Заказ на (не)любовь (СИ) - Яфор Анна

Я все-таки пытаюсь сопротивляться. Дергаюсь, упираюсь ладонями ему в грудь, стараясь оттолкнуть. Уворачиваюсь от ненасытных губ. Но его слишком много. Не понимаю как, но он умудряется удерживать меня сразу везде. Все также фиксирует голову, не позволяя полностью отвернуться, цепкой хваткой связывает запястья за спиной. Давит на плечи, с силой прижимая к себе. Наверняка специально распластывает на своем теле, давая почувствовать свое возбуждение. Больно и омерзительно противно. А еще — удушающе страшно, потому что я ничего не могу. Даже крикнуть, не говоря уже о том, чтобы вырваться и сбежать.

Давлюсь слезами, снова делая попытку избавиться от отвратительных губ, терзающих мой рот, и ощущаю, как мужчина слегка разворачивается, подталкивая меня к машине. Неужели вообще ничего не сделать? Ничего…

Зажмуриваюсь, снова дергаясь из последних сил, но в тот же момент чувствую, как стискивающие меня руки разжимаются. Слышу глухой удар, еще один и еще, потом странный, жуткий хруст. И когда в ужасе распахиваю глаза, вижу перед собой искаженное лицо Невельского.

Даже не представляла, что он может быть таким. Красивое лицо делается жестким, почти свирепым. Передо мной будто зверь разъяренный оказывается, а не внимательный и нежный мужчина, который совсем недавно сводил с ума. А теперь он разве что не рычит.

В черных глазах плещется неприкрытый гнев, губы плотно сжаты, волосы всколочены. Но нет, он не потерял над собой контроль. Напротив, я прямо-таки вижу, что действует Лев обдуманно и методично. С дикой, но совершенно осознанной яростью лупит Акмеева по лицу, груди, ударяет в бока, не давая тому увернуться и хотя бы просто прикрыться.

И меня затапливает страхом. И без того чувствовала себя ужасно, слабой и беспомощной, не готовой справиться с неожиданным напором настырного ухажера. Будто в прошлое откинуло, когда вот так же не могла избавиться от силы собственного мужа. От его настойчивых и давно утративших свою привлекательность объятий. Он причинял боль и внушал ужас — и от всего этого не было никакого спасения. Я ненавидела его, но и себя тоже, что вляпалась так глупо, поверила и не смогла предугадать, к чему приведет все то, что нас связало.

От Акмеева я тоже не ждала ничего подобного. Снова оказалась такой же полной дурой. Только теперь мне на помощь пришел самый лучший на свете мужчина.

Радоваться бы, да вот только не получается. Я слишком хорошо понимаю, чем это все чревато. Лев на моих глазах уничтожает давным-давно налаженные отношения с одним из самых перспективных клиентов ресторана. Собственноручно лишает себя репутации, прибыли. И хорошо, если все обойдется. Если Акмеев не решит ответить. Не станет предпринимать какие-то меры, не заявит в полицию об избиении.

У меня колени подкашиваются от ужаса, стоит только подумать о том, на что этот человек может оказаться способным. С его возможностями и связями он вполне способен стать настоящим врагом для Невельского. Из-за меня.

После очередного удара мужчина как-то странно дергается, сплевывает на землю кровавый сгусток, хрипло стонет, и от этого звука у меня словно скручивает что-то внутри.

— Лев, довольно… Пожалуйста… Не надо… Ты же его убьешь…

Только сейчас понимаю, что плачу. От страха, от нахлынувших воспоминаний, от разъедающей внутренности накатившей боли. Лев слишком много стал значить для меня, и меньше всего на свете я хотела бы, чтобы он сломал собственную жизнь и карьеру по моей вине.

— Пожалуйста, остановись…

Он как будто приходит в себя, различая, наконец, мой едва слышный голос. Распрямляется, все с тем же убийственным выражением лица продолжая смотреть на Акмеева. Дожидается, пока тот поднимется, размазывая по лицу кровь.

— Приблизишься к ней еще раз ближе, чем на десять метров, — считай, что покойник. И в ресторане чтобы я тебя больше не видел. Ни тебя, ни кого из твоих партнеров чтобы не было.

