проблема гораздо глубже, чем задачка, где больше воды, в реке или в озере.

Вопрос о валютных резервах осложняется тем обстоятельством, что для института эмиссионеров валютные резервы – это абсолютное зло. Это те деньги, которые задаром забрали из объема их эмиссии, это те деньги, которые попали в оборот помимо их воли. Хрестоматийный пример данной ситуации – это США, которые вообще не имеют валютных резервов.

В тоже время реальная хозяйственная ситуация может сложиться так, что какой-то объем валюты необходимо выкупать с рынка, чтобы рубль не рос слишком быстро. Или же наоборот, подбрасывать на рынок, чтобы рубль не падал. Кто в рамках нашей модели института эмиссионеров должен быть наделен подобными полномочиями?

По нормальной экономической логике это должен быть эмиссионный центр, очевидно в лице его координационного центра. Но тут же возникнет вопрос социальной справедливости, а с какой стати государство должно подарить сотни миллиардов долларов институту эмиссионеров? Все же допустим, что это институт эмиссионеров, но тогда он должен обладать правом экстраординарной эмиссии, которая не прописана в ежегодном бюджетном законодательстве. И с этим надо что-то делать. Опять задача о потоках и запасах, но при этом и игра «угадай-ка», осложненная вопросом о праве собственности.

Другой вариант. В процессе трансформации от ЦБР к институту эмиссионеров передать валютные резервы, как госсобственность, в распоряжение Минфина. И пусть правительство само, в обход эмиссионного центра, регулирует валютный курс. К примеру, с той же логикой, по которой регулируется рынок зерна. Хороший урожай: правительство пополняет переходящие запасы, чтобы не падали цены. Плохой урожай: правительство передает на реализацию необходимые объемы, чтобы цены на хлеб не росли. Точно так же можно регулировать и валютный курс, в экономическом смысле разницы никакой.

Но и этот вариант не идеален. Хотя бы по тому, что регулирование со стороны эмиссионного центра будет гораздо более оперативным просто в силу того, что любые изменения, ну, например, набег спекулятивного капитала, эмиссионный центр будет видеть каждый день в дневных оборотных ведомостях. А правительство будет запрашивать справки, собираться на заседания и т.д. Да, к тому же есть серьезные политические риски экономически необоснованного популизма, в который иногда, особенно перед выборам, впадают политическое деятели.

Следующий вариант абсолютно американский, либерализм в полном объеме. Валютные резервы передаются на баланс правительства, эмиссионный центр делает все, что угодно, копит резервы, не копит (скорее всего, копить не будет), а курс рубля регулируется рынком. Перестараются экспортеры, завалят страну дешевыми долларами, значит, сами получат рост издержек в валюте и снижение рублевой эффективности экспорта. Перестараются импортеры, взвинтят цену на доллар, получат подорожавшие в рублях экспортные товары, снижение спроса и падение рентабельности.

Регулирование курса рынком – это как раз тот случай, когда работает закон больших чисел, или, как говорил Адам Смит, «невидимая рука рынка». Вариант хорош всем, кроме одного. Он идеалистичен. В жизни все так гладко, модельно не бывает. А вот набеги спекулятивного капитала бывают, и для их отражения при игре на понижение курса рубля резервы и нужны. А их не будет. Это США могут позволить себе жить без валютных резервов. Ибо доллар в силу своих масштабов не атакуем. А больше никто, азиатский кризис это прекрасно показал. Хотя, быть может, исключением и станет евро-Европа.

И последний вариант – компромиссный. Валютные резервы законодательно остаются в собственности государства, которое передаст их в трастовое управление эмиссионному центру. Но за государством сохраняется полное право при необходимости залезать в эту кубышку, но только не оперативно, когда Минфину захочется, а на законодательной основе. В процессе подготовки бюджета делается специальная роспись