Наследник приходит, чтобы восстать (ЛП) - Пеньяранда Хлоя

Она не могла остановиться. Возможно, он не заслуживал ее гнева, и какая — то часть ее знала, что она всего лишь выплескивала чувства, которые испытывала к самой себе — к тому, кем она была, и к тому, что она сделала. Но она никогда не встретилась бы лицом к лицу с мужчиной, на которого ей действительно хотелось закричать, чтобы облегчить боль и ненависть, которые долго копились в ней. По крайней мере, она не встретится лицом к лицу с королем Хайт Фарроу и останется в живых.

— Осторожнее, Фэйт, — предупредил он.

— Почему я должна быть такой? Это только вопрос времени, когда я буду следующей.

Его глаза потемнели. — Ты никогда не будешь следующей. Нет, если мне есть что сказать по этому поводу, — сказал он с удивительно яростной решимостью.

Она пошатнулась от гнева и испустила вздох поражения, тяжело опустившись на край озера. Она покрутила рукой в воде, бесцельно гоняясь за юколитами, которые заметались от ее прикосновения.

Закрыв глаза, Фэйт вспомнила воспоминание, которое преследовало ее.

— Несколько лет назад в городе был один человек. — Она не слышала, когда он сел рядом с ней, но чувствовала, что он рядом. Когда она посмотрела в его сторону, Ник сидел, небрежно поджав колени, его изумрудный взгляд был пристально устремлен на нее. Она отвернулась и продолжила, возможно, из трусости за то, в чем собиралась признаться. — Я каждый день проходил мимо него по дороге на рынок. Он владел мясными лавками Фаррохолда и управлял ими вместе со своей женой на главной улице, ведущей к замку. Все его знали. — Выражение ее лица помрачнело, когда она вспомнила его лицо. — Он был полным, неопрятным мужчиной, который выглядел так, словно никогда не знал понятия о ванне. Но не его внешность заставляла меня останавливаться каждый раз, когда я его видела.

— Он был бессердечным, жестоким, и я знала, что он плохо обращался со своей женой. Никто никогда не видел, как он бил ее — он предпочитал держать это в тайне. — Ее тон стал мрачным. — Хотя это было очевидно. Она была вся в порезах и синяках, и все знали, что происходит, но никто не вмешивался, чтобы помочь ей. — Она покачала головой от мрачного видения.

— Однажды, когда я рано ушла на работу, улицы были пусты. Я услышала шум еще до того, как увидела его, и спряталась за углом, ведущим в его мясную лавку, чтобы наблюдать издалека. — Фэйт сделала паузу, стиснув зубы. Она почувствовала, как ногти впились в ее сухую ладонь. Прерывисто вздохнув, она заставила себя продолжить.

— Он ударил ее так сильно, что она упала лицом на камень и истекла кровью. Я хотела помочь ей, но мне было страшно. Мне было всего пятнадцать — что я могла сделать против человека его габаритов? — Она сказала это беспомощно, хотя это не облегчило ее вины за свою трусость.

— Два патруля фейри прошли мимо, и я почувствовала облегчение, что они наверняка помогут ей, накажут его… но они этого не сделали. Они прошли мимо и ничего не сделали, ничего не сказали. — Она процедила сквозь зубы: — Что для них одна скромная человеческая жизнь, а? — Она не смогла удержаться от обвиняющего взгляда, который бросила в его сторону, но Ник промолчал. — В ту ночь я не могла выбросить эту сцену из головы. Я не могла перестать слышать ее плач и звук, когда она ударилась о землю. Я хотела причинить ему боль, заставить его почувствовать боль, которую он любил причинять другим. Я не горжусь тем, что думаю об этом, но той ночью я… я мечтала об этом, хотя теперь, полагаю, можно с уверенностью сказать, что я Бродила…у него в голове.

У нее вырвался невеселый смешок.

