Русская гейша. Во имя мести - Ольга Лазорева

– Пошли, – лаконично сказал он, подхватывая мой чемодан.

И мы отправились на стоянку к его машине. Сев за руль, Юкио повернулся ко мне и тихо спросил:

– Ты привезла?

– Сувениры? – сделала я круглые наивные глаза. – Так кое-что для родных. Прикупила перед отъездом в дешевом магазине. Помнишь, есть там у вас такие «Все за 100 иен»? Так, пустячки, керамические пиалки тяван, куколок в национальной одежде, бумажные веера. А тебе тоже что-нибудь было нужно? Я не знала.

Я увидела, как заходили желваки на его впалых щеках, но он сдержался.

– Да, чуть не забыла. Тору просил передать кое-что для тебя, – невозмутимо добавила я.

Юкио развернулся ко мне, но промолчал. Я достала из сумки сверток и протянула ему. Он взял и быстро убрал в карман пиджака.

– Куда тебя отвезти? – более спокойно спросил он.

– На Казанский вокзал, – ответила я. – Хочу сегодня же уехать домой.

– А ты…, – начал Юкио и замолчал.

Я ждала продолжения, нахмурив брови.

– Нет, ничего, – сказал он.

Мы поехали. Я с любопытством смотрела в окно. Моя психика реагировала на знакомый пейзаж довольно странно. Уехала я всего несколько месяцев назад, а казалось, что прошла целая жизнь, которую я провела на другой планете. И сейчас вернувшись, я начинала узнавать родные картины с какой-то щемящей и неприятной болью в душе. Хотя была только середина августа, но на некоторых березах уже появились, словно светлые пряди в темной прическе, отдельные ветви с желтыми листьями, так называемые осенины. Небо, несмотря на яркое солнце и ветер, было покрыто дымкой и выглядело мутно-голубым. Машины, запрудившие Ленинградское шоссе, казались после многообразия японских марок одинаковыми, и их водители одинаково стремились нарушить правила. Мой глаз, привыкший к упорядоченному движению и неукоснительным соблюдением правил дорожного движения – я сама видела, как глубокой ночью на пустой дороге в Мегуро стояла «Тойота» у светофора и прилежно ждала, когда зажжется зеленый – постоянно цеплялся за эти нарушения. Юкио ехал по-японски аккуратно и периодически искоса поглядывал на меня.

– А ты сразу на вокзал? – все-таки начал он разговор.

– Поезд вечером. А я хочу сегодня же уехать. Я даже родителям не сообщила, как-то враз собралась. Решила, что сделаю сюрприз.

– А ты не хочешь заехать к Елизавете Викторовне? – после паузы спросил Юкио.

– А кто это? – с недоумением поинтересовалась я, стараясь, чтобы голос звучал естественно.

– Неужели не помнишь? – настороженно спросил он.

– Не-а, – равнодушно ответила я.

Юкио замолчал. Потом зачем-то свернул к обочине.

– Мы куда? – немного испуганно спросила я.

– Да что-то голова болит, – нехотя признался он. – Давай немного постоим тут, воздухом подышим.

Он съехал с трассы на узкую дорогу, тянущуюся через поле к видневшемуся за ним какому-то поселку. Остановив машину, Юкио открыл дверь и закурил. Но остался в машине. Я вышла поразмять ноги. В высокой траве копошились какие-то букашки, жужжали мухи. Я нагнулась к соцветию маленьких ромашек и вдохнула горьковатый аромат цветов.

– Вот что странно, – тихо сказал за моей спиной Юкио, – на имя Петра был открыт счет в одном токийском банке. И деньги в день его смерти исчезли. Он снял все без остатка. А там была очень приличная сумма. Тебе что-нибудь известно об этом?

Я медленно повернулась, стараясь принять беззаботное выражения лица. Хорошая практика у госпожи Цутиды, которая заставляла нас всегда иметь безмятежный, отстраненный от земных забот вид, помогла мне в этом. Я хлопнула ресницами и спокойно произнесла:

– Впервые слышу об этом. А тебе разве Тору не рассказал, что я рассталась с Петром еще до его смерти?

– Рассказал. Но полиция нашла вот это, валяющееся на циновке возле его тела.

Юкио порылся во внутреннем кармане пиджака и протянул мне заколку для волос в виде перламутровой бабочки. Ее купил мне Петр в Гиндзе в день нашего прилета в Токио. Я в оцепенении смотрела на нее. Потом взяла и изобразила прохладную радость.

– Да, это моя заколка, – невозмутимо ответила я. – Я, видимо, затеряла ее в твоей квартире, а Петр нашел. Да мало ли почему она могла валяться на полу! – немного раздраженно добавила я.

– Допустим. Но согласись, что исчезновение такой суммы денег не может не настораживать.

– А тебе-то какое дело до чужих денег? – насмешливо поинтересовалась я.

