Матильда - Роальд Дaль

— Ну давай! — прошептала девочка. — Двигайся!

И тут же, к её неимоверному удивлению, сигара в красивой красно-золотистой обёртке покатилась по трюмо и упала на ковёр.

Вот здорово! Ей очень понравилось делать такие штуки. Появилось ощущение, что в голове у неё проносятся тысячи искр. Это вселяло чувство какой-то совершенно нереальной силы. И как быстро всё получилось на этот раз! И как просто!

Она подошла к трюмо, подняла сигару и положила её на место.

«Теперь усложним задачу, — решила она. — Если я могу передвигать предметы, значит, могу и поднимать их в воздух. Мне просто необходимо научиться поднимать предметы. Я должна научиться поднимать их и удерживать в воздухе. А сигара — не такая уж и тяжёлая».

Она снова села на краешек кровати и начала всё сначала. Теперь она легко сконцентрировала энергию в глазах, как будто мысленно нажала на курок.

— Поднимись! — прошептала Матильда. — Поднимись! Поднимись!

Сначала сигара опять покатилась, но затем, когда Матильда сосредоточилась изо всех сил, один её конец медленно приподнялся над трюмо. Ей стоило огромных усилий удерживать её в воздухе почти десять секунд. Затем сигара опять упала на пол.

— Ура! — обрадовалась Матильда, тяжело дыша. — Кажется, получилось.

В течение следующего часа Матильда упорно тренировалась, и в конце концов ей удалось, полностью сосредоточив энергию глаз, поднять всю сигару примерно на пятнадцать сантиметров и удерживать её в воздухе почти минуту. Потом вдруг в полном изнеможении она упала на кровать и провалилась в сон.

Она всё ещё спала, когда мать вечером зашла в её комнату.

— Что с тобой? — разбудив дочь, спросила мать. — Ты заболела?

— Ну и ну! — сказала Матильда, оглядевшись по сторонам. — Со мной всё в порядке, просто немного устала.

С этого дня, приходя домой из школы, Матильда запиралась в своей комнате и тренировалась на сигаре, и вскоре у неё стало замечательно всё получаться. Через шесть дней, к следующей среде, она могла не только поднимать сигару в воздух, но и управлять ею, как захочет. Это был высший класс!

Всё, что ей оставалось сделать, — это воплотить свой план в жизнь.

Третье чудо

Следующий день был четверг, и все ученики мисс Хани прекрасно знали, что по четвергам после ланча урок в их классе ведёт директриса. Утром мисс Хани обратилась к ученикам:

— В прошлый раз, когда мисс Транчбул вела урок, кое-кому из вас досталось. Поэтому сегодня давайте постараемся быть особенно внимательными и благоразумными. Как твои уши, Эрик?

— Она их вытянула, — ответил мальчик. — Моя мама уверена, что они стали больше, чем раньше.

— А ты как, Руперт? — спросила мисс Хани. — Рада видеть, что твои волосы в целости и сохранности.

— У меня потом дико болела голова, — сказал Руперт.

— А ты, Найджел, — сказала мисс Хани, — пожалуйста, постарайся в этот раз не задирать директрису. Ты достаточно надерзил ей на прошлой неделе.

— Я её ненавижу, — заявил Найджел.

— Только постарайся не показывать этого, — посоветовала мисс Хани. — Тебе же будет хуже. Она очень сильная женщина, у неё мускулы, как стальные канаты.

— Был бы я взрослым, — сказал Найджел, — я бы ей показал!

— Сомневаюсь, — сказала мисс Хани, — пока это никому не удавалось.

— А что она будет спрашивать в этот раз? — поинтересовалась маленькая девочка.

— Думаю, таблицу умножения на три, — сказала мисс Хани. — Как раз то, что вы должны были выучить за прошедшую неделю. Уверена, что вы все её знаете.

Наступило время ланча.

Из столовой все сразу же вернулись в класс. Мисс Хани, как и в прошлый раз, заняла место у последней парты. Все сидели молча и ждали. Мисс Транчбул ворвалась в класс подобно злому року и огромными шагами сразу же направилась к кувшину с водой. Подняв его за ручку, она заглянула внутрь.

— Я рада, что на этот раз в моём кувшине не оказалось никаких скользких тварей, — сказала она. — Если бы там обнаружилась какая-нибудь гадость, то с каждым из вас произошло бы что-нибудь весьма неприятное. Это касается и вас, мисс Хани.

Класс напряжённо молчал. Все уже достаточно изучили повадки этой тигрицы, и никто не хотел испытывать судьбу.