— Даже после всех этих лет я все еще помню это — чувствую это — так ясно. У него было так много ненависти ко всему, и насилие было единственным известным ему способом освободиться от демонов, которые терзали его мысли. — Она покачала головой, не веря, что не поняла этого раньше. — Сцена разыгралась в точности так, как я ее видела, за исключением того, что, когда он поднял руку, чтобы ударить ее, я… я закричала так громко, как только могла. Он посмотрел мне прямо в глаза, и я почувствовала его шок и ужас за долю секунды до того, как сцена исчезла, и осталась только темнота. Я сразу же проснулась, парализованная ужасным чувством. Это было так не похоже ни на один из моих других снов или кошмаров.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она посмотрела в воду и обнаружила, что некоторые из юколитов прилипли к ее пальцам, когда она продолжала свои ленивые завихрения.

— В то утро я пошла на работу как обычно, и день прошел без каких-либо сюрпризов. Только позже по городу начали ходить слухи… Он был мертв. Мясник на Главной улице. Его звали Том Крестлер, и в то утро его нашли мертвым в своей постели. Никаких следов физической травмы — они сказали, что он, должно быть, умер от какой-то сердечной недостаточности. Некоторые скептики даже обвиняли Ночных Бродяг, но те, кто его знал, настаивали, что он не сделал ничего плохого королю, чтобы оправдать его казнь. — Она знала, что ей не нужно делать очевидные выводы, но все же прошептала: — Я думаю, что убила его.

Они оба долго молчали. Фэйт не могла заставить себя посмотреть на Ника, чтобы увидеть его реакцию. Это делало ее в некотором смысле не лучше его — не лучше любого из Ночных Бродяг-фейри, которые привыкли обрывать жизни.

Пустота открылась внутри нее, когда она поняла, что на самом деле больше не знает, кто она такая. Она отчаянно хотела вернуться к своей жизни в невежестве; просто быть простой человеческой девушкой, которая любила своих друзей, делала работу, в которой нуждалась, чтобы оставаться сытой, и наслаждалась своим свободным временем, размахивая клинком, который никогда не увидит линий битвы. Все это теперь ушло, и она попыталась осознать свою новую реальность. Она была оружием, выкованным для того, чтобы быть искусной воровкой мыслей и бесшумной убийцей умов.

Голос Ника вырвал ее из темной ямы, в которую она медленно падала.

— Ты не знаешь этого наверняка, — тихо сказал он.

Она покачала головой.

— Было бы легко закрыть на это глаза в неведении, не так ли? Но когда кусочки так идеально сложились друг с другом, невозможно игнорировать правду.

Ник нахмурил брови.

— Его жена живет лучшей жизнью без него?

Фэйт кивнула. Его жена завладела мясной лавкой и сделала ее процветающей. Вместо того чтобы быть мрачным заведением, мимо которого она боялась бы проходить каждый день, теперь она тепло улыбнулась миссис Крестлер, которая часто улыбалась, смеялась и наслаждалась обществом своих клиентов, вместо того чтобы прятаться, как раньше. Она ненавидела то, что какая — то часть ее — большая часть ее — была рада, когда услышала новость о кончине мистера Крестлера, только поэтому она знала, что его жена освободится от него.

— Тогда разве ты не согласна, — осторожно сказал Ник, — что он заслужил тот конец, который встретил, независимо от того, как это произошло?

Она знала, что он всего лишь пытается облегчить бремя, но это не помогло избавиться от маслянистого налета отвращения, которое она испытывала от тяжелого осознания того, что именно она сделала это.

— Он все же был мужчиной, все же жил, — сказала она. — Какое право я имела забрать его жизнь?

Они посмотрели друг на друга, и она увидела это, понимание: два беззвучных убийцы одного и того же вида. Только один был невольным, а другой…

— Как ты живешь с тем, что сделал? — спросила она, все еще глядя в глубину его изумрудных глаз, как будто могла видеть сквозь них черно-серый дым его души.

Ник нахмурился еще сильнее, и его рот сжался в тонкую линию.

— Я живу с этим, никогда не забывая. Некоторые люди, которых я убил, заслуживали этого — убийцы, предатели, мятежники, — в то время как другие были менее достойны, но все еще виновны в преступлениях против короны. Я должен выполнять приказы, с которыми не всегда согласен. — Его взгляд оставлял место для невысказанных слов; он был осторожен с информацией, которую раскрывал. — Я живу с этим, никогда не забывая никого из них. Вспоминая, кто я и что я сделал, владея этим и никогда не позволяя темной части поглотить меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})