Бедная Марта - Маурин Ли

Перед самым уходом Джойс сказала, что ее кавалер, Эдвард, хотел бы завтра вечером пригласить их семью в театр, если никто не возражает.

— Это викторианский мюзик-холл, и они дают концерты в помещении «Ротонды» на Скотланд-роуд, — сообщила она. — Эдвард считает, что ему пора познакомиться с членами моей семьи, а теперь, когда Джо дома, для этого представилась просто идеальная возможность.

Все с радостью согласились, и Джойс отвела мать в сторонку.

— Мам, — строго сказала она, — не забудь завтра принять ванну, вымыть волосы и все такое. И надень свое серое платье. Я не хочу, чтобы ты опозорила меня перед Эдвардом. Не забывай, он — младший управляющий. Да, кстати, — добавила Джойс, сделав вид, что спохватилась, — постарайтесь взять с собой и отца, иначе Эдвард может подумать бог знает что.

Марта, в свою очередь, подумала о том, как ей успеть сделать все это, да еще и сходить на работу. Кроме того, ей хотелось повидать Кейт и сообщить ей, что Джо приехал домой. Если бы она подумала об этом раньше, то они вполне могли бы подождать ее у колледжа вместе с Джо, но, увидев сына, Марта слишком обрадовалась, чтобы мыслить связно.

Джойс вдруг выругалась:

— Проклятье! Надо было все-таки сказать Эдварду, что мой отец умер.

— Джойс, родная моя, не говори так даже в шутку! — Марта пришла в ужас.

— Я не шучу, мам. — С этими словами она развернулась и ушла. Джойс почти всегда удавалось шокировать мать.

Лили и Джорджи уже спали, когда домой вернулся их отец, а вот Марта и Джо еще не ложились. Карло покачнулся, едва не упав, и в недоумении уставился на мерцающий газовый рожок. На его лице отразилось смущение, словно он не узнал их и решил, что ошибся квартирой. Он был не брит, а пахло от него так, словно он весь день провалялся на помойке.

— Привет, па, — сказал Джо. Он подошел к отцу и подал ему руку.

— Джо! — В голосе Карло сквозила такая безнадежная усталость и обреченность, что у Марты защемило сердце. Она должна была как-то повлиять на Карло. Не следовало позволять ему так опуститься. Но тут Марта вспомнила, что пыталась остановить его, но Карло больше ничего не интересовало, и ее попытки помочь ему в том числе.

Джо сообщил отцу о том, что завтра они всей семьей идут в театр, поэтому ему необходимо привести себя в порядок.

— Сходи в баню, па, подстригись и побрейся, а заодно отдай свой костюм в чистку.

— Хорошо, Джо, — беспомощно согласился Карло.

— Я с утра загляну в гости к старым приятелям, но оставлю несколько шиллингов на столе, чтобы ты смог заплатить за бритье и все остальное. Договорились, па?

— Ладно, Джо. — Карло покорно кивнул.

Марте казалось, что она совершила настоящий подвиг, сделав все, что требовала от нее Джойс, так что вся семья к половине седьмого уже была готова к походу в театр. Впрочем, Марте ни за что не хватило бы времени, не отпусти ее Мистер пораньше, причем не дожидаясь, пока она сама об этом попросит.

Карло выглядел растерянным. На нем был костюм, который он все-таки отнес в чистку. Младшие дети тоже сумели привести себя в порядок. Лили была в своем ослепительном розовом платьице, а Джорджи в воскресном костюмчике. Марта очень гордилась ими. Франк вообще походил на манекен из витрины магазина модной одежды, а Джо надел военную форму.

Они должны были сесть на поезд на Скотланд-роуд и доехать на нем до «Ротонды», где их ждали Джойс и Эдвард. Весь день Марта пребывала в таком волнении, что у нее не было ни минутки, чтобы подумать об Эдварде, хотя он был первым поклонником ее дочери, с которым семье было дозволено познакомиться. Значит ли это, что у Джойс с Эдвардом серьезные отношения? Марта решила, что скоро она все узнает.

Театр, с темно-красными стенами и лепниной, украшенной золотом, произвел на Марту неизгладимое впечатление. Интересно, подумала она, сколько же стоят эти шторы из ярко-алого бархата, отделанные по краям невероятно аккуратными складками кремового атласа? Она содрогнулась, представив себе, каково это — прострачивать их на швейной машинке!

У семьи Росси были самые лучшие места, пояснила Джойс, третий ряд в партере. Дядя Эдварда был другом управляющего, поэтому билеты достались ему со скидкой.

— Все это благодаря Джо, — сказала Джойс. — Все любят наших солдат, об этом даже песни пишут.

