Мастер мокрых дел - Лев Пучков

– Озверели? – с некоторой тревогой поинтересовался Рудин. – Нам всего-то надо: две минуты пообщаться с техничкой и передать ей бабки на жратву! А вы чего тут нагромоздили? Думайте, блин, лучше – совсем, что ли, от рук одичали?

– Пакетник! – озарился через пару минут Соловей. – Точно – как это я сразу не додумался?

– В смысле? – не понял Рудин.

– Ниже по улице, за оградой парка, электрощит, – начал пояснять Соловей. – Видишь – от ларьков «воздушка»? Она на тот щит выведена. А там пакетник – его частенько выбивает, как напругу дадут поболее…

– Короче! – перебил Рудин, не желая вдаваться во все эти электротехнические подробности. – Ты вырубишь пакетник, Надька из ларька звонит кому-нибудь из своих, что у нее холодильник не работает…

– Зачем звонит? – возразил Соловей. – Она побежит сама, чтобы включить, заскочит в парк…

– А мы тут как тут – в кустики ее и оп-па! – ни к селу ни к городу встрял Масло, доселе мирно сопевший на заднем сиденье. – А?

– Спермотоксикоз, – беззлобно констатировал Рудин – неприличное предложение брата по оружию не вызвало в его душе бурю негодования, скорее наоборот. Он плотоядно крякнул, представив себе, как было бы славно поступить с Надькой именно таким образом, нахмурился и завершил: – И, короче, мы ее по-быстрому того… проинструктируем. А Надька спустя некоторое время возьмет ведро и пойдет в школу – воды набрать… Ясно.

– Как бы она нас наблюдателям не сдала, – подпортил ясную картину предстоящих действий Соловей. – То-то будет потеха, когда она прибежит обратно и заорет благим матом…

– Не заорет, – заявил Масло, многозначительно покосившись на Рудина. – Можешь Пса спросить – гарантированно не заорет.

– Почему? – по-детски приоткрыв рот, поинтересовался Соловей.

– Ну, ты семейный человек – тебе долго объяснять, – уклончиво пробормотал Рудин. – Знаешь – есть такое понятие: женская привязанность…

– Так ты что, и ее тоже – того? – растерянно округлил глаза Соловей. – А как же Ашот… А? А что ж Ашот?

– При чем здесь Ашот? – похабно осклабился Масло. – Ты ж знаешь – с мужиками Пес не балуется. Тем более – с хачиками.

– Точно – не балуюсь, – согласился Рудин и прекратил ненужные инсинуации. – Хватит об эротике – работать пора. Масло, остаешься в машине. Мы с Соловьем – в парк. Если что – три коротких сигнала клаксоном. Потопали, Соловей…

Соловей оказался прав: спустя пять минут после того, как он немного побаловался с электрощитом, на аллее парка показалась запыхавшаяся Надежда. При виде фигуристой девахи у Рудина сладко защемило внизу живота, рот поневоле расплылся в плотоядной улыбке.

– Хороша была Надюша – краше не было в селе,-нараспев продекламировал он, вышагивая из-за щита и хватая продавщицу за руку. – А ну – ходь сюды, у кустики!

Надежда от неожиданности ойкнула, схватилась за сердце. Узнав Рудина, чертыхнулась:

– Тю, леший, напугал! Чего ты тут?

– А я тут не один, – ласково промурлыкал Рудин, затаскивая Надежду в кусты. – Я тут двое. И оба втроем тебя хотим.

Соловей удивленно разинул рот – памятуя о недавнем разговоре, он вдруг вообразил, что сейчас станет свидетелем некоего таинства, которое, за острым дефицитом времени, будет совершено публично.

Рудин, однако, не стал баловать соратника порнографическими изысками – некогда было.

– Помогай, Надежда, у нас проблемы. Ашот тебя ждет?

– Ага, ждет. Мы музыку включили, ну… в общем, начали, а тут вдруг – на! Свет отрубило. Без музыки Ашот не может – кажется ему, что с улицы слышно.

– Ладно, немного подождет. Когда он уедет?

– Ну, минут через двадцать, не раньше. А то и поболее – бывает, до часа терзает…

– Силен мужик! Силен… Ладно. Вот бабки – передашь Татьяне. На неделю хватит. Пусть корма закупит. Через неделю, скажи, навестим. Всем клиентам пусть передаст: две недели – в отпуске. Никаких объяснений – просто укатили в отпуск и все. Да – пусть пока ночует в школе. Собаки, конечно, себя в обиду не дадут, однако мало ли… Вот и все вроде… А! Совсем забыл – пусть завтра Джека и Ингрид выпустит в парк погулять. Часиков в десять… А обратно пусть не зовет – заберем. Записку передашь. – Сергей ловко выхватил из кармана Надеждиного передника фломастер, вывернул передник наизнанку и начеркал несколько строк. – Извини, бумажки нету… Вот теперь, пожалуй, все… Про нас что знаешь?

