Запад–Восток - Алексей Вилков

– Что предпочитает Сафар? – медленно повторил Клод, застыв с бутылкой.

– Виски, – отрезал принц. – Обожаю шотландский виски. Годы в Гарварде не прошли зря.

– Все что пожелаете, – Клод поставил рядом с принцем бутылку «Dewar’s».

Катрин совсем не хотелось пить. Напротив, она бы с удовольствием покинула это чванливое и чуждое ей общество. Мечтая оказаться в нем раньше, сейчас она была готова распрощаться с ним навсегда. Катрин ощущала на себе взгляды гостей: тяжелый ревнивый Маргариты и блестящий, назойливый Сафара. От них хотелось скрыться, сбежать, запереться в спальне, залезть под одеяло, закрыть глаза, съежиться в позе эмбриона и притвориться мертвой.

Не судьба. Некуда бежать.

Аравийский принц опрокинул виски, намочив бороду, красноречивым жестом оценил его вкус и продолжил монотонно перебирать четки. Сердце Катрин сжалось, а затем застыло от шока. Темные пальцы принца, украшенные кольцами с бриллиантами, нежно гладили дорогую безделушку. Она предположила, что блестящие четки стоят не один миллион – сколько же стоят все его драгоценности?

– Почему Катрин так немногословна? – обратился он к Клоду на приличном английском.

– Пусть она ответит сама.

– У вас найдется ответ? – подмигнул он девушке, сверкнув золотым зубом.

– Не знаю, что сказать, – растерялась Катрин. – Каждый день полон впечатлений. Вчера я прилетела в Париж и оказалась в сказочном замке, а сегодня веду приятную беседу с важной персоной. У любой девушки в моем положении мысли будут путаться, язык заплетаться, а слова застревать в горле. Обычно я очень разговорчива, подружки считают меня болтушкой, но в малознакомых компаниях я ненадолго теряюсь. Привыкнув к новым лицам, я начинаю возвращаться в себя, и тогда меня не остановить. Треплюсь без умолку, смеюсь, хохочу, становлюсь излишне демонстративной и даже вызывающей. В такие моменты мне приходится слышать: «Что с тобой, Катрин? Успокойся! Дай другим вставить пару слов, имей совесть!». А я не прислушиваюсь к чужим мнениям и продолжаю в том же духе. Такая я непосредственная натура! Вы удовлетворены моим ответом, принц?

– Ответ исчерпывающий, – оценил Сафар затянувшийся монолог.

– Браво! Дитя мое, вы уже перетягиваете одеяло на себя, – заметила Маргарита. Ей было мучительно больно признаваться, что сегодня не она королева вечера. Ее гордость задета, она переполнялась желчью. Если бы не свидетели, она бы набросилась на Катрин, чтобы задушить русскую выскочку или перерезать ей горло острыми коготками.

– Я привыкла быть искренней, не прячу своих чувств, – невозмутимо ответила Катрин. Она знала, что выигрывает эту дуэль, и у престарелой тетки нет шансов.

– Как вы прекрасны! – умилился Сафар. – Клод, вам несказанно повезло, что вы отыскали в заснеженной стране такую прелесть, такой райский цветок. Это дар Всевышнего!

– Я бы не простил себе, если бы вернулся ни с чем.

– У нас сейчас весна, птички поют, распускаются почки, – заметила Катрин. – Зря вы считаете, что у нас постоянно холод и мороз, это миф.

– Снег растаял, и я нашел Катрин, как подснежник в лесу!

Пусть он не голубых кровей, пусть не так сказочно богат, как его аравийский визави, но ему досталась самая лучшая женщина, какой у всесильного принца никогда не было, и поэтому он испытывает сладкую истому и приятное щекотание в животе. Как замечательно оказаться первым на пьедестале и видеть, что конкурент готов рвать на себе волосы, лишь бы прикоснуться к его успеху. А он лишь смотрит на всех свысока и упивается собственным самолюбием.

– Я бы отдал многое, чтобы оказаться на твоем месте, – объявил Сафар, задетый самоуверенностью де Ронсара.

– Серьезно? – Клод недоверчиво прищурился.

– Я не шучу!

– О чем они спорят? – прошипела Маргарита, покосившись на Катрин. – Сегодня ты молода и желанна, а завтра все оборачивается против тебя. Красота опасна! С ней не соскучишься. Не зря говорят: «Не родись красивой» – в этом заложен великий смысл. Иногда красота убивает, жалит в самое сердце, она беспощадна к другим и к ее обладательнице.

– Я постараюсь быть осторожнее, – прошептала Катрин. – Вы не находите, что пора ужинать? – нелепо добавила она, чтобы замять ситуацию и притвориться простушкой.

Клод оставил вино и хлопнул в ладони:

– Жермен! Гости желают ужинать.

Вместо управляющего в гостиную прошмыгнул тот самый Кристоф. Предусмотрительный паренек принес поднос с закуской. Катрин невольно улыбнулась, вспомнив недавнюю выходку и обыск в кабинете.

– Угощайтесь! – предложил Клод и обратился к официанту: – Принесите горячее. Сегодня без свинины, хоть я ее и обожаю.

– И осетрины! – вставила уже изрядно опьяневшая сестра. – У меня на нее аллергия.

– На осетрину? – удивился Клод.

– И не только. Мой аллерголог говорит, чтобы я питалась исключительно манной и рисовой кашами, а диетолог считает, что это вредно для кишечника. Кому верить?

