Тени в холодных ивах - Анна Васильевна Дубчак

да ветку яблони. И никаких призраков.

Подумала, что ночка выдалась та еще, что чрезмерное количество новых ощущений и впечатлений перевозбудило меня плюс постоянные мысли об умершей сестре – вот и результат.

Я, стараясь не думать о фантоме за окном, бросила в чашку ломтик лимона, засыпала его сахаром, размяла ложечкой и налила туда чаю.

В гостиной включила торшер, и комната заиграла мягким оранжевым светом. За стеклянным окошком камина розовели угли. Было тепло и очень тихо.

Вот оно, настоящее счастье, – горячий ароматный чай и тишина.

Я сидела в кресле и, попивая чай, прислушивалась к своему организму. Что я чувствовала после того, как лишилась девственности? Физические ощущения странные – слабость, чувство, будто бы тебя покидают силы. Должно быть, так чувствует себя человек с перерезанными венами в ванне с теплой водой. Кровь медленно вытекает из человека, и он умирает. Я умирать не собиралась. Страх, что после близости Илья остынет ко мне, что в своем мужском блокноте побед поставит новую галочку, убивал меня. Чего бы мне хотелось? Должно быть, замужества. Чтобы Илья сделал мне предложение, чтобы мы жили вместе. Конечно, это будет территория Ильи, его квартира или вот этот дом, я не против. А мою квартиру мы могли бы сдавать. Я была бы хорошей женой, в доме было бы чисто, я бы варила ему суп, жарила котлеты и даже пекла пирожки. Если бы сумела, то родила бы ребенка. Но вот картинка с ребенком пока что-то не рисовалась в мозгу. И котлеты видела с пюре на тарелке, и Илью, поедающего их, и широкую кровать с нами, супругами, перед сном читающими книги или уткнувшимися в свои планшеты, но вот ребенка никак не могла наколдовать.

Как мне себя вести с Ильей? Быть веселой и щебетать, ублажая его утром горячими оладьями, или вот прямо сейчас взять и уехать домой? Нет-нет, я никуда не поеду, это просто какая-то глупость. Может, все-таки вести себя естественно? Улыбнуться ему, поцеловать, обнять, не стесняться показать ему, как он нравится мне, как я счастлива, что здесь, с ним. Лишних слов не говорить, а постараться понять, что испытывает он, чего он хочет от наших отношений.

Дверь, ведущая из гостиной в коридор, приоткрылась, я вздрогнула и чуть не уронила чашку. Поставила ее на подлокотник кресла и повернулась.

– Илья? – тихо позвала я его, как если бы в доме было два Ильи: один тот, что стоял за дверью, а второй спал в спальне, и это его сон я оберегала.

– Катя, это я, – услышала я женский голос и от страха почувствовала, как затряслась всем телом.

Все-таки права была моя сестра, когда говорила, что мне надо лечиться у психиатра (куда она меня, собственно говоря, время от времени и приводила). Ведь там, за дверью, никого нет. И никто меня не звал.

– Катя, не бойся… – Дверь открылась еще больше, и я увидела настоящий светящийся в темноте белый призрак.

Я вжалась в кресло.

– Это я, Зоя, – вдруг донеслось до меня, и эта информация показалась мне еще более странной, попахивающей нездоровьем. Я уже как бы готова была принять тот факт, что в моей голове прописалась Марина, в конце концов, она имела на это право, умерла же. Но Зоя? Ее что, тоже убили?

– Зоя?

И тут она вся, целиком, в светлом спортивном костюме и белой нейлоновой курточке предстала передо мной.

– Зоя, ты дура? – спросила я ее, приглаживая на голове шевелящиеся змеями волосы. – Разве можно так пугать?

– Конечно, дура! – Она подбежала к камину, открыла дверцу, и мне показалось, что она хочет залезть туда.

– Ты чего делаешь?

– Я окоченела. Так замерзла, что теперь точно заболею. Просто зуб на зуб не попадает.

Она засунула руки внутрь камина, застонала.

– Ты чего стонешь?

– Вот оно, настоящее счастье, – тепло!

– Скажи, ты мне снишься?

– Нет. Я реальная, можешь меня потрогать. И я не призрак.

– Повторяю последний раз: что ты здесь делаешь? Как ты меня нашла? Что случилось? Нашли убийцу моей сестры?

– Давай лучше я тебя спрошу: ты-то здесь что делаешь? Хотя можешь не отвечать. Я приехала сюда вечером, хотела уже позвонить в дверь, как вдруг поняла, что он не один. Заглянула в окно и увидела тебя. Я сразу поняла, что ты обо всем догадалась…

Я слушала ее и ничего не понимала.

– Это же он убил Марину. Ты поэтому приехала сюда? Чтобы предупредить его о том, что его ищут, чтобы он был готов отвечать на вопросы, чтобы помочь ему с алиби? Он убил твою сестру, а ты приехала ему помочь?

Зоя. Не в бровь, а в глаз. Какая же она проницательная. Ведь именно для этого я и приехала. И говорила с ним примерно о том же, мол, я готова помочь тебе с алиби. И что в результате? Он убедил меня в том, что это не он. А после и вовсе затащил меня в койку. От стыда я почувствовала, как лицо мое наливается кровью.

– Зоя, я здесь потому, что нам хорошо вместе, – заблеяла я униженно. – Мне было очень одиноко, и я приехала к нему, как к близкому и дорогому мне человеку. Это же из-за меня он лишился работы, из-за меня сломалась его карьера. Сломался он сам. Пока сестра была жива, я и подумать не смела о том, чтобы встретиться с ним и извиниться, но теперь, когда ее нет… Словом, ноги сами привели меня сюда. Так что со мной-то все ясно. А вот ты зачем приехала?

– Чтобы сдать его полиции. Ты глупая, Катя? Неужели ты не понимаешь, что он переспал с тобой, чтобы перетащить тебя на свою сторону. Это он убил Марину. Он! Больше некому! Он – убийца! Мы должны немедленно сообщить об этом в полицию. Пусть его арестуют. Ты не должна находиться рядом с ним. Неужели ты не понимаешь, что это опасно? А если он поймет, что мы догадались обо всем, он и нас тоже может убить!

– Да ты не в своем уме, Зоя! Ни в какую полицию мы звонить не станем. И вообще, ты давно здесь? На улице холод собачий, к тому же ночь. Ты что, несколько часов провела в саду? Под окнами?

– Нет, – вдруг всхлипнула она. – Я зашла в гараж, а оттуда, к счастью, дверь была не заперта, в подвал, ну а там уже лестница шла наверх, в коридор.

– Ты хочешь сказать, что несколько часов провела в доме, подсматривая и подслушивая нас?

– Ну не