Сессия: Дневник преподавателя-взяточника - Игорь Данилевский

Минут через двадцать я всё-таки собираюсь с душевными силами и продолжаю выводить полагающиеся записи. Проходит сначала четверть часа, потом еще столько же; время течёт, а моего телефонного контрагента как не было, так и нет. Может быть, это и к лучшему, думаю я. Уйти сейчас? Нет, все-таки надо остаться.

Словно в ответ на мои размышления дверь приоткрывается с лёгким скрипом, и в проеме показывается короткостриженная голова Рената Нуриануллина.

– Заходите-заходите, Ренат! – говорю я. – А то я вас уже заждался.

Мой визави сначала отчего-то топчется на пороге, – вероятно, озирается по сторонам; затем осторожно заходит и так же осторожно прикрывает за собой дверь. «Видимо, это профессиональное», – возникает у меня мысль. Впрочем, с его родом деятельности такие привычки выработать совсем недолго.

– Здравствуйте, Игорь Владиславович! – он протягивает мне соответствующую своему росту маленькую руку, которую я еле пожимаю. – Извините, что задержался – пробки!

– Понимаю! – вымученно улыбаюсь я. – Вы по какому вопросу, Ренат? Опять кому-то что-то надо поставить с хорошей скидкой?

Сам по себе Нуриануллин, пухловатый парень в несменяемой джинсовой одежде, придающей ему вид советского фарцовщика, антипатии у меня не вызывает – скорее, даже наоборот. Но вот те, с кем я его периодически вижу, не внушают никакого доверия. И потому у меня сейчас нет другого пути, кроме как готовиться к трудному разговору. Мысленно настраиваться на положительный результат, – успешный блеф, – заведомо зная, что мой собеседник запросто может в него и не поверить.

– Нет, Игорь Владиславович, я по другому вопросу.

«Все понятно… Жаль, что время он выбрал неподходящее».

– По какому же, Ренат?

– Хотел еще раз предложить вам работать с нами… Как уже обсуждали – за наши пятьдесят процентов. Вы же помните Славу Можакова из ЭПП-1-07, по поводу которого я подходил к вам в прошлом семестре? Давайте сделаем за пятерку две штуки, и Слава соберёт со всех…

«Как, чёрт возьми, предсказуемо! Ну, теперь придется блефовать…»

– Ренат, а какой, если честно, мне в этом смысл? Недавняя история с Абрамом Рувимовичем блестяще показала, что все эти посредники никого ни от чего не защищают. Захотят раскрутить – раскрутят всю цепочку…

– Нет! – смеется Нуриануллин. – С Абрамом Рувимовичем другое было. Совсем другое.

– Ну, какая разница! Вы же мне хотите подсунуть своих людей, которых я абсолютно не знаю, чтобы они ставили народу такие цены, которые для меня совершенно нехарактерны. В моей практике за двухсеместровый курс раньше была штука максимум, а вы предлагаете сейчас за один семестр сделать две штуки. Народ тогда, даже не думая, пойдет в УБЭП.

Нуриануллин, кажется, предвидел такое мое возражение, и отвечает мне совершенно спокойно:

– Ну, и пускай идет. Один из моих пацанов, которые непосредственно со студентами встречаются, – это сын человека, который в районном УБЭПЕ наш универ курирует.

«Упс! Вот это поворот!»

– Так, значит – он сын УБЭПовца, говорите?

– Конечно. Так что вы будете работать с гарантией.

Я молчу, думая, как мне лучше ответить на то, что я сейчас услышал.

– Ну, все равно, Ренат! Вы посудите сами: всю жизнь у этих товарищей из потока ноль-семь было… – я рисую на листке бумаги цифры «500», «900» и «1000». – И вдруг появляется двойка с тремя нулями. Я думаю, они этого просто не поймут. Я не сомневаюсь, конечно, что если пятерка в две тыщи четвертом была такой – я снова рисую «500», – то сейчас объективно она должна равняться тому, что вы говорите. Но народ к этому не привык. Давайте сделаем так: в следующем году у меня будет новый поток, который меня вообще не знает – я у них никогда ничего не вел. Вот у них и попробуем организовать то, в чем вы заинтересованы.

– Значит, сейчас нет, Игорь Владиславович? Вы в этот раз еще сами будете собирать? – уточняет Нуриануллин.

– Да, Ренат. В этот раз пока да. – Я пытаюсь говорить эти слова как можно вкрадчивее. – Но со следующего года – пожалуйста: можно будет опробовать вашу схему. Тем более на дворе уже будет две тыщи десятый. Время менять уровень. Кстати, Ренат – раз уж мы об этом заговорили: все те парни, которые шныряют по вузу, ваши?

– Нет. Вы имеете в виду – которые работают по вопросам физики, математики, технических всяких предметов?

– Ага.

– Нет, не все. У некоторых преподов чисто свои люди есть.

– Ясно… Ну, хорошо – спасибо, что просветили. В общем, вы поняли, да, Ренат, почему сейчас нельзя сразу перейти на вашу систему?