– Оставь эти подробности при себе, – приструнил ее Клод. – Мы не на приеме у врача. Что о тебе подумают Сафар и Катрин?

– С принцем мы давно общаемся, у нас нет неразрешимых противоречий, а девушка пусть привыкает к моей экстравагантности. Она носит имя моей любимой Катрин Денев, как возможны подобные совпадения!

– Постарайся не налегать на коньяк, – предупредил ее Клод. – Помню, как мы отдыхали в саду прошлым летом в компании министра культуры и услышали твой храп. И смех и грех! Ты бы видел, Сафар, как самый интеллигентный человек страны не мог найти себе места от смущения. Не смущалась только сопевшая сестренка.

– Ты не посвящал меня в эту историю, – сказал Сафар.

– Не уверен, уместно ли вспоминать об этом в приличной компании. Катрин, не пугайся. Сестра, когда выпьет, становится немного чудаковатой.

Катрин только пожала плечами.

– Это мое естественное поведение! – передразнила Маргарита. – Я сама искренность, сама невинность!

Заметив, что ее спектакль не пользуется успехом, она смолкла. Показался Кристоф с очередным подносом: цыпленок, запеченный в тесте, и крупные гроздья винограда. Мясо дымилось и издавало манящий аромат.

Сафар выглядел голодным, как волк, и первый набросился на еду. Даже если бы ему стало известно, что он с аппетитом уплетает свинину, он бы вряд ли остановился.

– У меня новый шеф-повар, – похвастался Клод. – Такие шедевры готовит – пальчики оближешь! Раз такой гурман, как наш уважаемый наследник престола, уплетает за обе щеки, это лучшая похвала. Попробуйте! Катрин, Маргарита?

Женщины не удержались от соблазна и последовали его совету. Через десять минут жаркое было полностью уничтожено.

– Довольно сытный ужин, – с трудом произнесла Маргарита. – Пощечина моему диетологу. Но я не сообщу ему о своем проступке.

Сафар вытер пальцы и откинулся в кресло. Его хитрое лицо сияло от удовольствия. Насытив желудок, он вновь переключился на Катрин, как будто она являлась главным деликатесом этого вечера.

– Гляжу на вас и не найду достойной похвалы вашей красоте, достопочтимая Катрин! – начал он, манерно жестикулируя. – Я объездил несчетное количество стран на всех континентах и везде находил лучших представительниц прекрасного пола. Но все они были чем-то похожи, подогнаны под единый стандарт, а я предпочитаю необычные формы. Я ценитель женской красоты – если так можно выразиться, это мое хобби. Скажу больше: ради этого я и живу. Остальные мелочи лишь суета сует, бренный мир с мирскими заботами. Единственное возвышенное и прекрасное – это женщины, их я боготворю! Вы источник вдохновения, вы награда, утешение и надежда. Вы наша жизнь, и вы наша смерть!

Не удержавшись, Маргарита вальяжно подняла руки:

– Браво! Брависсимо! Вашими бы словами, принц… Вы прямо-таки оды нам поете. За что я неравнодушна к восточным мужчинам, так это за их поэтичный слог и блестящее умение выражать свои чувства. Европейцы в этом безнадежно отстали.

– Сафар у нас настоящий поэт, – многозначительно добавил Клод, подливая ему виски. – Вы обещали прочесть нам несколько своих произведений.

– Я еще не закончил сборник, поэтому пока вынужден хранить молчание, – гордо ответил он, принимая у Клода бокал. – Премьера обязательно состоится, но несколько позже.

– Когда же? – не терпелось Маргарите.

– Я оповещу.

– Вы год назад обещали!

– Вдохновение – вещь капризная, – сладко произнес Сафар. – Оно как юная невинная раба божья, оттягивающая момент первой близости с искушенным возлюбленным.

– Ох, вашими бы речами… Что ж, подождем премьеры. Год ждали и следующий год потерпим. Ради искусства я готова на любые жертвы.

«Странная компания, – заметно сникла Катрин. – Араб-стихотворец с бриллиантовыми четками, который не может прочитать ни единого своего творения. Импозантная тетка, переживающая климакс и догадывающаяся, что никто ее давно не хочет и не захочет впредь. Мой дорогой Клод, танцующий перед принцем и не уделяющий мне ни капли заботы. Зачем здесь я? Неужели он пригласил меня лишь для того, чтобы похвастаться перед принцем, как купленной на базаре тряпкой? Я ощущаю на себе раздевающий взгляд Сафара. Он определенно испытывает ко мне страсть намного сокрушительнее, чем испытывает Клод. Если, конечно, он до сих пор питает ко мне хоть какие-то чувства. Араб готов взорваться от желания, его ширинка скоро треснет по швам, и задыхающейся в тесноте дьявол окажется на свободе. Я снова не рассчитала с выпивкой. Клод конченый алкоголик, пьет за троих и не пьянеет. Типичная слабость сильных людей: гасить душевные переживания, как выражается мой любимый, предаваясь утехам Бахуса. Что из этого получается, я достаточно насмотрелась. Живя с ним, я сама через год стану алкоголичкой, а женский алкоголизм не лечится. Как же мой будущий сын? Это меня пугает. И пусть я сегодня отдамся черному дьяволу, если еще притронусь к спиртному! Смотри не накаркай, дорогуша…»