— Отлично, — пробасила Транчбул. — Посмотрим, как вы усвоили таблицу умножения на три или, иными словами, проверим, насколько плохо мисс Хани вас научила.

Транчбул стояла перед учениками, широко расставив ноги и уперев руки в бока, и сердито смотрела на мисс Хани, молча стоявшую в противоположном конце класса.

Матильда, неподвижно сидевшая на своём месте во втором ряду, терпеливо ждала.

— Ты! — крикнула Транчбул, ткнув пальцем размером со скалку в мальчика по имени Уилфред.

Он сидел справа в переднем ряду.

Уилфред встал.

— Отвечай таблицу умножения на три наоборот, — рявкнула Транчбул.

— Н-н-наоборот? — заикаясь, спросил Уилфред. — Но мы не учили её наоборот.

— Вот как! — торжествующе вскрикнула Транчбул. — Она вас ничему не научила. Мисс Хани, почему вы ничему их не научили за целую неделю?

— Это неправда, мисс Транчбул, — ответила мисс Хани. — Они все умеют умножать на три, но я не вижу никакого смысла в том, чтобы учить таблицу наоборот. Всё в жизни движется вперёд. Если я рискну попросить вас произнести по буквам слово «плохо» наоборот, то я очень сомневаюсь, что вы сумеете это сделать.

— Не дерзите мне, мисс Хани, — огрызнулась Транчбул и снова переключилась на бедного Уилфреда. — Итак, — сказала она, — реши-ка задачу. У меня есть семь яблок, семь апельсинов и семь бананов. Сколько всего у меня фруктов? Быстро! Отвечай!

— Это же задача на сложение! — воскликнул Уилфред. — Это не умножение на три.

— Кретин! — заорала Транчбул. — Гнойная болячка! Вшивая поганка! У тебя три разных вида фруктов по семь штук каждого. Трижды семь будет двадцать один. Неужели не ясно, ты, тупая вонючка! Ладно, дам тебе ещё один шанс. У меня есть восемь кокосовых орехов, восемь грецких и восемь ореховых болванов вроде тебя. Сколько всего орехов? Быстро отвечай!

Бедный Уилфред совсем растерялся.

— Стойте! — закричал он. — Подождите! Я успел сложить только кокосовые и грецкие орехи… — Он стал считать на пальцах.

— Ты, лопнувший волдырь! — взвилась Транчбул. — Мерзкая козявка! Это не сложение, это умножение. Ответ будет — трижды восемь. Или восемью три. А ну, быстро отвечай, какая разница между трижды восемь и восемью три, поганый червяк! Отвечай!

Но Уилфред от страха потерял дар речи.

Одним махом оказавшись у него за спиной, Транчбул сделала какую-то немыслимую подсечку то ли из дзюдо, то ли из карате, и несчастный Уилфред подскочил как на батуте. Не успел он сделать полный кувырок, как директриса схватила его за лодыжку, и он повис вверх ногами у неё в руке, как ощипанный цыплёнок в витрине магазина.

— Трижды восемь, — кричала Транчбул, раскачивая Уилфреда из стороны в сторону, — это то же самое, что и восемью три, то есть двадцать четыре! Повтори!

В этот самый момент Найджел, сидевший в другом конце класса, вскочил на ноги и завопил, возбуждённо показывая на доску:

— Мел! Мел! Посмотрите на мел! Он сам пишет! Крик Найджела был таким пронзительным, что все, включая Транчбул, уставились на доску И действительно, новенький мелок застыл в воздухе около доски.

— Он что-то пишет! — кричал Найджел. — Мел что-то пишет!

И правда, на доске появилась надпись:

Агата

— Что за чёрт! — выругалась Транчбул. — Она была потрясена тем, что чья-то невидимая рука написала её имя. От неожиданности она уронила Уилфреда на пол. — Кто это? Кто это пишет? — вопила Транчбул.

Мел продолжал писать:

Агата, это Магнус.

Это Магнус.

Все в классе услышали, как из горла Транчбул вырвался хрип.

— Нет, нет! Этого не может быть! — вскричала она. — Это не может быть Магнус!

Это Магнус.

Тебе лучше

Поверить в это.

Мисс Хани стояла в конце класса и не отрываясь, в упор, смотрела на Матильду. Та сидела за партой, держа спину очень прямо, высоко вскинув голову, губы крепко сжаты, а глаза светятся, как две звёздочки.

Тем временем мелок написал:

Агата, верни дом

моей Дженни.

Теперь все почему-то смотрели на Транчбул. Лицо её побелело как снег, она с трудом дышала и хватала ртом воздух, как выброшенная из воды рыба.