Кто посеял ветер - Heлe Нойхаус

— Алиби, предоставленное вашей супругой, весьма сомнительно, — вступил в разговор Боденштайн. — Вы находились в здании, старались избежать встречи со своим ночным сторожем, и мы не знаем, когда вы в действительности ушли отсюда. На основании этого вы являетесь подозреваемым в том, что имеете отношение к событиям, произошедшим здесь в ночь с пятницы на субботу. И поэтому мы просим вас временно никуда не уезжать, поскольку вы можете понадобиться нам в любую минуту.

— Не считаете же вы всерьез, будто я имею какое-то отношение к этому несчастному случаю! В конце концов, Рольф был моим другом!

Тейссен побагровел. Радемахер положил ему руку на плечо, стараясь успокоить, но он резким движением стряхнул ее.

— Я пришел в свой кабинет за документами, которые забыл взять с собой. Единственная причина, почему я не хотел, чтобы меня увидел Рольф, — нежелание вступать с ним в разговор! Но я никогда не сделал бы ему ничего плохого!

Его возмущение было искренним, но подозрение Пии явно вызывало у него не только это чувство.

— Скорее это дело рук Теодоракиса, — авторитетным тоном заявил Радемахер. — Он чрезвычайно вспыльчив и не отдает себе отчета в своих действиях. Возможно, Гроссман узнал его и потребовал объяснений. Поговорите с ним, если вы еще не сделали этого. Вы убедитесь в том, что я прав. Это совершенно непредсказуемый, злобный человек.

Картонная коробка с лазаньей с семгой вращалась на стеклянной тарелке микроволновой печи. Янис разложил на столе документы и принялся тщательно сверять указанные в них цифры с данными экспертиз, которые раздобыл некоторое время назад.

— Непостижимо, — пробормотал он и покачал головой, занося результаты сравнения в таблицу.

В тот самый момент, когда лампочка микроволновой печи погасла, издав при этом щелчок, стукнула входная дверь. Янису не нужно было смотреть на часы. Каждый день Ника приходила домой ровно в половине второго. Она никогда не обедала с Фрауке, Рики или подругами, которых у нее не было.

— Привет, — сказала она, войдя в кухню.

— Привет, — отозвался он, оторвавшись от цифр и подняв голову.

Ее облачение, которое на любой другой женщине выглядело бы нелепым, представлялось ему экзотичным и восхитительно непритязательным: расшитая цветами юбка, блузка оливкового цвета и некогда зеленая, бесформенная вязаная кофта. На ногах у нее были стоптанные теннисные туфли. После того, как он увидел, что скрывают под собой эти тряпки, ее одежда больше его не волновала.

— Ты уже обедала? — спросил он подчеркнуто небрежным тоном, хотя удары сердца отдавались у него в горле.

— Нет. А что ты можешь предложить?

— Лазанью с лососем. И картофельный салат.

Она бросила взгляд на пустой пакет.

— О нет, большое спасибо. Сегодня никаких деликатесов из «Альди».

Поскольку Рики отдавала предпочтение быстрому питанию, Янис постепенно пристрастился к готовым блюдам из окрестных супермаркетов, которыми был забит холодильник.

— Напрасно, — сказал он. — Картофельный салат от «Реве».

Ника рассмеялась, и у него перехватило дыхание, как это часто случалось с ним в последнее время. Крайне редко смущавшийся, в присутствии Ники он теперь испытывал непривычную робость. Впрочем, она, казалось, этого не замечала.

— Лучше я съем сандвич, — сказала она и открыла дверцу холодильника. Янис выложил лазанью и картофельный салат на тарелку, достал из выдвижного ящика приборы и сел за стол, отодвинув в сторону стопку бумаг.

— Что это у тебя? — спросила Ника, с любопытством заглядывая ему через плечо, в то время как он разрезал пополам помидор.

— Данные экспертиз, — ответил Янис, жуя. — К сегодняшнему вечеру у меня должны быть убедительные аргументы.

— Понятно.

Интерес у Ники угас. Она села за стол и принялась поглощать сандвич с помидором и огурцом. Янис ломал голову, пытаясь найти тему для разговора, которая могла бы побудить ее сказать нечто большее, нежели «спасибо», «да» и «нет».

— Как сегодня обстоят дела в магазине? — спросил он наконец и взглянул на нее.

— Для вторника очень даже неплохо, — ответила она. — В Интернете на удивление много заказов.

Янис с энтузиазмом начал развивать эту тему. Он бойко заговорил о преимуществах и недостатках торговли в Интернете. Ника время от времени кивала и рассеянно улыбалась, но он заметил, что мысленно она находилась где-то далеко. Поднявшись со стула, Ника отодвинула в сторону тарелку, наклонилась вперед и взяла газету, которую он утром оставил на столе.

