Королева для нищего (СИ) - Малиновская Настя

Несмотря на закрутившийся круговорот в жизни, Вера вдруг почувствовала себя одинокой. И это так угнетало, грузом висело на плечах. Единственная подруга считала ее круглой дурой, ее мужчина был вовсе не ее, бабушка тоже решила, что пришло время контроля и нравоучений. Вера всерьез задумывалась записаться к психологу, он-то точно ее выслушает, хотя бы, потому что у него не будет выбора — он получит за это деньги.

Кстати о деньгах.

«Интересно, во сколько Исаеву обошлась больничная палата?» — Вера достала из кармана пачку сигарет, закурила, медленно бредя по улице. Конечно, удобно, когда богатый мужик за тебя платит, помогает твоей семье, в то время как ты можешь откладывать свои бабки на что-то действительно важное. На ремонт, например.

Как надоели эти трущобы, кто бы знал.

Вера задумалась и остановилась напротив витрины магазина. Обувной. За стеклом — сапоги мечты, черные, замшевые, высокие, почти до колена. Устойчивый невысокий каблучок переливается маленькими камешками. Ценник бешеный. На такие не заработаешь слезливыми песенками, если ты конечно не Пугачева.

— Когда-нибудь… — пробубнила себе по нос Вера, затягиваясь.

Рядом послышался звонкий девчачий смех и девушка обернулась. Из соседнего магазина вышла девочка, лет 16 на вид, таща за собой Исаева. Она что-то увлеченно ему рассказывала, а он, молча, улыбался в ответ, прижимая ее к себе. Следом за ними вышла женщина, что-то ища в своей сумке.

— Тём, я список продуктов тебе не отдавала? Найти не могу, — женщина обратилась к Артему, легким движением поправляя распущенные волосы.

— Папа его тебе в карман еще на выходе засунул, — девочка пожала плечами и снова повернулась к мужчине, — Ну так что насчет лагеря? Лизу родители уже отпустили.

«Папа».

— До зимних каникул еще целая вечность, Рит, имей совесть, — ответил Артем и поднял глаза, смотря прямо на Веру.

Знаете, вот в фильмах так бывает, замедленная съемка и все такое. На самом деле как будто пыльным мешком ударили. Вера даже сказать ничего не могла. Внутри тлело также быстро, как сигарета в руке. Она смотрела, как он открывает заднюю дверь машины для девочки, запуская ее в теплый салон, открывает пассажирскую дверь для женщины, она садится на то место, где еще вчера сидела Вера. Сам обходит машину и садится за руль.

Не сводя с нее глаз.

— Эй, ты полоумная, чего на дороге встала? — какая-то бабка с овощной тележкой сердито пихнула девушку в сторону.

Он продолжал смотреть, когда заводил машину, когда отвечал женщине, сидящей рядом.

А когда машина совалась с места и уехала, оставляя после себя едкий запах выхлопа, Вера завернула за угол магазина, приваливаясь к холодной кирпичной стене.

— Вот тебе бабушка и Юрьев день, — прошептала Вера и заревела.

«Права была Самохина, хоть и никогда об этом не узнает».

Чем выше взлетаешь — тем больнее падать. Так всегда говорила бабушка. С самого детства она учила Веру быть разумной, рассудительной, честной с самой собой. Думать головой, правильно расставлять приоритеты в жизни. Вера и думала, мысленно выстраивая свою жизнь, так как учила бабушка. Так как хотела бабушка.

Так как это было нужно.

Однако бабушка не учла одного — чувства не будут ждать подходящего момента. Они обрушиваются, иногда с такой силой, что становится страшно. Как сход лавины в горах, уничтожая все на своем пути.

Так было со Стасом.

Первый курс, поздравительная речь декана, которая «дарит» трех кураторов — третьекурсников первокурсникам на целый семестр, чтобы помочь освоиться на новом месте. Два парня и девушка, которая без конца смеялась. Стас сразу приметил «ту рыженькую», которая большими зелеными глазами изучала лекционку. Потом отстраненно записывала что-то в блокнот, забавно морща нос. Сидела одна — наверно еще ни с кем не познакомилась, но когда в аудиторию с грохотом ввалилась опоздавшая блондинка — оживилась.

— Не институт, а катакомбы какие-то, Богу душу отдать можно, пока найдешь нужный кабинет, — восстанавливая дыхание под смешки сокурсников, девушка прошла и села рядом с рыженькой.

