Утраченный свет - Андрей Дашков

Марго начала разворачиваться, но сделала это слишком поздно. По сравнению с мясником она выглядела неуклюже и явно проигрывала тому в скорости. Генетическое недоразумение уже находилось в шести шагах от нее…

Аристарх держал в руках двустволку, больше похожую на сдвоенный гранатомет. Что-то экзотическое. Эксклюзивная модель. Чудовищный калибр для стрельбы в упор. Бесполезная штука на расстоянии свыше тридцати метров, однако Аристарх и не считал ее серьезным оружием. Это было его наглядное пособие, которое он применял исключительно в воспитательных целях.

Марго так и не успела вынести ствол на линию огня.

– Сюрприз! – объявил ухмыляющийся «бульдог» и спустил оба курка.

Мартина стала свидетельницей того, что случается с человеком, в которого попадает заряд картечи из двустволки Аристарха. Эффект был такой, словно с Марго сдуло кожу. Она превратилась в парящее облако фарша. Все вокруг было забросано каплями крови и кусочками мяса. Потом желеобразная масса, оставшаяся от самой толстой суки во всей округе, с влажным звуком шлепнулась на пол.

Мартина почувствовала, что ее вот-вот вывернет. Дым выедал глаза и абразивной крошкой застревал в горле… Ей оставалось продержаться всего несколько минут – до ухода аристарховцев или до контрольного выстрела в голову. Был еще третий вариант, самый неприятный: смерть от удушья.

Сквозь заносы «пурги» все казалось призрачным, отстраненным и в то же время увлекательным. Человеческая суета, нелепый танец холодных механизмов среди космического льда, затянувшего землю. На существах и предметах лежал мистический фиолетовый отсвет. Боль отдалялась и превращалась в острые стеклянные скалы и развалины пирамид на горизонте – не представляющие никакого вреда, если не приближаться. Мартина и не собиралась приближаться к ним еще несколько часов. Ей было хорошо в наполненной дымом норе. Даже смерть выглядела какой-то театральной, ненастоящей. Как и жизнь. Это придавало существованию почти невыносимую легкость…

– Кто это у нас тут? Иди ко мне, цыпленочек! – вкрадчиво позвал Аристарх.

Мартина сжалась, испытывая огромное желание исчезнуть, провалиться в темный подвал, но оказалось, что обнаружили пока не ее. Батька выволок из-под обитой металлом стойки почти не пострадавшую Милку.

Та была еще моложе Мартины, но занимала в иерархии банды куда более высокое положение – по причине того, что к ней благоволила Плацента. Главная сука обожала таких пухлых голубоглазых крошек с золотистыми кудрями и ангельскими ротиками, вмещавшими не больше полной чайной ложки матерных слов.

Вечеринка продолжалась при свете пламени пожара и в скрещенных лучах фар. Веселье разгоралось по новой. Из шарабана с аккумуляторным питанием доносился рев «Цапа Видбувайло», который жаловался на то, что его «баба появилась слишком поздно, когда толпа легавых перекрыла кислород». Никто не пролил над трупом Кровяника скупой мужской слезы.

Пока люди Батьки по очереди совершали заходы на Милку, Аристарх пополнял свою коллекцию зубов новыми экземплярами. Из верхней челюсти Плаценты он щипцами выдрал клык на память.

Аристарх действовал методично, как всякий настоящий маньяк. Он исследовал все трупы по очереди и даже части тел. Ничто не могло отвлечь его от любимой работы…

Мартину охватывала отвратительная слабость. Шансов на то, что Батька ее пропустит, не было.

И он ее не пропустил.

* * *

Аристарх приподнял дешевое дюралевое надгробие.

Он ничего не говорил. Он просто улыбался, не прекращая жевать. От его улыбки и патологического взгляда Мартину пробирал озноб. Она ощутила гипнотическую силу чужого безумия.

У Плаценты тоже было не все в порядке с головой, но до Аристарха ей было далеко. Во всяком случае, она не хрустела отрезанными ушами, как будто это были свежеподжаренные тосты.

Батька рывком поставил Мартину на ноги. Девушке все еще казалось, что ее голова болтается где-то в разреженных слоях атмосферы, а руки свисают до земли. Она пыталась схватить оружие этими слишком длинными и тяжелыми руками, но Аристарх мгновенно пресек жалкие попытки обороняться. Он врезался своим античным лбом в ее переносицу, и она завизжала от боли. Ей показалось, что одновременно с хрустящим звуком лопнули глаза.

Через секунду визг захлебнулся. Аристарх припал огромными жирными губами к ее лицу и принялся сосать кровь, хлынувшую из разбитого носа…

Она чувствовала себя так, будто погрузилась в болото гниющего мусора. Или как если бы кто-то напялил на нее маску противогаза, только что снятую с двухнедельного трупа. Ее желудок отчаянно трепыхался, словно рыба, пожираемая изнутри ленточным червем, и начал выворачиваться наизнанку…

Аристарха это нисколько не смутило. Он жадно облизал ее, а она поняла, что запомнит прикосновение этих чавкающих губ-присосок на всю оставшуюся жизнь и вряд ли когда-нибудь снова почувствует себя чистой. Слюна психопата казалась несмываемой, эта едкая жидкость проникала в поры кожи, въедалась в слизистую оболочку, стекала под низко вырезанный кожаный жилет и холодеющей липкой струйкой пробиралась между грудей…

На фоне этого было почти незаметно то, что он проделывал с ее руками. Мартина осталась без оружия; хуже того – она осталась голой, потому что Аристарх распорол на ней одежду ее же ножом. От холода она покрылась гусиной кожей, приобретавшей мертвенно-серый оттенок, и теперь сильно напоминала ощипанную остывающую курицу…

Батька скептически оглядел ее, потом поручил заботам какого-то педика из числа самых младших по кличке Буква Гэ, а сам отправился в темный дымящийся бар, чтобы закончить свои дела.

Буква Гэ пристроился сзади и заставил ее нагнуться. «Стой так, я все улажу», – глумливо прошептал он ей в самое ухо, после чего начал насиловать ее стволом револьвера. Судя по всему, единственным чувством, которое она в нем возбуждала, была ненависть.

Вскоре у нее открылось кровотечение, но жаловаться было бессмысленно и еще вреднее для здоровья. Она молча корчилась в углу, пока ее внутренности терзал холодный твердый предмет, и впервые в жизни молилась о том, чтобы ее обошло стороной чужое внимание. Ей повезло, что Милка приняла на себя главный удар…

Тем временем люди Аристарха занялись сколачиванием «сучьего креста» из обломков стойки. Мартину охватило тупое оцепенение. «Пурга» должна была взбодрить ее на ближайшие пару часов, но теперь энергия иссякла, как вода, вытекшая из опрокинутой бутылки. Она не знала, для кого предназначен крест. Кандидатов было всего двое. Следовало признать, что Милка имела значительно больше шансов дожить до рассвета. На мужиков ее имидж порочного ангелочка действовал безотказно. Вдобавок эта сука умудрялась при любых обстоятельствах получать удовольствие.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});