Приличный человек - Чингиз Абдуллаев

Дронго усмехнулся, поднимая трубку.

– Слушаю вас, господин Гоффман. Надеюсь, ваше полное имя не Эрнест Теодор Амадей? – так звали великого немецкого писателя, который взял себе последнее имя в честь обожаемого им Моцарта. Если Гоффман действительно вице-президент банка, то он обязан знать эти детали.

– Нет, я, к сожалению, не писатель, а только банкир, – ответил Гоффман, – хотя у меня немецкие корни и меня зовут Йозефом Гердхардовичем, если вам будет угодно.

– Очень приятно. А меня обычно называют Дронго.

– Я знаю, господин Дронго. Хотя, если честно сказать, не совсем понимаю ваше пристрастие к этой непонятной кличке. Ведь у вас есть настоящие имя и фамилия. Неужели вам нравится, когда вас называют этой кличкой? Простите за откровенность.

Этот позвонивший вице-президент был вежлив до отвращения.

– Мне нравится, – добродушно произнес Дронго, – так уж получилось, что меня называют этой кличкой уже много лет. Я, наверно, привык.

– Если вам так нравится, то с вашего разрешения и я буду называть вас именно так, господин Дронго.

– Сделайте одолжение, – согласился он.

– Вчера у нас произошел досадный инцидент, – напомнил Гоффман, – к сожалению, сотрудники нашей службы безопасности повели себя несколько неадекватно. Они должны были проследить за одним нашим финансовым сотрудником, а вместо этого случайно вышли на вас. Естественно, когда вы так элегантно покинули наших сотрудников, выйдя через запасную дверь ресторана, они несколько растерялись и повели себя не совсем правильно. Мы приносим вам официальные извинения за неудобства, причиненные вам, и готовы даже оплатить ремонт вашей машины.

– Никакого ремонта не понадобилось, – сообщил, улыбаясь, Дронго, – мы просто сменили покрышки. Наверное, там было много гвоздей, и в темноте мы просто их не заметили.

– Это очень благородно с вашей стороны, – восхитился Гоффман, – а теперь я хотел бы переговорить о сегодняшнем ужасном инциденте. Поверьте, когда мне рассказали о случившемся, я был очень расстроен. Это абсолютно недопустимо, когда двое наших сотрудников случайно сталкиваются с машиной вашего помошника, в которой сидит другой человек, между прочим, не имеющий доверенности на вождение этой машины, и между ними происходит неприятный инцидент.

Здорово, восхитился Дронго, значит, они уже успели выяснить, что у Кружкова не было доверенности от Вейдеманиса на право вождения автомобиля. И все представляют таким образом, что управляющий без должного разрешения чужой машиной Леонид Кружков просто столкнулся с «Мерседесом», в котором находились оба нападавших. В результате этого столкновения между ними произошел небольшой инцидент, который часто бывает в подобных случаях. Как быстро и ловко они отреагировали на эту ситуацию. Доверенности у Кружкова не было, и это, конечно, ошибка Дронго и Вейдеманиса, которую их оппоненты будут разыгрывать до конца. Нужно выбить у них этот козырь.

– У него действительно не было доверенности на право вождения чужой машины, – согласился Дронго, – поэтому он хотел только выехать к офису, где мы его уже ждали. Мы как раз были в офисе адвоката Фейгельмана. Думаю, Эдуард Александрович и все его сотрудники этот факт подтвердят. Как и факт неспровоцированного нападения сидевших в «Мерседесе» двоих сотрудников вашего банка на моего помощника. Я сам находился в нескольких метрах от случившегося и видел все собственными глазами.

– Как хорошо, что вы мне все объяснили, – обрадовался Гоффман, – теперь я понимаю, как мы были неправы. Мы готовы оплатить лечение господина Кружкова и принести свои официальные извинения.

– Вы знаете, как его страшно избили? Боюсь, что лечиться он будет долго. Ваши сотрудники искалечили нашего человека.

– Не нужно преувеличивать. У него просто разбита губа. Говорят, что он нанес удар головой и вполне мог повредить губу во время этого удара.

– Господин Гоффман, – нежно произнес Дронго, – вас там не было, а я стоял рядом. Господин Кружков был примерно на голову ниже своих нападавших. Он обладает субтильной внешностью и никогда в жизни ни с кем не дрался. Достаточно посмотреть на ваших отъевшихся сотрудников и на моего помошника, чтобы любой судья все сразу понял.

– Вы хотите передать дело в суд?

– Мы пока думаем. Но завтра в суде мы обязательно предъявим наши доказательства вашего неоправданного давления на противную сторону.

– Поэтому я вам и позвонил. Может, мы сумеем договориться и избежать ненужного развития этого дела?

