Миссия соблазнить (СИ) - Благосклонная Ядвига "Bambie"

Отстранившись, глотнула воздуха в легкие.

— Я это расцениваю как «да»? — лукаво подмигнул Эльдар.

— Нет. Это категоричное, мать его, не может быть! — воскликнула, недовольная сама собой.

Какого хрена происходит? Что со мной твориться?

Подскочив, схватила сумочку, оттолкнула ошалелого Эльдара, который явно посчитал, что у меня не все дома, и побежала на выход.

Схватив свое пальто, через секунду я уже стучала своими каблуками по брусчатке.

Я чокнулась! Слетела с катушек! Пора заказывать место в доме скорби! Надеюсь, что найдутся места подальше от Наполеона и чувака, который носит шапочку из фольги.

Сбежать от красивого парня, который был у меня в руках? Когда такое было? Я вам скажу: ни-ко-гда! Просто уму непостижимо!

Это официально. Синицын сломал моё либидо. Он сломал меня для остальных мужчин. Очевидно, оно было столь капризное, что желало исключительно холодного чурбана, который своим поцелуем пробудил настоящий вулкан.

Ещё никогда в жизни я не была так зациклена на одном парне. Тьфу ты! Их столько вертелось вокруг меня, что выбирай не хочу! Блондина, брюнета, брутального, смазливого. На любой вкус!

А сейчас… А сейчас я зашла в первый попавшийся магазин, взяла бутылку водки и под косой взгляд продавщицы удалилась восвояси.

Глава 16

Возможно, пить в одиночку была не самая блестящая идея, так же, как и бродить по улицам в поздний час красивой девушке, однако что мне… Пусть хорошие девочки по домам сидят и книжки читают про принцев, а мне и так нормально!

Сделав глоток из горла, скривилась.

Ну и поленка, однако! Я её туда, а она

обратно!

Да уж, это вам не дедова настойка… Мне хватило буквально пару глотков, чтобы земля закружилась, а моя походка покосилась, точно березка на ветру. Точнее, меня заносило туда, куда дул ветер. К счастью, дул он в ту сторону, где предположительно находился мой дом.

Споткнувшись, зашипела.

— Проклятье! Дурацкие каблуки!

Ну почему именно я? Почему все не могло быть как прежде? Почему на душе так паскудно? Как будто ПМС! Хотя, ПМС, между прочим, не всегда для девушек плохая новость. Временами мы их ждём как благословения. И только после них спокойно выдыхаем и говорим: «Фух! На этот раз пронесло!»

Плетясь через парк, услышала зажигательную музыку. Ну, хоть кому-то весело. Играли на гитаре. Кажется, цыганские мотивы…

Ой, Ляля! Ой, Ляля! Погадай на короля!

Споткнувшись уже, наверное, в сотый раз, с трудом доковыляла до лавочки, куда и плюхнулась. Оказалось, что попа моя уселась аккурат напротив цыганского табора. Тем не хватало только костра для полного комплекта и лошадей.

«Иди домой, дурья твоя башка, облапошат же! И без ржавого рубля оставят в кармане» — попытался вразумить меня внутренний голос.

«Ну облапошат и фиг с ним!»

Пьяной голове — все море по колено!

— Эй, девонька-красавица, — позвала меня одна из цыганок. Поправила длинную юбку и сверкнув белозубой улыбкой, подплыла ко мне.

— Слушайте, мне гадать не нужно, — фыркнула, скривившись.

Знаю я их! Ручку позолоти им, а потом мешок на голову и сдадут в рабство… сексуальное! Я девушка видная, меня с ушами и руками оторвут.

— Тю, — махнула рукой, — не нужно мне ничего золотить. Сигаретки не найдётся?

Чего?

Вот уж наглая!

— Не курю.

— Жаль, — почесала свои волосы, а затем, поморщившись, и вовсе их сняла. Волосы, то есть!

Ч-что?

Мои глаза, точно блюдца взирали уже не на цигарку, а вполне себе славянку.

— Вы…

— Да не цыгане мы! — рассмеялась она. — А ты что небось подумала, что украсть тебя хотим? — глумливо ухмыльнулась, плюхаясь рядом со мной. — Мы клуб юных дарований. Нищие, зато идейные! — подняла палец вверх, словно придавая своим словам больше значимости.

— Чего?

— Актёры мы детского театра! Играли сегодня бременских музыкантов. А ты чего смурная такая?

— Ничего, — буркнула, складывая руки на груди.