— Ну где тебя носило, еп твою мать, Лен, — зашипела рыжая, толкая подругу плечом.

— Где — где? Столовка у них видела, какая? Мне кажется, я так дома не ем, как они тут готовят, — ответила блондинка и достала из сумки блокнот. Стас усмехнулся. Такие эти перваки смешные, хотя еще 3 года назад он сам сидел за партой с видом вылупившегося птенца.

Напутствия закончились через час, новоиспеченные студенты устало потянулись к выходу.

— В следующий раз, когда будете в столовке, попробуйте булочки с яблоками и корицей, — Стас с улыбкой обратился к рыженькой, когда подружка тащила ее «на свободу».

— Обязательно, — прошептала в ответ Вера и задержала дыхание, смотря в насмешливые серые глаза Стаса. Почувствовала, что затягивает.

И затянуло. В омут. Почти на 2,5 года.

Вера до сих пор вспоминала с улыбкой эти булочки с яблоками.

Стас был первым большим, настоящим чувством для девушки. Первая любовь, тайные свидания, эти ночные прогулки, которые прикрывала перед бабушкой Ленка. Но все имеет свойство заканчиваться. Как там говорили? Любовь живет 3 года? Ну, им не хватило совсем чуть-чуть.

У Стаса было два отвратительных качества: ревнивость и несерьезность. Он относился к их отношениям достаточно легко, почему-то постоянно уверяя Веру в нормальности полигамной мужской природы. Вере оставалось только кивать и чувствовать, как ремешок тотального контроля туже затягивается вокруг шеи. Ей не на что было жаловаться, он ее любил, возможно, даже уважал, за какие-то качества, никогда не поднимал на нее руку, а то, что он никогда не собирался жениться на ней и не позволял другим даже смотреть в Верину сторону, ровно как и ей, в этом не было ничего страшного.

Как удалось расстаться полюбовно, Вера до сих пор не понимала. Наверно он тоже устал от стольких лет дурацкой неопределенности, ведь флирт флиртом, а верность хранить приходилось, даже если не очень хотелось. Сейчас как-то все странно складывалось, отдаленно напоминая прошлые отношения. Артем не давал ей какой-то ясности, что конкретно их связывало, а глядя на сегодняшнюю встречу, может уже и ничего не связывало, но уверенно продолжал держать ее в поле зрения. Вера снова ощутила невидимый ошейник.

Оторвавшись от стены и вытерев слезы, побрела домой. Хоть бы дяди Гриши не было. Не хотелось разговаривать, она, молча бы, сделала генеральную уборку, даже что-нибудь бы приготовила. Убила бы время до вечера, а потом снова туда, в самое пекло.

Дядя Гриша был дома и судя по всему не один.

Вера тяжело вздохнула, глядя на женские туфли в коридоре.

— Еще одной алкашки в доме не хватало, — пробубнила себе под нос девушка, вешая пальто и проходя на кухню.

— О, а вот и Верка, — дядя Гриша поставил на стол горячую кружку с чаем, поворачиваясь к племяннице, — Познакомься, это Люда, моя… Кхм…знакомая. Хорошая, — выдал мужчина.

Приятная на вид женщина, далекая от дружбы с зеленым змеем, Людмила, поднялась со своего место и, улыбнувшись, протянула Вере руку.

— Здравствуйте, Вера.

— Здравствуйте, Люда, приятно с вами познакомиться, — Вера улыбнулась в ответ, а потом перевела взгляд на родственника. Трезвый как огурчик. Что же получается? Целительная сила любви что ли? Вера смотрела на него как на диковинного зверька, потому что трезвым он был не часто, а если и был, то выглядел, словно вернулся из путешествия по помойкам Золотого Кольца. А сейчас даже посмотреть приятно, побрился, костюмчик напялил, потрепанный, правда, но в целом неплохо. Похоже, даже в душ сходил.

— Ну, как там бабушка? Хотел сегодня зайти, но неожиданно встретил Люду на рынке и как-то вот не вышло… Завтра обязательно схожу.

«На рынке? Какого хрена он забыл на рынке?».

— Гриша, ну что же ты не сказал, что маму собирался навестить, я бы никуда не делась, завтра могли бы встретиться, — Вера только раскрыла рот, но была перебита Людой, которая казалось, была искренне возмущена.