Эдвард оказался довольно милым молодым человеком, но каким-то невзрачным. Марта решила, что относится к нему предвзято, полагая, что он чуточку слишком мил и вежлив. Действительно, если бы было по-другому, она бы сочла его грубияном. Может, он просто не мог преодолеть застенчивость. К тому же он был далеко не так красив, как Франк и Джо, или Джорджи, который обещал стать очень привлекательным, когда вырастет. Тем не менее Джойс сама выбрала этого молодого человека. Да и он ухаживал отнюдь не за Мартой.

Они едва успели сесть на свои места, как в зале погас свет, поднялся занавес и на сцену кувырком выкатились два молодых человека. Они совершали столь невероятные кульбиты и прыжки, что иногда их тела буквально сплетались воедино. К ним присоединилась пара мужчин, а затем еще одна, пока наконец на сцене не осталось свободного места. Тогда они перестали кувыркаться и начали забираться друг другу на плечи, выстроив башню, которая стала угрожающе раскачиваться. Марта взвизгнула и спряталась за спинку переднего сиденья, боясь, что акробаты упадут прямо на нее. Она потянула за собой и Джорджи, но тот вырвался у нее из рук.

— Мам, они всего лишь притворяются, — произнес он шепотом, но так громко, что его наверняка расслышали в самом дальнем уголке зрительного зала.

Марта села. Откуда он знает? Люди, сидевшие позади нее, смеялись, и она страшно смутилась и растерялась.

Следующим выступал мужчина с танцующей собачкой. Марте стало ужасно жаль ее. Бедное животное так старалось угодить своему дрессировщику, что Марта готова была биться об заклад — он бьет ее и вообще жестоко обращается с нею. Когда их выступление закончилось, Марта решительно отказалась хлопать в ладоши, сцепив пальцы и сложив руки на коленях. Потом, правда, она пожалела и понадеялась, что мужчина не заметил ее поведения, иначе он может выместить зло на бедной собачке.

Затем на сцену вышла женщина, которой, как показалось Марте, исполнилось уже лет восемьдесят, не меньше. Она спела несколько ужасных песен отвратительным голосом. Джорджи, державший в руках театральную программку, заявил, что это оперные арии. Марта решила, что ни за что не пойдет слушать оперу.

Конечно, она никогда не признается в этом Джойс, но театр ей не понравился. Здесь было чересчур шумно, да и сидели они слишком близко к сцене, так что ей казалось, будто семейство Росси тоже участвует в представлении. Марта предпочла бы оказаться где-нибудь сзади, спрятаться на балконе, например.

К зрителям вышел мужчина со скрипкой и стал петь и танцевать одновременно. Марта была уверена, что он улыбается только ей. Его сменил фокусник в высоком цилиндре и черном плаще с красным подбоем. А вот ему обмануть ее не удалось, когда он сделал вид, будто распиливает пополам свою симпатичную маленькую ассистентку. Тем не менее, хотя Марта и понимала, что все это понарошку, подсознательно она все время ждала, что из деревянного ящика, в который он засунул бедную девочку, вот-вот брызнет кровь. В общем, понарошку или нет, но смотреть на этот номер ей было неприятно.

Продолжение представления после антракта отнюдь не улучшило ее настроения. Исключением стал лишь грациозный и изящный танец, который исполнили мужчина и женщина в вечерних туалетах. Он вызвал у Марты воспоминания о тех временах, когда у них с Карло еще не было детей и они частенько ходили на танцы в клуб «Рэйнбоу румз» на Скотланд-роуд. Марта взглянула на мужа, сидевшего через несколько кресел от нее, и увидела, что в глазах у него стоят слезы.

Последний номер, в котором выступала затянутая в корсет женщина в изумрудно-зеленом платье и с ярко-рыжими волосами до пояса, конферансье предварил словами:

— А теперь, дамы и господа, гвоздь программы, ярчайшая звезда на нашем небосклоне, единственная и неповторимая Моди МакКри!

Должно быть, женщина пользовалась бешеной популярностью, потому что зрители засвистели и захлопали в ладоши, когда она прошлась по сцене, посылая в зал воздушные поцелуи.

— Дорогие мои, — произнесла она на удивление хриплым голосом, — как же я рада видеть вас.

— Это мы рады видеть тебя, Моди! — выкрикнул в ответ какой-то мужчина.

Моди ответила ему водопадом воздушных поцелуев, а потом замерла, воздев одну руку над собой, а вторую простирая к аудитории, и запела:

Если бы ты был единственным парнемна всем белом свете…

Зрители тут же подхватили припев, включая Джойс и Эдварда, которые, очевидно, знали слова.