Хозяин Колодцев (сборник) - Марина и Сергей Дяченко

Он скатился на дно, укрылся за поваленным стволом, взял лук на изготовку — и понял, что сейчас придется впервые в жизни стрелять в человека.

Те, кто преследовал его, не испытывали никаких неудобств, целясь в себе подобного. И, безусловно, в охоте на человека они были куда опытнее Юстина — стоило ему неосторожно приподнять голову над укрытием, как шляпу с него сдернули, будто шутя. Оглянувшись, он увидел ее на земле — нанизанную на стрелу с красивым черно-белым оперением.

Вооруженные люди в сером — кажется, их было четверо — ловко, будто играючи, перебегали от укрытия к укрытию, спускались все ниже в овраг. Юстин лежа натянул тетиву — и, внезапно поднявшись над поваленным стволом, выстрелил в первого из бегущих. И сразу же увидел, что стрела его идет мимо и что навстречу ей сверху, из чужого укрытия, движется другая стрела. Юстин скорее почувствовал ее, нежели увидел — и, как в дурном сне, понял, что не успевает убраться с ее пути, увернуться, упасть…

Под снегом была листва. Запах осени, покоя, кладбища. Юстин лежал лицом вниз, а там, на склоне оврага, кто-то кричал, и в крике этом была смерть.

Юстин приподнялся.

Погоня, что секунду назад спускалась склоном оврага, теперь пыталась отступить под градом стрел. Стрелы приходили из-за Юстиновой спины, доставали бегущих, те падали и барахтались в снегу и в листве. Собачий лай приблизился, потом отдалился; Юстин оглянулся. В десятке шагов за его спиной стоял тощий, по глаза заросший седой бородой старикашка.

— Тикай сюда, — сказал старикашка неожиданно густым басом. — Беги, братушка, а то ведь пристрелят, неровен час…

И поманил кривым, словно дубовый сучок, пальцем.

* * *

Они называли себя «лесными призраками» — для красоты и чтобы страху было жителям соседних местечек. Жили не очень-то сладко; каждый за плечами имел печальную историю, подлинную либо выдуманную. Первые трое — бывшие каторжники (один из них сделался атаманом), четвертый и пятый — солдаты-дезертиры, шестой — сирота без роду без племени, седьмой — младший сын богатого купца, лишенный наследства и разобиженный на весь мир. Восьмой был поэт и бард, на все лады повторяющий, что мир — коровья лепешка и потому всем должно быть на все плевать. Девятый был пастушок, сбежавший в лес от скуки. Десятый был дурачок, одержимый духами.

Быт разбойников оказался почти столь же убогим, как и у Юстина в его землянке — за исключением того, что среди тряпок, служащих постелью, иногда попадались остатки по-настоящему дорогих вещей: полы бархатных кафтанов, обрывки шелковых плащей, клочки не то покрывал, не то портьер. Юстин догадывался, откуда взялись эти вещи, но не хотел думать, что стало с их прежними владельцами.

О безопасности разбойники заботились основательно. Над входом в жилище белели приколоченные гвоздями кости человеческой руки; каждый костяной палец выполнял свою работу: мизинец оберегал от лесовиков, безымянный — от собак, средний — от стражников, указательный — от княжьего гнева и большой — от крестьян с дубьем. Широко вокруг разбойничьего укрытия расставлены были колья с надетыми на них кукушечьими черепами — когда рядом появлялся кто-то чужой, в лагере слышно было леденящее душу «ку-ку». Кроме того, перед избушкой денно и нощно горел костер, на закате в него бросали кусочки мелко нарезанного кабаньего хвоста — испытанное средство от непрошеных гостей.

В хибаре разбойников, в многолетней грязи, полным-полно водилось домохранцев, и никто не обращал на них внимания. Юстин ночевал под открытым небом, сам вызывался сторожить костер. Сперва ему не доверяли, думали, что хочет бежать, а потом, раскусив его брезгливость, взялись потешаться: подбрасывать многоногую мелочь ему за шиворот. Первым, кто проделал этот фокус, был старый каторжник; тогда Юстин сдержался и пригрозил, однако никто не принял его слова всерьез. Вторым шутником оказался плечистый дезертир; дрались долго и жестоко, пока наконец Юстин не повалил соперника на землю и не засунул дохлого уже домохранца ему в зубы.

С тех пор шутить над Юстином перестали.

По ночам приходили какие-то люди, подолгу сидели у костра, что-то приносили в мешках, что-то уносили; порой разбойники отлучались, оставив поэта сторожить хибару и присматривать за Юстином. Поэт заводил свои однообразные песни, а Юстин смотрел, как открывается его рот, и думал о своем.

Огонь горел. На небе висела луна; он разыскивал в кармане Анитину монетку.

Не та ли это самая, которую бросил когда-то на каменный пол Хозяин Колодцев, определяя Юстинову судьбу? Орел — смерть. Решка — жизнь…

Юстин сидел, зажав монетку в кулаке.

* * *

Однажды утром он пошел в лес за хворостом. Почему-то именно в это ясное, хрусткое зимнее утро тоска его была особенно черной.

Под заснеженным дубом он остановился. Когда-то в дерево ударила молния, верхушку сожгла, а прочие ветки так сильно напугала, что теперь они росли как придется, вкривь и вкось. Издалека казалось, что в развилке дуба сидит человек.

Он вернется в разбойничий лагерь — и бросит монетку в огонь.

«Ты решился?» — спросит Анита.

«Объясни мне, — скажет Юстин. — Разве твой отец настаивает на обряде?»

«Нет, — скажет Анита. — Но ты решился?»

«Я люблю тебя, — скажет Юстин, как не раз уже говорил. — Мне не нужен флажок, чтобы быть тебе верным».

«Ты не хочешь уступить мне?» — спросит Анита. Как не раз уже спрашивала.

«Пойми меня», — попросит Юстин.

«Не понимаю, — скажет Анита. — Одно дело — флажок на верность Звору… А другое дело — на верность жене… Ведь и у меня будет такой же флажок! Ведь я тебя люблю, в отличие от Звора! Я не потребую от тебя злого!»

«Флажок — зло», — скажет Юстин.

«Нет, — скажет Анита. — Флажок — это средство. Огонь не может быть злом потому только, что людей сжигают на площадях».

Юстин не найдется, что сказать. В это время Анита, в своей обиде похожая на обманутого ребенка, вытащит откуда-то круглую прозрачную льдинку, взглянет на солнце…

Развилка дуба была пуста. Осыпался потревоженный ветром снег.

* * *

Он часто думал о деде. Как он там? Как перезимует? Наступила весна. Разбойники отощали и обносились. Среди добычи, перекочевывающей в мешки ночных визитеров, больше не было ни золотых украшений, ни парчи — только грубое крестьянское полотно, оловянная утварь и стеклянные бусы. Юстин понимал, откуда они взялись.

Он ненавидел разбойников.

Иногда ему казалось, что он понимает их. Что разбойники — люди без единого флажка в душе. Даже тот флажок, что вырастает сам по себе в душе каждого человека и не велит убивать себе подобных — даже этот флажок у них втоптан в грязь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});