Янис украдкой наблюдал за ней. Интересно, какая последует реакция, если он признается ей в том, что она сводит его с ума? Следовало ли ему отважиться на столь дерзкое признание? Ее отказ был бы для него мучителен, но он больше уже не мог сдерживать себя. Пока он размышлял, какими словами можно было бы выразить свои чувства, Ника перевернула страницу и вздрогнула, словно из газеты на нее выпрыгнуло привидение. Рука, в которой она держала бокал, сильно дрожала. На долю секунды на ее обычно спокойном лице мадонны появилось выражение ужаса.

— Что такое? — озабоченно спросил Янис.

Ника поставила бокал на стол, судорожно сглотнула и встряхнула головой. В ее глазах читалось крайнее замешательство. Она опустила голову.

— Нет, ничего. — Она овладела собой, быстро сложила газету и поднялась, прежде чем он успел что-либо сказать. — Увидимся позже. Мне нужно идти.

Янис проводил ее взглядом, исполненным восхищения и некоторой обиды. Что же там такое в газете? Он склонился над столом и стал переворачивать страницу за страницей, но так и не нашел ничего такого, что могло бы напугать. Может быть, ее повергло в ужас чье-нибудь имя в траурной рамке? Если так, то чье? Как, собственно, фамилия Ники? Договор об аренде жилья она с ними не заключала, поскольку они были старыми подругами с Рики. Лоб Яниса избороздили морщины. Он почти ничего не знал о женщине, с которой делил кров уже почти полгода и которая с недавнего времени занимала его мысли самым неподобающим образом. Настало время изменить такое положение дел.

— Я думаю, Тейссен не имеет никакого отношения к смерти Гроссмана, — сказала Пия, когда они с Боденштайном шли по коридору. — Но ты заметил, как он испугался, когда я показала ему этот листок?

— Да, заметил. Рыльце у него явно в пушку. — Оливер направился было к лифту, но потом передумал и решил спуститься по лестнице. Может быть, это избавит его от нескольких жировых клеток. — У Теодоракиса имеются счеты с его бывшим работодателем. Это личное дело, и, стало быть, важную роль играют эмоции. Как бы то ни было, Тейссен будет оставаться подозреваемым до тех пор, пока кто-нибудь, помимо жены, не подтвердит его алиби.

— Однако обвинения Теодоракиса в адрес «ВиндПро» не могли возникнуть на пустом месте. — Пия остановилась посреди лестницы. — По всей вероятности, у него имеется какой-нибудь компромат на Тейссена и Радемахера, иначе он не стал бы выступать по телевидению и вести речь о мошенничестве и коррупции.

— Меня беспокоит этот хомяк. — Боденштайн задумчиво покачал головой. — Он совершенно не вписывается в общую картину. Теодоракис проникает в здание, кладет мертвого хомяка на письменный стол в качестве предупреждения или с какой-то другой целью, копирует документы, в этот момент его застигает и узнает Гроссман, дело доходит до драки, Гроссман падает с лестницы, и Теодоракис пытается его реанимировать? Ни за что не поверю. Он тотчас сбежал бы.

— Да, и вряд ли он стал бы говорить в интервью об уничтожении популяции хомяков, если бы положил на стол мертвого хомяка, — согласилась с шефом Пия. Они беспомощно смотрели друг на друга.

— Нам нужно непременно побеседовать с ним. — Боденштайн достал мобильный телефон и двинулся по ступеням вниз. Он позвонил Остерманну, который сообщил о том, что им наконец удалось узнать адрес Теодоракиса. Кем Алтунай и Катрин Фахингер уже были на пути в Грос-Герау.

— Почему в Грос-Герау? — удивленно спросил Оливер.

— Он там живет. В Бюттельборне.

Они спустились на первый этаж и пересекли холл. Пия протянула руку, чтобы толкнуть входную дверь. Под солнечными лучами, падавшими сквозь стеклянный купол крыши, на ее руке что-то блеснуло. Что это? Кольцо? За четыре года, что они работали вместе, Боденштайн ни разу не видел на своей коллеге ни единого украшения.

— Сообщи мне, когда они вернутся. — Он сделал шаг в сторону и подождал, пока выходивший вместе с ними мужчина, который посмотрел на него с любопытством, окажется вне зоны слышимости. — Я хотел бы, чтобы они расспросили о Теодоракисе всех сотрудников «ВиндПро».

Боденштайн закончил разговор и убрал телефон. По дороге к автомобилю он подумал, не спросить ли Пию о кольце, но, увидев отрешенное выражение ее лица, не решился. Может быть, как-нибудь потом.