— Ты об этом пожалеешь… — шипит Акмеев, с трудом шевеля разбитыми губами. — Придурок, было бы из-за чего… Из-за какой-то бабы…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Договорить Лев ему не дает: хватает за грудки, встряхивая с такой силой, что мне кажется, из глаз летят искры. Тащит к машине, с размаху припечатывая спиной.

— Убирайся. И запомни, что я сказал, — целее будешь.

Больше повторять ему не приходится, Акмеев дергает дверь и, почти ввалившись в салон, быстро заводит машину и уезжает. Кажется, что-то выкрикивает на прощанье, но из-за гула мотора это невозможно разобрать.

А у меня будто враз кончаются все силы. Ноги перестают держать, и я, привалившись к стенке подъезда, начинаю сползать на землю. И почти падаю, но Лев реагирует очень быстро: тут же оказывается рядом, подхватывая и прижимая к себе. Гладит по голове, как маленькую девочку, обнимает за плечи, пытаясь утишить рвущиеся из груди рыдания.

— Тише, милая, тише. Все хорошо.

— Что ты натворил? — я поднимаю на него глаза, рассматривая сквозь пелену слез. — Он же теперь отомстить захочет, наверняка не оставит все просто так…

— Ш-ш-ш-ш… — Лев почему-то улыбается. А потом склоняется ко мне и перед тем, как коснуться своими губами моих, добавляет: — Ничего не бойся. Я рядом. И я все решу.

Глава 17

Он подхватывает меня на руки и прижимает к груди. Укачивает, как ребенка, шепчет успокаивающие слова. А меня трясет, от выходки Акмеева и еще больше — от того, что случилось потом. Думаю, что Лев дрался за меня, и страх закипает внутри вместе с переполняющей любовью к этому мужчине.

— Не надо было… он же может тебе навредить… — слова сбиваются, застревают в горле, царапают внутренности. Я столько проблем принесла Невельскому одним своим появлением.

Но он почему-то тихо смеется, еще крепче прижимая меня к себе. И вроде бы не испытывает по этому поводу никакого неудобства. Идет по лестнице к лифту, даже не запыхавшись. Как будто я и правда — ребенок, который почти ничего не весит, а не взрослая женщина весом в 60 килограмм.

— Ничего не бойся, — повторяет опять, с еще большей уверенностью. — Я никому не позволю тебя обидеть. А он больше вообще не приблизится.

— А как же ты? — обхватываю его шею и решаюсь озвучить терзающий меня вопрос. — За тебя кто вступится? Лев, у него же наверняка такие связи! Я не хочу, чтобы он чем-то навредил тебе!

— Варенька, выброси из головы. Этот урод не стоит твоих переживаний и слез. Я справлюсь, что бы ни случилось. Просто постарайся обо всем забыть поскорее.

Я всхлипываю, мотая головой. Забыть вряд ли получится. До сих пор губы саднит от мерзкого поцелуя, а запах парфюма Акмеева, кажется, впитался в кожу.

Лев словно чувствует мою дрожь. Прижимается губами к виску.

— Не волнуйся, не надо. Такие только с женщинами воевать горазды, мне он не сделает ничего. Тебе нужно успокоиться.

— Как Соня? — я только теперь понимаю, что еще ни разу не спросила про дочь, слушалась ли она и чем занята сейчас.

Лев улыбается.

— Спит. Все хорошо. Она чудесная девочка, мы с ней провели замечательный вечер.

Тут же понимаю, что завидую собственному ребенку. Соня была с отцом, спокойная и счастливая, а я умудрилась вляпаться в очередные неприятности.

— Спасибо тебе за нее, — Невельский только у самой квартиры опускает меня на пол. — Стоять можешь?

Сил нет никаких, но эта слабость, скорее всего, — результат пережитого стресса. Сейчас дома немного приду в себя — и должно стать легче. Поэтому киваю, но продолжаю держаться за локоть мужчины, пока он открывает дверь.

Лев помогает снять верхнюю одежду, усаживает на пуфик и снимает обувь, снова обращаясь, как с маленькой девочкой. От этого ужасно неловко, я чувствую себя беспомощной, но одновременно еще и очень приятно. Обо мне так давно никто не заботился… Поэтому я хоть и пытаюсь возражать, останавливая его, но не очень активно. Да и он только усмехается в ответ.

— Я хочу помочь, милая, успокойся. И мне нравится находиться рядом с тобой. Касаться тебя.