Идол (СИ) - Шагаева Наталья

Немного отодвигаю ее от себя, быстро расстегивая ширинку.

— Привстань! — приказываю, потому что на просьбы и ласку я уже не способен, мне нужно сорвать с Алисы эти чертовы колготки! Но куколка напрягается и сглатывает, приходя в себя. Не-е-ет, только не приходи в себя, моя хорошая. Ты нужна мне вот такая пьяная мной и податливая. — Не бойся, малышка, — сам приподнимаю ее, хватаясь за колготки. — Больно уже не будет, доверься мне, — голос дрожит от предвкушения, и я, черт побери, пытаюсь себя тормозить, чтобы не напугать ее своим животным желанием. Я хочу, чтобы девочке было хорошо. Меня захлестывает какой-то ненормальной радостью оттого, что она по-прежнему ведет себя, как девственница. Алиса пытается отстраниться и ускользнуть от меня в какой-то панике, я прямо слышу, как в ее голове что-то щелкает.

— Тихо, тихо… как в первый раз уже не будет, — говорю, задыхаясь, но ее паника усиливается. Она всхлипывает, стискивает мои плечи и сжимает голову, приводя меня в растерянность. — Что происходит? — нервничаю, потому что контроля давно нет, мне нужно взять ее. Сейчас! Немедленно! И, кажется, я способен на насилие.

— Да отпусти меня! — вскрикивает она. — Мне плохо! Голова кружится, тошнит и в глазах темнеет. Ай! — хнычет.

И теперь начинаю паниковать я. Так бывает — признаки повышенного давления. Пи*дец! Сам ссаживаю ее с себя и пока застегиваю ширинку, соображая, что делать, ищу телефон, она хватает сумку, пальто, выскальзывает из машины и бежит в подъезд.

— Алиса! — вылетаю из машины и бегу за ней, но девочка уже открывает дверь. Я почти ее догоняю… Алиса на миг оборачивается, зло ухмыляется и захлопывает перед моим носом железную магнитную дверь. По инерции дергаю ее, хотя понимаю, что без ключа не откроешь.

— Маленькая сучка! — зло рычу я и херачу кулаком в дверь, не чувствуя боли.

Слышу, как стучат ее каблуки по лестнице, запрокидываю голову и начинаю смеяться, словно ненормальный. Так меня еще не динамили. Стою возле ее подъезда и, как дурак, смеюсь над собой. Член каменный пульсирует, упираясь в ширинку, меня реально трясет от возбуждения. Ох, Алиса, ты сама нарвалась! Я же мстительная сволочь. Следующий раз запру где-нибудь, нагну и буду сладко мучить. Хороший план, а сейчас мне что делать?! И ведь я не знаю ни ее телефона, ни номера квартиры, но у меня есть Надюша, у которой я выманю всю эту информацию.

Сажусь в машину, выезжаю со двора и направляюсь в центр. Разгоняюсь на скользкой трассе, маневрируя, объезжая нервно сигналящие мне машины, попадая под камеры. Похрену! Мне нужно хапнуть адреналина, чтобы отвлечься.

Салон наполняет запах ее духов и терпкого оргазма, и мне опять сносит крышу, хочется вернуться, найти маленькую сучку и затрахать, чтобы орала подо мной. Первая мысль — посетить клуб, где есть девочки и приваты, но понимаю, что не хочу шлюх, насколько бы они ни были дорогие и ухоженные. Позвоню Юлиане, она с радостью приедет и отсосет у меня, но ее тоже не хочу. Наша встреча станет намеком на прежние отношения, а я этого не хочу. Остается холодный душ и груша, которая висит у меня в квартире. Но для начала я позвоню сестренке, и пока она немного пьяна, возьму у нее телефон моей обломщицы. Твою мать! Мне двадцать девять лет, а чувствую себя пацаном, которому не дала девочка.