– У ларька – люди Вора в тачке, – не задумываясь выдала Надежда. – В засаде. В «кармане» у школы – бандиты Улюма. Ашот сказал: все вас ждут. Вы чего такого натворили, а?

– Газеты читаешь? – ответно поинтересовался Рудин. – Телевизор смотришь?

– Газеты – нет, а телевизор – с утра до вечера работает в ларьке. – Надежда заинтересованно округлила глаза и заговорщицки подмигнула Рудину. – Грохнули кого из этой братии, да?

– Значит, ничего не было, – несколько даже разочарованно протянул Рудин. – Если бы что-то было, ты б не стала скрывать… Интересно, они так и собираются нас своими силами отлавливать?

– Так что сделали-то? – сверкнула глазенками Надежда – даже о томящемся в ожидании Ашоте забыла. – Ну расскажи, Серенька, не томи!

– Да публичный дом разбомбили, – брякнул Рудин первое, что в голову пришло, лицо его при этом оставалось совершенно серьезным. – Всех ненужных завалили, телок распустили, а бандершу разложили на капоте воровского автомобиля и давай понужать в три смычка. И знаешь – самое страшное, безо всякой контрацепции… А щас у нее задержка – пятый день, и тошнит. Так что…

– Врешь! – восхищенно пискнула Надежда, прихлопнув от удовольствия в ладоши. – Брешешь – и не покраснеешь!

– Да клянусь здоровьем Соловья – правда! – Рудин ткнул пальцем в сторону соратника: – Соловей, подтверди?

– Точно – так и было, – солидным басом прогудел Соловей: сомнительная перспектива эротических похождений улетучилась, уступив место обычной каламбуристой болтовне, – тут стеснительный Ваня чувствовал себя в своей тарелке.

– Ну вы даете, – с изрядной долей недоверия пробормотала Надежда. – Ну вы…

– Как будешь бабки и записку передавать? – не дал ей развить мысль Рудин. – Смотри, если наблюдатели учуют что-то, подставишь всех нас! Так что – как передавать собираешься?

– Тю, делов-то! – пренебрежительно повела плечом Надежда. – Ашот уедет, возьму ведро и пробегу в школу – за водой. И передам. Нормально?

– Пойдет, – одобрил Рудин. – Ваня, включай этот свой пакетник. А то Ашот там замерзнет. А ты, Надежда, не забудь – завтра пусть Татьяна выпустит Джека и Ингрид в парк. И помни – я скоро вернусь. Так что – никому ни слова. А то перестану отовариваться в вашем ларьке…

– Да куда ты денешься, ласковый мой! – кокетливо подмигнула Надежда, потрепав Рудина по голове, и трусцой припустила по аллее: действительно, Ашот уже, наверно, начал нервничать.

– Ну вот и славненько, – удовлетворенно констатировал Рудин, когда они с Соловьем выбрались из парка и присоединились к скучавшему в «Ниве» Маслу. – Производственные дела поправили – теперь можно неделю не беспокоиться. Масло, вечерком сегодня натопчешь след в парке: от павильона игровых автоматов до лодочной станции – ну, как обычно. А сейчас займемся личными проблемами. Соловей, давай к университету…

Пока наши парни перемещались к площади Науки, на которой располагается Белогорский государственный университет, у ларьков произошло примерно следующее. Спустя десять минут после того, как Надежда прибежала из парка (ну явно преувеличила она мужиковские достоинства хозяина, явно!), Ашот неспешно вышел из ларька, сел в машину и, достав из «бардачка» мобильный телефон, набрал номер.

– Это Ашот… Да – сидят, смотрят… Нет-нет, все нормально, только… Они, конечно, смотрят, но Пес был тут – двадцать минут назад… Ну конечно – отвечаю. Я всегда за все отвечаю, дорогой, – не только за базар… Да, Надежда… Завтра они опять будут здесь – в первой половине дня… Да, вроде все… Ну, дорогой, если тебе интересны бабьи сплетни – пожалуйста… Говорят, якобы какой-то публичный дом разбомбили… Але! Але! Ты почему замолчал?..

…На площади Науки было людно и машинно. У входа в БГУ толпились разнообразные юные личности с подающими надежды физиономиями, а на университетской стоянке и далеко за ее пределами хаотично располагались сотни полторы автомобилей.

– Видимо, занятия закончились, – посмотрев на часы, заметил Рудин. – Народу – куча. Это хорошо, можно незаметно просочиться…

– А ты не торопись, – поправил его обстоятельный Соловей. – Народ – черт с ним. Машин – куча. В каждой второй могут сидеть соглядатаи.

– Я вообще не думаю, что они здесь кого-то поставили. – Рудин с сомнением покачал головой. – Об Алисе никто не знает. А если этот факт из системы исключить, наблюдатели здесь не нужны. Ну, подумайте сами: они же бандиты, уголовники, мыслят своими категориями. Я понимаю – большие магазины, вокзалы, аэропорт… Но университет? Зачем таким типам, как мы, слоняться по площади Науки?