Претендент (СИ) - Грушевицкая Ирма "Irmania"

Произошло это не за пять минут. И даже не за пять лет. Цену подобного превращения Ник знал очень хорошо и платил её сполна. Бессонные ночи, сутки, проведённые за столом переговоров. Бесконечные встречи, презентации, семинары. Выставки и конференции. Перелёты, перелёты, перелёты. И долгие разговоры, необходимость быть убедительным, стремление завоевать внимание и расположение. Обаятельному Николасу Холланду, казалось, всё давалось легко. Но кто бы знал, что стоит за этой лёгкостью, и каким злым и циничным он является на самом деле.

Мало кто видел его настоящим. Мало кому он нравился настоящим. Потому Ник так ценил родных и близких. И друзей, коих после смерти брата, осталось всего трое — Мэтт, Кристофер и Тейлор. Показывать ли Элис своего внутреннего Халка, Ник ещё не решил, потому и не спешил сближаться с матерью своего сына, встречаясь с ним на нейтральной территории и всегда в компании кого-то из братьев Манфреди.

Всё кончилось в один день и совершенно случайно.

Эдди попросил о технической консультации для расследования, проводимого его знакомым детективом, и они договорились встретиться в таверне у Шона.

Детектив Лазенби, приятный на вид парень возраста Эдди, обладал достаточно острым умом и всё схватывал на лету. Там действительно были сложности с нарушением протоколов безопасности, но Ник постарался достаточно подробно всё разъяснить. Разумеется, исключительно в рамках американского законодательства. После они выпили по пинте, потом ещё по одной, а потом приехал Тейлор, который оказался знаком с детективом Лазенби, и встреча переросла в дружескую попойку — если такое вообще возможно в присутствии капитана полиции.

Расходились они около одиннадцати, и уже на улице, ловя такси, Ник заметил озабоченность на лице Эдди, смотрящего на экран своего телефона.

- Всё нормально?

- Да. Элис пишет, Лукас заболел. Жалуется на горло. У него в классе был случай мононуклеоза, так что Элли сейчас в растрёпанных чувствах. Просит приехать.

Мгновенно трезвея, Ник втолкнул Эдди в подъехавшее такси и тут же втиснулся сам.

- С тобой поеду.

- Да зачем? Это может быть опасно.

- Вот именно! У тебя тоже дети. Так что уж лучше я.

- Ты ещё и доктор?

- Иногда. Называй адрес.

Десять минут поездки прошли в полном молчании, что удивительно для новых приятелей, которым нравится общение друг с другом. Николас нервничал, переживая за сына. Эдди, скорее всего, тоже. То и дело Ник чувствовал на себе его взгляд, но ни тот, ни другой так и не заговорили.

Только у самого дома, когда Ник уже вышел из машины, Эдди опустил окно и обратился к нему с весьма странным вопросом.

- У ирландцев ведь принято давать вторые имена?

- Конечно. Как и у итальянцев Мы же католики.

- И каково твоё?

- Киаран.

- Киаран, — повторил Эдди и усмехнулся. — Ну, пока, Николас Каиран. Обидишь мою Элли, из-под земли достану.

- Доставалка не выросла, — огрызнулся Ник и рванул к освещённому входу в небольшой полуподвальный магазин.

Глава 18

В некоторых областях Николас Холланд обладал почти энциклопедическими знаниями, но в том, что касается медицины, был полным профаном. Однако даже ему было известно, что мононуклеоз — та ещё гадость. Им болел Тим, его друг детства, и когда у Ника запершило горло, родители потащили их с братом на анализы. Слава богу, всё обошлось — если можно так сказать о гнойной ангине, надолго уложившей его в постель.

А Тиму, да — Тиму не повезло. Долго не выходил гулять, потом долго был на диете, всё время пил какие-то витамины. Школу пропускал. Ник таскал ему домашнее задание, передавал через его маму, миссис Сэнди.

Ох, как не хотел он этого для своего Лукаса.

Дьявол, как не хотел!

Квартира Элис находилась на втором этаже. Попасть в неё можно было только через магазин. Это Николас выяснил уже давно.