– Деньги были не совсем чужие. Это общественные, предназначенные для кое-каких дел.

Я прикусила язык, с трудом удержавшись от злобной реплики.

– Слушай, Юкио, я-то тут причем? – агрессивно спросила я. – Это ваши дела, меня это не касается. С Петром я рассталась, я уже это говорила, а что с ним было дальше, понятия не имею. И тем более про его деньги.

Юкио вылез из машины и открыл багажник. Он спокойно достал мой чемодан и положил его на траву.

– Открой, – невозмутимо сказал он.

– Обыск будешь делать? – рассмеялась я.

Но сердце екнуло. Остаток денег, чуть больше 15-ти тысяч долларов, я, недолго думая, перевезла в этом чемодане, сдав его в багаж. Аккуратно сложила пачки, туго перетянула их трикотажной маечкой и засунула в картонную упаковку от набора трусиков. Край упаковки оставила вскрытым, и оттуда небрежно торчали кружева трусов. Сдав багаж в аэропорту, я спокойно прошла досмотр ручной клади. При мне была только небольшая сумка с документами и необходимой мелочью. В Шереметьево, получив чемодан, я невозмутимо направилась к зеленому коридору. Через красный проходили те, кому было что декларировать. Я улыбнулась таможеннику и беспрепятственно прошла. Никто меня не остановил.

– Открывай, – повторил Юкио.

– А иначе что? – усмехнулась я.

– Послушай, – миролюбиво сказал он, – если тебе нечего скрывать и все было именно так, как ты говоришь, то лучше послушать меня сейчас, чтобы избежать проблем в будущем.

– Бог мой! Какие страсти, – рассмеялась я, – не иначе ты принадлежишь к якудзе. Как и этот несчастный, ныне покойный Петр.

– Не тяни время! – раздраженно бросил Юкио и подошел к чемодану.

Я легко оттеснила его, достала ключ и открыла, максимально откинув крышку. Юкио присел на корточки и начал медленно перебирать шелковые кимоно, узкие картонные коробочки с веерами, упакованную в пластик керамику и несколько коробочек с хаси. Вот он дошел до заветной коробки, лежащей на дне чемодана. Но увидев торчащий из нее кружевной край трусов, тут же отдернул руку. Копаться в нижнем женском белье оказалось выше его сил

«Вот она японская воспитанность! – едва сдерживая ликование, подумала я. – Мой расчет оказался верен. Хотя я, конечно, не предполагала, что попаду в такую ситуацию».

Юкио в этот момент достал бархатный футляр и открыл его. Я увидела, что его глаза округлились.

– Симатта![17] – тихо произнес Юкио.

– Что ты там взял? – сурово спросила я. – Положи на место!

– Но это же настоящий черный жемчуг! – воскликнул он. – Как он к тебе попал?

У меня появилось сильное искушение сказать, что это подарок Петра, и таким образом хоть как-то объяснить пропажу части денег. Но, во-первых, я понятия не имела, сколько жемчуг стоит, во-вторых, вдруг подумала, что Манами, перед которой я хвасталась подарком Митихиро, может рассказать Юкио. Поэтому решила не лгать.

– Это подарок одного моего японского друга, – спокойно сказала я. – А что, он дорого стоит?

Юкио глянул на меня, как на законченную идиотку.

– Ты что, это не декларировала? – охрипшим голосом поинтересовался он.

– Я решила, что это обычная бижутерия, поэтому сдала в багаж, – равнодушно сказала я.

– Я думаю, что это натуральный жемчуг редкого, так называемого, черного цвета и стоит он несколько тысяч долларов, – тихо сказал Юкио.

– Да ладно! – непритворно изумилась я и внимательно посмотрела на жемчужины, мягко поблескивающие на черном бархате какими-то сизовато-серыми отливами, напоминающими цвет перьев городского голубя.

Для меня это было действительно открытием. Я знала, что жемчуг дорогой, Митихиро не мог подарить мне дешевую подделку, но не думала, что настолько. Я взяла футляр из рук Юкио и положила его в сумочку.

– Это подарили мне, – спокойно и твердо произнесла я. – Не веришь, позвони тете Манами, если ты, конечно, ее знаешь, и спроси.

– Это что же за друг, который в состоянии делать такие подарки? – хмуро спросил Юкио и задумался. Потом повернулся ко мне и недоверчиво поинтересовался: – Ты знакома с госпожой Цутидой?

– Может, мы уже двинемся? Или мне попутку ловить? – недовольно сказала я, захлопнув чемодан и закинув его в багажник. – Я, вообще-то, хотела сегодня уехать домой.

Я села в машину. Юкио постоял в раздумье, потом, нахмурившись, уселся за руль.

«Что, господа сектанты, – ехидно подумала я, – ваши дела после ареста «учителя» идут неважнецки? Ишь, Юкио какой хмурый! Да еще и у меня ничего не нашел! Ну, так вам и надо, сволочи!»