– Конечно, понял, Игорь Владиславович…. – в голосе Нуриануллина чувствуется досада. Во всяком случае, мне бы хотелось думать, что это именно досада, а не скрытая угроза. – Ладно, тогда. До свидания.

– До свидания, Ренат, до свидания… – говорю я не слишком уверенным тоном. Впрочем, на прощание Нуриануллин руку все-таки подал – это слегка обнадеживает.

Он ушел, а я остался пребывать в совершенно расстроенных чувствах. Что, если я неправильно истолковал это его заключительное рукопожатие?

* * *

Через час я, так и не дописав до конца положенные строки в журнале, выхожу из стен универа, и на лестнице, ведущей в Г-корпус, натыкаюсь на Гульгину Шакурову. Девчонка чисто внешне – натуральная мартышка: даже гримировать не нужно. Но характер у нее легкий, а смех такой, что его можно записывать в автоматику для детских игрушек. Она стоит под навесом здания в красной футболке и потертых джинсах, то и дело поеживаясь. Сегодня весь день исключительно ясное небо, но для плюс пятнадцати ее одежда действительно не самая подходящая.

– Здравствуйте, Игорь Владиславович! Как хорошо, что я вас увидела!

Опять по поводу какого-нибудь предмета, думаю я. Ну, уж нет – хватит! Я, конечно, против тебя ничего не имею, и ты мне чем-то даже нравишься. Но я, слава Богу, договорился с Бочковым, и больше никакие копеечные приработки мне не нужны. Тем более, что кроме денег, предложить тебе, обаятельной обезьянке, нечего, хотя наверняка ты сама бы не прочь.

– Здравствуйте, Гульгина, – с деланным безразличием говорю я. – У вас ко мне есть вопрос?

– Да, Игорь Владиславович! – радостно верещит она. – По поводу перевода на бюджетное. Вы не могли бы мне помочь?

«Что-то новенькое…».

– А в чем именно должна заключаться помощь? И вам вообще какой смысл переводиться сейчас, уже почти на четвертом курсе, на бюджет?

– Экономия тыщ пятьдесят получается! – уверенно говорит мне Шакурова. – Сейчас надо деканату отдать полтинник, и к диплому сэкономишь столько же.

– А деканату – это кому именно?

– Зинаиде Максимовне. Через одну из девочек.

«Упс! Интересная информация – несмотря на то, что ее и можно было спрогнозировать из общих соображений».

– А через какую девочку?

– Да в принципе любую. Обычно через Полину Хлопьеву, хотя это сама Зинаида Максимовна выбирает, через кого с ней связаться. Но сначала я должна с ней поговорить сама и сказать, что хочу перевестись.

– Тогда в чем проблема-то, Гульгина? Я-то здесь зачем нужен?

– У меня есть конкурентка, за которую хлопочет Ильдар Мулланурович…

«А-а, Ильдар! Ушлый парень, конечно! В свои неполные тридцать уже и замдекана, и в мэрию кем-то там устроился».

– Кто это – конкурентка?

– Фаллахова. Вы ее знаете – она из нашей группы. Редко на занятия приходит, но она такая – заметная…

«М-да! В отличие от тебя, голуба, она действительно симпатичная».

– Я помню Фаллахову, Гульгина. А почему, интересно, Ильдар за нее хлопочет?

– А он дружит с ее парнем, который тоже у нас учится. Ну, можно сказать, с ее мужем – они уж давно живут вместе. И он, короче, ей всю сессию закрывает.

– Кстати! – обрадовано восклицаю я, радуясь зацепке. – Для этого перевода, наверное, действительно нужно как минимум очень хорошо сдать сессию, да еще и не одну. У вас с оценками вроде бы не очень? Вы по поводу этого как раз?

– Нет, Игорь Владиславович. Сессию я и сама закрою. Но я не смогу ничего выпросить у Зинаиды Максимовны, пока Ильдар Мулланурович толкает эту Фаллахову…

«Интересно, он ее только в одном смысле толкает?»

– Ну, а вы думаете, Гульгина, что я вам здесь смогу чем-нибудь помочь? Ильдар – в плотном контакте и с деканом, и с Зинаидой Максимовной тоже. Если есть такое решение – перевести на свободное место Фаллахову, – а я думаю, что оно есть, то здесь уж ничего не поделаешь. Извините.

– Ну-у, я могла бы вас щедро отблагодарить, Игорь Владиславович… – она надувает губки и заглядывает мне прямо в глаза.

«М-да, вот ситуация! Была бы ты посимпатичней – раз, и занимался бы лоббированием твоей конкурентки кто-нибудь не из нашего деканата – два, я бы, конечно, не отказался помочь тебе! А сейчас – прости!»

– Нет, Гульгина! – я стараюсь говорить твердо и даже строго. – Это пустой номер, совершенно понятно. Знаете, почти у всех адвокатов есть правило: не браться за заведомо проигрышные дела. Вот и я тоже не хочу браться за аналогичное дело. Вы уж меня извините – вы знаете, что я к вам хорошо отношусь, но – никак!