Он вообще всё о ней выяснил: где училась, где работала, и о квартире, и о квартале, где Элис жила с самого детства. И о семье тоже: о каждом из братьев, о родителях. Старшие Манфреди Нику нравились, пусть даже совсем не напоминали его отца и мать. Простые люди, добрые и душевные. Хотя, о миссис Манфреди он бы поостерегся так говорить. Ник видел эту строгую, неулыбчивую женщину на свадьбе Мэтта, но, возможно, это фасад, который приоткрывается только для близких.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И всё же, сегодня Элис позвонила не матери, а брату.

Невысокий лысоватый толстячок материализовался из ниоткуда, стоило Нику занести ногу над первой ступенью кованой лестницы, ведущей в квартиру Элис.

— Куда это ты собрался, приятель?

— Туда. — Ник кивком указал наверх. — К Элис.

— Тебя ожидают?

— А вы здесь что-то вроде привратника?

— И что-то вроде вышибалы тоже. — Коротышка выкатил вперёд грудь и опустил правую руку, которую до этого держал за спиной. Ник еле удержался от смешка, увидев зажатую в ней увесистую палку салями.

— Можете позвонить её брату. Он в курсе.

— Какому из?

— Тому, у кого в кобуре припрятано кое-что посущественнее колбасы.

— Не надо никому звонить, Энцо. Этого парня я знаю.

Из глубины зала к ним направлялся высокий рыжий ирландец, смутно знакомый. Скорее всего, они тоже виделись на свадьбе Мэтта, но вот имя его напрочь вылетело из головы Ника.

А вот широчайшая щербатая улыбка — нет. Кажется, именно ему в компании отца Элис он травил ирландские байки.

— Что, имя вспомнить не можешь? — Подмигнул рыжий, подходя к Энцо и несколько раз ощутимо хлопнув того по спине. — Надрался ты тогда знатно, сынок.

Подтрунивание казалось совсем незлым, и Ник с секундной задержкой протянул мужчине руку.

— Приветствую?..

— Мистер Лири. Для своих просто Рон.

— Приветствую, Рон. Как поживаете?

— Твоими молитвами. К Элис пришёл? А почему без цветов?

Ник на мгновение растерялся. От салями к цветам, да ещё с пятью шотами виски в голове — задачка не из лёгких.

Рон осклабился, обнажив в улыбке редкие крепкие зубы.

— Расслабься. Пошутил я. Элис цветы не любит, суровая она у нас девчонка. Лучше кусок хорошего стейка. Энцо, есть в холодильнике что-нибудь подходящее?

— А как же! От предыдущего поклонника осталось.

Если какой-то хмель и оставался в голове, то он быстро выветрился благодаря двум пожилым шутникам. Всё время, пока Ник резво поднимался по узкой винтовой лестнице, до него долетал их приглушённый смех.

Элис открыла сразу, будто ждала под дверью. Судя по искусанным губам и огромным заплаканным глазам на побледневшем лице, действительно ждала.

— Эдди, прости, я… — При виде гостя девушка запнулась и отступила в квартиру. — Т-ты?

— Я.

Ник попытался улыбнуться, но получилось плохо, потому что карие глаза Элис внезапно наполнились слезами, а из груди вырвался тихий всхлип. Недолго думая, он вошёл в квартиру и сгрёб её в охапку.

Это уже становилось привычкой, но Николас совершенно не был против ей потакать. Более того, он чувствовал, что именно так — правильно. Он там, где должен быть и делает то, что должен — успокаивает свою женщину. Потому касание губами темноволосой макушки казалось естественным делом, как и крепкие объятия, в которые он обернул невысокую фигурку Элис Манфреди.

— Защитников куча, а пожалеть некому. Бедный мой цветочек.

Как-то сразу вылетело из головы, что, вообще-то, он не должен здесь находиться. И плачет Элис не по причине обиды или ещё какой-то женской хрени, а из-за страха за сына. Он тоже переживал за Лукаса — так переживал, что поджилки тряслись, но всё же стоически держался, возможно, второй или третий раз жизни подставляя плечо близкому человеку. Понимание, что на него рассчитывают, не было внове. Внове — что рассчитывают безоговорочно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Элис его совершенно не знала, но вот, смотри ж ты, снова доверяется. Снова обнимает в ответ и жмётся к его груди, как живой и тёплый слайм, просачиваясь через одежду прямо в душу.