Не говорить же первой попавшейся, что у меня вся жизнь наперекосяк пошла. Хотя… Какой там пошла? Стремительно полетела в тартарары!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— То-то ты от «нечего» — показала она кавычки, — сидишь тут в одиночестве с бутылкой водки.

— А тебе-то какая разница? — сузила я в угрозе свои щелки. Ишь ты, актриса детского театра!

— Да вот поддержать тебя может хочу, а ты агришься, — надула обидчиво губы, одернула юбку и встала с явным намерением уйти от грубой незнакомки. Меня, то есть.

Под ложечкой неприятно засосало… Может, зря я так? Видок у меня наверняка не самый радостный, а актёры люди сердобольные и эмоциональные. Ну, по крайне мере, мне попадались именно такие.

— Стой! — не то ли отдала приказ, не то ли мольбу. — Прости, — брякнула. — День плохой. Ты права.

Она и не думала обижаться, снова плюхнулась рядом со мной и велела:

— Рассказывай.

— Что? — оторопело моргнула глазами.

Нет, я, конечно, тоже скромницей не была, но это чудо в цветастой юбке даже меня перепрыгнула.

— Говорю, рассказывай причину своей глубокой печали, — невозмутимо повторила.

И все же это как-то странно, согласитесь. Но, впрочем, когда меня пугали странности? К тому же, пусть я и выпила всего ничего, а беленькая ударила в голову и развязала язык.

— Печаль моя дома наверняка валяется, — пробубнила. — Не хочет меня, едрит-мадрит! Я к нему и так и эдак, а ему чувства, — сделала акцент и скорчила рожу, — видите ли, подавай! Нет. Ну почему все мужики как мужики? Только и лезут под юбку, а этот только бегает от меня.

Все свое недовольство вылила на незнакомку. А как не возмущаться?!

— А самое главное, знаешь что? — надула губы. Актриса вздернула бровь, и я продолжила, — гаденыш сломал меня! Не хочу никого другого!

— Как? — не поняла меня она.

— А вот совсем никак! Ни стоя! Ни спереди! Ни сзади! Вот не хочу никого, хоть косы обстригай, да в монашки подавайся!

— Уф, деточка, да ты, походу, влюбилась!

— Что? Нет, конечно! Что за чепуха?!

— Ну, а как тогда по-другому?

— Переспать с ним нужно, тогда-то я и починюсь!

Я все еще твердо была уверена, что дело не в любви. Да на кой-черт мне эта любовь-морковь вообще сдалась? Задел он меня своим равнодушием. Все хотят, а он — нет. Ну и пусть его поцелуи самые сладкие, а губы точно мед. Пфф! И руки крепкие, такие точно смогут удержать, если упадёшь. Ну и что с того? Подумаешь! Вот увидишь, Синичкин, как только мой первобытный голод будет удовлетворен, тогда все забуду. И имя твоё, пусть и красивое — Дмитрий, а все равно — забуду! Как пить дать!

Я вела внутренний разговор с собой, что было довольно трудно и утомительно. Мороз не мороз, а хмель в голову ударил. Поэтому мысли мои путались, а еще рисовали крайне неприличные картинки. Ладно. Неприличные картинки в моей голове присутствовали и на трезвую голову.

— А если еще захочешь? — пытливо уставилась на меня фальшивая цыганка.

— Это я-то? — важно ткнула пальцем себе в грудь. — Пфф! Захочу и получу! Но фигушки ему! Будет ещё за мной, Улькой Фроловой, потом бегать собачкой, ручки целовать, а я только хвостиком махну и улыбнусь!

Девушка разразилась хохотом, чем привлекла внимание остальных цыган. Ой, простите! Клуб юных идейных дарований. Те с любопытством покосились на нас.

— А что в любви плохого-то? — не понимала она меня. — Разве это плохо кого-то любить? Есть к кому обратиться, с кем порадоваться, поплакать, в конце концов.

— Ага, а еще носки, трусы постирать, приготовить, посуду помыть. Нет уж! Я в домработницы не нанималась, — сказала, как отрезала, а после меня будто осенило.

Ну, Синица! А я ведь ему и так, как домработница. Трусы уже стирала, куховарила, опять же! Посуду мыла, птицу его беспардонную кормила…

— Так, это все быт, — махнула она рукой, мол, ничего важного. — А фильмы смотреть вместе под одеялом, дурачиться, ссориться, чтобы потом страстно мириться, — пошевелила актриса игриво бровями.