– Каким образом? Вы отзовете свой иск? – поинтересовался Дронго.

– Ни в коем случае. Надеюсь, что разбитая губа вашего помошника не стоит пяти с половиной миллионов долларов. Это было бы слишком большая цена за такое увечье.

– Это как сказать. Я, например, оценил бы свое разбитое лицо именно в такую сумму. А во сколько оцениваете свое лицо вы, господин Гоффман?

– Я не страдаю манией величия, – ловко парировал банкир, – но полагаю, что небольшой штраф мог бы уладить все наши разногласия. И учтите, что завтра мы все равно постараемся доказать неплатежеспособность компании «Ростан» и добиться возмещения нашего кредита.

– Речь могла бы идти о реструктуризации долга.

– Ни в коем случае. Они уже фактически банкроты, а выбрасывать такую гигантскую сумму на ветер мы просто не имеем права.

– Вы приперли их к стене. Они могли бы закончить строительство завода...

– Вы прекрасно знаете, что они уже не способны на подобное. Капитализация их компании еще два года назад составляла больше двадцати миллионов долларов. Сейчас вся эта компания вообще ничего не стоит. И мы не намерены терять столь большую сумму, занимаясь непонятной благотворительностью.

– В таком случае завтра мы покажем, как именно вы пользовались своими методами. Очень жаль, господин Гоффман, но у нас нет другого выхода.

– Вы все равно проиграете, – убежденно сказал Гоффман, – и вам не поможет, даже если до завтрашнего утра наших сотрудников обвинят в поджоге Кремля или взрыве Большого театра. В этом судебном процессе у компании «Ростана» нет ни единого шанса. Они фактические банкроты, и только глупое упрямство Вахтанга Михайловича, не желающего признавать существующие реалии, не дает этому процессу нормально завершиться.

– Спасибо за звонок, – сказал на прощание Дронго, – надеюсь, что я смогу спокойно отдохнуть у себя дома и меня никто больше не станет беспокоить.

– Конечно. Мы сделали надлежащие выводы. Вы опасный человек, господин Дронго, и наши сотрудники будут теперь обходить вас за сто метров. Всего хорошего.

– До свидания, – он положил трубку и тяжело вздохнул. Похоже, позиции у банка почти железобетонные, и они надеются получить завтра подтверждение своего иска в суде.

Глава двенадцатая

Ближе к вечеру приехал Вейдеманис. Он рассказал о том, как в милиции пытались оформить протокол о хулиганском поведении двух сотрудников службы безопасности банка КТБ. Но неожиданно появился адвокат Плавник с целой группой поддержки, и все сразу поменялось. Адвокат быстро выяснил, что у Кружкова не было доверенности на вождение машины Вейдеманиса, а значит, за рулем он сидел незаконно. Эдгар догадался сказать, что стоял недалеко от места происшествия, но в протокол по требованию адвоката уже занесли факт нарушения Кружковым правил дорожной безопасности.

Плавник был мастером своего дела. Он легко обыграл ситуацию, доказав, что не имеющий права водить чужую машину Леонид Кружков сел за руль и выезжал на дорогу, создавая аварийную ситуацию и угрозу жизни сидевшим в «Мерседесе» пассажирам. Пассажиры, естественно, возмутились и, выйдя из автомобиля, начали требовать у Кружкова остановиться, чтобы не столкнуться с его машиной лоб в лоб. Кружков отвечал нецензурной бранью и отказался подчиниться. Когда пассажиры «Мерседеса» попытались его урезонить, Кружков позвал на помощь стоявших рядом двоих мужчин, один из которых, очевидно, бывший спортсмен, боксер или самбист, позже исчез, а второй – Эдгар Вейдеманис, лишь недавно получивший российское гражданство бывший гражданин Латвии, затем долгие годы не имевший гражданства. Хорошо еще, что Плавник не стал уточнять, кем именно раньше работал Вейдеманис, иначе это обстоятельство он тоже внес бы в протокол.

И пока Гоффман пытался убедить Дронго не предъявлять завтра милицеский протокол о нападении, адвокат Плавник сделал все, чтобы выхолостить из протокола его суть. Теперь дело о хулиганском нападении сотрудников банка выглядело как обычный дорожный инцидент с применением нецензурной лексики и нескольких ударов друг друга. Причем оба нападавших были отправлены в больницу и вернулись оттуда со справками, подтверждавшими наличие у них многочисленных побоев. Словно их обрабатывал целый взвод спецназовцев в течение нескольких часов.

Эдгар рассказывал об этом не без восхищения творческой энергией Иосифа Борисовича Плавника, который сумел все так провернуть, сделав из безнадежного протокола вполне удобный и легко опровергаемый протокол.