ГЛАВА 16

Алиса

Я бежала по лестнице, подворачивая ноги, чувствуя, как начинает щипать глаза, а к горлу подступает ком. Мне на самом деле плохо. Плохо оттого, что я отдалась его рукам, губам, шепоту, запаху и сильному телу. Маленькая глупая Алиска в какой-то момент вырвалась и забыла о той боли, что испытала. Игра не удалась, я проиграла… В голове вспыхивают его слова: «Больно уже не будет, доверься мне». Доверилась уже один раз! Больно было так, что до сих пор внутри что-то непрерывно ноет и скулит. Но, видимо, глупая девочка внутри меня хочет еще, и я ее ненавижу. За безвольность, за слепое поклонение этому мужчине. Хочется убить эту самую худшую версию меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вбегаю в квартиру, зачем-то торопливо закрываюсь на все замки, будто за мной кто-то гонится. Облокачиваюсь на дверь, пытаясь отдышаться, только ничего не выходит — нет воздуха, кажется, я до сих пор дышу запахом моего Идола, он въелся в меня. Тело горит от его прикосновений, губы покалывает от поцелуев, а между ног мокро и пульсирует. И это тоже больно… Больно осознавать, что мне дико понравилось все, что он творил, и я хотела продолжения. Внутренняя маленькая дурочка опять хотела отдать ему всю себя без остатка. Чтобы он наигрался и выкинул.

— Тебе мало прошлого раза?! — словно ненормальная, кричу в пустоту, и из глаз брызжут слезы. Сползаю по двери на пол и закрываю лицо руками. — Дура ты! — рыдая, говорю сама себе.

Не хочу всего этого чувствовать, но ничего не могу с собой поделать. Меня скручивает в истерике, и тело горит, словно в агонии. Не хочу больше никаких игр, не хочу мести, не хочу его боли и эмоций, потому что больно только мне, а не ему. Лучше чувствовать себя пустой, чем напоенной ненавистью к Богдану, это разрушает меня, а ему все равно, он просто похотливое животное.

Не знаю, сколько прорыдала на полу возле входной двери, не помню, как поднялась на ноги, добрела до ванной и приняла душ, пытаясь смыть с себя его прикосновения. Я настолько эмоционально себя вымотала, что быстро выключилась, проваливаясь в спасительный сон.

Мне опять снилась моя маленькая сероглазая девочка. Сон, который преследует меня уже год. Она приходит ко мне в периоды эмоциональных срывов. Моя девочка снова горько плакала, утирая слезы маленькими ладошками. А у меня сердце разрывалось, я, как всегда, хотела ее утешить, но не могла этого сделать. Девочка не слышала и не видела меня. Она такая маленькая и одинокая в огромной серой комнате с обшарпанными стенами. Кажется, она застряла в этой страшной комнате без окон и дверей. И никто не сможет ее спасти, потому что ее не существует, она живет только в моей больной душе.

Просыпаюсь, по-прежнему чувствуя себя опустошённой, будто Богдан и мой сон вытянули из меня все жизненные силы. Пока умывалась, пришла к выводу, что как бы я этого не хотела, мое настроение и внутреннее состояние по-прежнему зависят от Идола. А я хочу вырвать его из сердца. Или спалить себя дотла, чтобы остался только пепел. Почему можно выпить таблетки и избавиться от ребенка, от маленького чуда, от жизни — самого ценного что может быть, а от дурных сжирающих душу воспоминаний таблеток нет? Несправедливо.

Надеваю черные брюки в обтяжку, черную блузку с белыми манжетами, сапоги, шарф, пальто. Не пользуюсь духами и косметикой, не надеваю шапку и не завтракаю — ничего не хочу, пустой сосуд не наполнить. Подхватываю сумку, накидываю капюшон и выхожу из дома. Останавливаюсь возле подъезда, смотрю на время в телефоне и понимаю, что рано вышла — до начала учебы еще целый час. Поднимаю голову к небу и ловлю руками огромные хлопья снега, которые таят на моих теплых ладонях. Перчатки я тоже забыла, но это уже неважно.

Решаю пройтись пешком и привести мысли в порядок. Перекидываю сумку через плечо, засовываю руки в карманы и медленно выхожу со двора. Несмотря на снегопад, на улице не холодно, дышится легко и я глотаю воздух большими порциями. В кармане вибрирует телефон, и я читаю входящее сообщение:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Какой кофе предпочитаешь по утрам?» — сообщение совершенно с незнакомого номера, и я полагаю, что ошиблись номером. Засовываю телефон в карман, сжимая его в руке, и иду дальше, рассматривая снег под ногами. А сама думаю, что это мило — вот так с утра спрашивать у кого-то, какой кофе он хочет. Нужно, наверное, ответить, что ошиблись номером, иначе будет обидно, если адресат не получит сообщение. Не успеваю вынуть телефон, как приходит еще одно сообщение: