Гремучий Коктейль 1 - Харитон Байконурович Мамбурин

причудливую зверушку, — Вот, смотрите, ждем. Секунд десять. Вот у вас нормализуется дыхание, вот вы внезапно теряете равновесие, да? Ведет вас, да, Дайхард? Прааавильно. А сейчас усилится головокружение, после чего вы…

Я упал и мир тут же померк. Или это было наоборот?

///

Вечерний малосерийный выпуск газеты «Сплетни» порадовал петербуржцев просто умопомрачительной байкой — у мелкого ростовщика Авраама Писта по прозвищу Плясун, сбежали… деньги. Не все, речь шла лишь о монетах, но у ростовщиков как раз этого добра более чем в избытке, особенно у мелких. Так вот, укатывающиеся под душераздирающие крики еврея монеты, весело скачущие по знаменитой Золотой улице, наблюдали многочисленные свидетели, быстро становящиеся еще более многочисленными, причем, не только свидетелями, но и, в конечном счете, ловцами. Деньги, выкатившиеся из лавки, сохраняли свою бессовестно высокую прыть порядка трех кварталов, а затем, как раз в тот момент, когда полиция начала шевелиться, они прекратили свой безумный бег, начав прятаться.

В конце развеселой статьи была приписка: прямо сейчас, несмотря на поздний вечер, на Золотой улице орудуют банды беспризорников, полицейских и попов, каждая из которых преследует свои интересы. Горожане, в основном, болеют за беспризорников.

Глава 12

— Проходи, присаживайся. В текущих обстоятельствах будет лучше, если мы поговорим с глазу на глаз.

— Текущих обстоятельствах? — спросил я, усаживаясь в удобное кресло, возникшее напротив трона Эмберхарта.

— Фелиция Краммер дель Фиорра Вертадантос в данный момент занята, пытаясь удержать твою молодую и совсем неокрепшую энергетику от частичного распада, — любезно пояснил мне лорд после затяжки, — Когда ты потерял сознание, циркуляция маны вышла из-под контроля.

Ничего себе новости.

— То есть, я мог перестать быть… использовать магию? — дрогнув голосом, спросил я.

— Нет, ты бы умер, — одарили меня тяжелым мрачным взглядом, — Всё закончилось бы… даже не начавшись. Досадная ошибка.

— Да уж… — пробормотал я, не зная, что еще добавить.

— Наша общая ошибка, — удивил меня сидящий напротив великан, — Ни я, ни демон гримуара… мы не обладаем опытом подобных ситуаций. Как и ты, учитывая, сколько факторов сейчас на тебя имеют влияние. Мы упустили из виду молодость твоего тела, предыдущий опыт двух жизней и гормональный баланс.

— Двух?

— Да, — в пепельнице утонула очередная сигарета, а мрачный гигант, потянувшись, достал с дальнего конца столика парящий кофейник, начав разливать черный как ночь кофе в две материализовавшиеся на столике чашки, — Соларус был обрезанной версией тебя. Мы были уверены, что взрослый человек из такого информационно-насыщенного мира, в каком ты жил ранее, без проблем растворит и поглотит глуповатого паренька, прожившего всю жизнь в деревне. Но, хотя… ты же слушал лекцию о мироустройстве? Хорошо, тогда я начну с самого начала.

Река Жизнь, Великое Древо, Иггдрассиль. Непредставимо огромное образование в центре бытия. Оно состоит из энергии и душ разумных, слетающихся после смерти в эту точку Всего. Там души, перетекая с места на место, утрачивают память и индивидуальность, а затем, освободившись от накопленной энергии и всего остального, вновь став Искрами, устремляются на новое перерождение. Остаточная энергия их мыслей, чувств, памяти — всё это исходит от Древа, овевая миры, расположенные на пути этой энергии. Магия, эфир, эон, сила Творца — названий у неё много, но суть одна. Чем слабее воздействие этой энергии на мир, тем меньше чудес могут творить его обитатели. Я помню жизнь из мира, полностью обделенного магией, находящегося на самых окраинах бытия.

Но есть души, способные сопротивляться зову Реки Жизни, сохраняющие память и рассудок после смерти тела. Они даже могут путешествовать из мира в мир, вселяясь в тела, которые эти самые души утеряли или еще не получили. Есть и те, кто способен выбить слабую душу хозяина, заняв его место, но они встречаются лишь там, где концентрация эфира очень велика. Не суть важно, в этом мире их нет.

