Хельмова дюжина красавиц (СИ) - Карина Демина

Он сам сдвинул хвост, взявшись осторожно, двумя пальчиками.

— Остальное я тоже под юбками спрячу? — мрачнея поинтересовался Себастьян.

Он вдруг ясно осознал, что отвертеться не выйдет. И дело даже не в самом Евстафии Елисеевиче, который, верно, осознавал, в сколь непростое положение ставит подчиненного, но в том самом высочайшем доверии, обмануть которое было невозможно.

А еще в контракте, заключенном на крови уже не по надобности — родители давно уже смирились — но по традиции… вот эта традиция и аукается, чтоб ей…

…попробуешь отказаться — все одно заставят, но отказ припомнят, пусть и не сразу…

…и не только Себастьяну…

…небось, Евстафий Елисеевич многим поперек горла стоит со своей принципиальностью, совестью и происхождением. Нет, сам-то он никогда не скажет, не намекнет даже, но Себастьян, небось, взрослый, и без намеков разумеет.

Познаньский воевода вздохнул и с упреком произнес:

— Себастьянушка, неужто ты Старику не доверяешь? Сделает все в лучшем виде…

Главное, чтобы он потом этот «лучший» вид к исходному привел. А то ведь шуточки у старого мизантропа нехорошие…

— Не кручинься, Себастьянушка. Взгляни на это дело с другой стороны…

— Это с какой же?

— Месяц в компании первых красавиц Королевства… приглядишься, а там, как знать, и жену себе подыщешь…

…вот чего Себастьяну для полного счастья не хватает, так это жены.

— Ты ж у нас парень видный… и девица, чай, не хуже получится… — продолжал увещевать Евстафий Елисеевич.

Оставалась последняя надежда, благо, кое-что о конкурсе Себастьян все же знал.

Он поднялся.

И обошел огромный стол.

Евстафий Елисеевич наблюдал за маневрами подопечного с явною опаской, но вопросов не задавал. Себастьян же, покосившись на дверь, точно опасаясь, что признание его станет достоянием общественности, пусть сия общественность и состоит из одной лишь панны секретаря, произнес пронзительным шепотом.

— Евстафий Елисеевич, я должен вам признаться… — он стыдливо потупился, и черные длинные ресницы затрепетали. — Есть одно… обстоятельство… которое не позволит мне…

Себастьян говорил низким голосом, с придыханием. Девицы находили эту его манеру весьма волнительной, а вот познаньский воевода отчего-то густо покраснел.

— При всем моем желании… служить короне… — Себастьян испустил пронзительный вдох и, наклонившись к самому уху начальства, прошептал. — Я не девственник.

— Что?!

Евстафий Елисеевич аж подпрыгнул.

— Не девственник я, — покаянно опустил голову ненаследный князь, в данную минуту испытывавший глубочайшее и почти искреннее огорчение данным обстоятельством. — И уже давно.

— Тьфу на тебя! Я уж подумал… — познаньский воевода прижал руку к сердцу. — А он… выйдет когда-нибудь мне твое баловство боком, Себастьянушка.

— Так какое баловство?

Себастьян Вевельский на всякий случай отступил.

— Ежели вы, Евстафий Елисеевич, запамятовали, то конкурс недаром называется «Познаньска дева». Невинность участниц проверять будут. Единорогом. Или и он при нашем ведомстве числится?

Познанский воевода фыркнул и, отерев платочком высокое чело бронзового государя, медленно с явным удовольствием произнес:

— Не волнуйся, Себастьянушка. Девственность мы тебе восстановим.

— Это как?

Ненаследный князь Вевельский подобрался.

На всякий случай.

— Ауры, дорогой мой, ауры… а ты о чем подумал?

Евстафий Елисеевич смотрел с насмешечкой. Весело ему…

— Единороги-то на ауру глядят, так что не бойся, под юбку тебе не полезет… единорог так точно не полезет, за остальных не поручусь.

— Издеваетесь?

— Упреждаю соблазны. А то мало ли… у девиц во дворце соблазнов хватает, — он потер залысину и иным, человеческим тоном, попросил. — Ты уж там сделай милость… пригляди за моею Лизанькой?

— И она?

Себастьян присел на краешек стула.

— И она… всю душу с матушкой своей выели… красавица же, — с затаенной гордостью произнес Евстафий Елисеевич. — И не хотел пускать, а… не пусти — слухи пойдут. Внимание. И ведь, окаянные, до Его Превосходительства с просьбами дошли… А генерал-губернатор и велели… мол, все одно вас больше обычного будет.

— Насколько больше?

— Считай сам, Себастьянушка. Десятка, которая по отбору прошла…

…от каждого воеводства по красавице.

— Лизанька одиннадцатою… — сие обстоятельство явно было не по нраву Евстафию Елисеевичу, который, быть может, и сумел бы возразить супружнице, но уж никак не генерал-губернатору, каковой самому королю родным дядькой приходился. — Двенадцатою — Алантриэль Лютиниэлевна Ясноокая… ее матушка спонсорство конкурсу оказала… ну а тринадцатою — ты…

Тринадцать.

Хельмова дюжина красавиц, чтоб ее.

— Так что, Себастьянушка, — поинтересовался Евстафий Елисеевич. — Пойдешь с прототипом знакомиться?

Можно подумать, у него выбор есть.

Себастьян мрачно кивнул…

…прототип поселили в гостинице «Зависловка», давно уже облюбованную полицейским ведомством. Здесь, в почти по-казенному бедных нумерах панночка Белопольска гляделась вполне естественно. Следовало признать, что была она чудо до чего хороша, и красоты ее не портило ни дрянного кроя чесучевое платье, ни шляпка, щедро украшенная тряпичными маками. Верно, шляпке, как и макам, исполнился не первый год, а потому лепестки их выцвели, а ленты обтрепались.

— Ой, представляете, а тут мне она и пишет! И дядечка еще так удивился, сказал, что она никогда-то нашу семью не любила, а тут пишет…

Панночке Тиане шляпка очень нравилась.

И нумера.

И собеседник, который, правда, говорил очень мало, зато слушал внимательно. Даже за ручку взял и в глаза заглянул со значением. Нет, панночка Белопольска хоть и была провинциалкою, но не была дурой, что бы там не утверждала дядечкина супружница… и понимает, что от этих взглядов никакого вреда… она ж не на сеновал идти собирается. Вот если бы на сеновал пригласили, то она б отказалась!

А нумера…

…и тем более, что господин в полиции служит… конечно, она понимает все распрекрасно… в Познаньске все полицейские такие обходительные? А то прям оторопь берет…

— Евстафий Елисеевич, — прохрипел Себастьян, когда девица все же замолчала и удалилась по своей девичьей надобности в комнату смежную, с изображением ночного горшка на двери. — Вы за что меня ненавидите? Она… она же дура!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});