Так вот, лорд Алистер Эмберхарт, как и его жены, были обладателями очень знающих, специально тренированных душ. Они все вместе летели в новый мир, на новое перерождение, но сам англичанин оказался похищен силой заклятия одной очень жадной и не очень далекой особы. Фелиции Краммер дель Фиорра Вертадантос, даймона гримуара Горизонта Тысячи Бед, притащившей его в этот мир.

— Так вот почему ты её так ненавидишь, — ошеломленно кивнул я, пытаясь представить себе миллиарды миллиардов миров, висящих в немыслимой пустоте, посреди которой торчит энергетическая конструкция размером с пятерку галактик.

— Не только за это, — качнул головой мой мрачный собеседник, — Далеко не только. Остановимся на том, что даймон ошиблась — моя душа банально не могла занять пустующую оболочку, имевшуюся у дель Фиорры… в наличии. Разность потенциалов была слишком велика. Слиться с Юджином означало моментально вызвать сильнейшее кровоизлияние в мозг и окончательную смерть тела. Мы оказались в почти безвыходной ситуации со стремительно утекающим временем.

Алистеру Эмберхарту пришлось проводить операцию на собственной душе, вырезав из неё Ядро с Искрой, отделив колоссальное количество памяти и весь свой жизненный опыт и оставив при этом… меня. Ту самую личность, которой он себя осознал в тот момент, когда началась его жизнь в прошлом мире. Только так он мог действовать более-менее уверенно, руководствуясь… непонятно чем. Лорд решил в этот вопрос не углубляться, признавшись, что мои проблемы с воспоминаниями вполне могут быть из-за того, что он не слишком аккуратно «резал».

Но проблемы это не решило. Я в тело помещался, но при этом не обладал совершенно никакими навыками по его захвату, а следовательно — никак не мог удержаться. Здесь в дело вступил сам гримуар, «заморозивший» все мои воспоминания, абсолютно все, вплоть до самых младенческих лет, буквально до самой Искры. Тогда Эмберхарт и даймон заключили контракт о том, что воспоминания будут разблокированы в 18 лет. Нашей с ним душе требовалось время на реабилитацию после «операции»…

— То есть, я — настоящий, а ты — лишь воспоминания? — уточнил я.

— Нет, — качнул головой англичанин, — Мы лишь разделены, как ты сам, как Юджин, был разделен со своими воспоминаниями. Матрешка из трех частей, две из которых сложились, стали единой. Я могу свободно копировать свои воспоминания и передавать их тебе, но… не собираюсь этого делать.

— Почему? И что вообще мне ожидать в будущем? — подобрался я, отставив чашку кофе, — Пока всё звучит так, что если я выполню какие-то условия, разовью, скажем, энергетическую систему, то ты меня поглотишь?

— Исключено, — Алистер взглянул на меня из-под упавших ему на лицо длинных черных волос, — Видишь ли, Кейн, не все противоположности притягиваются друг к другу. Я с гримуаром Горизонта Тысячи Бед — абсолютно несовместим. Полностью. Бесповоротно. Именно поэтому я больше не рискну делиться с тобой воспоминаниями напрямую, так как они пропитаны моими мыслями, планами и импульсами. Если мы с тобой станем слишком похожи, то это будет концом всего. Поясню — смерти я не боюсь. Она доставит мне, точнее нам, очень и очень серьезные неудобства, можно сказать, что ввергнет в кризис, но моё прямое взаимодействие с гримуаром кончится катастрофой куда худшей, чем смерть. Поэтому эта жизнь — она целиком и полностью твоя, а я лишь советчик и собеседник. С этого момента и впредь.

Почему-то я ему поверил, а заодно понял, что лорд Алистер Эмберхарт испытывает ну очень большую неприязнь не сколько к нашей знакомой брюнетке, сколько к её и своему вместилищу. Книге.

— А после смерти? — решил я задать совершенно ненужный вопрос.

— Тогда наша душа вновь станет цельной, то есть я поглощу тебя как слон проглатывает мышь, — легкая улыбка коснулась губ человека на деревянном троне, — Мышь, конечно, станет частью слона, а не останется позади раздавленным пятном, но суть ты понял.

— Не могу не спросить тебя, — потер лоб я, отхлебнув из чашки не остывающего кофе, — Если дело в воспоминаниях и знаниях, то я, обладающий улучшенной памятью, могу тебя… обогнать в объёмах и тогда поглощение выйдет с моей стороны?

— Нет, — вновь отрицательный жест и улыбка, — Ты просто не получишь в этом мире нужные знания, но даже не в них суть. Но я бы на твоем месте не ставил себе такую жизненную цель. Видишь ли, Дайхард Кейн, в моей жизни было не так уж и много радости. Посвятив