Газета Завтра 857 (16 2010) - Газета Завтра Газета

     В экономике это обернулось отказом от собственно-рыночной экономики на пострыночную (плановую, если иметь ввиду под этим не сугубо произвольное административное, а собственно производственно-экономическое планирование), в развитии производства — подтолкнуло его к переходу от индустриальной к постиндустриальной фазе, в политике — заставило в значительной степени утвердиться формально демократической организации, противостоящей тенденциям олигархизации и авторитаризации. Наконец, в плане социальности Октябрь не только открыл возможность попытаться создать в России социально-ответственное государство, но и практически заставил остальной мир с той или иной скоростью пойти по пути создания государств с сильными социально-защитными функциями.

     Нынешнее состояние мира, во всяком случае — наиболее благополучной его части — есть прямой продукт Октябрьской революции и в этом плане, несмотря на поражение (или временное поражение) прямого Октябрьского проекта в России, мы полной основательностью можем утверждать, что "Дело Ленина живет и побеждает!".

      РУССКАЯ ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

     В то же время сама по себе Октябрьская революция 1917 года — это, прежде всего, собственно демократическая (буржуазно-демократическая) революция, то есть революция, решившая те вопросы, которые так и не были решены после Февраля.

     Конечно, понятно, что в центре противостояния 1917 года стояли два хрестоматийных вопроса: Земля и Мир. Можно тем или иным политикам или историкам бесконечно иронизировать по вопросу о том, что большевики, провозгласив передачу земли крестьянам — отобрали ее в 1929 году или по вопросу о том, что вместо выхода из Мировой войны Россия получила Гражданскую войну. Но дело-то не в этом. Дело в том, что эти две проблемы реально имели место — и никто, кроме Ленина, их не попытался решить: хотя вообще-то их решение требовало не социалистических, а чисто демократических мер. Ни царская власть, ни несколько коалиционных составов Временного правительства не взяли на себя ответственность ни за передачу земли крестьянам, ни за выход России из войны. Если кто-то считает, что эти проблемы можно было не решать — хорошо было бы ему выйти осенью 17-го года к солдатам и попытаться аргументировать свою позицию.

     Законодательное уничтожение сословий, предоставление гражданских прав женщинам, отделение церкви от государства с признанием права выбора вероисповедания, начало социальных гарантий неимущим — в широком перечне гражданских свобод, утвержденных в результате победы коалиции революционно-демократических партий, практически невозможно найти таких, которые не считались бы в сегодняшнем мире естественными и общепринятыми. То есть, все демократические права и социальные гарантии современной России своими истоками восходят именно к Октябрю 1917 года.

     К тому же и первая Конституция России была принята именно в результате октябрьских событий. Кто-то может считать ее хорошей, кто-то — плохой, но она была принята именно тогда.

      РУССКАЯ ТЕХНОКРАТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

     В производственно-цивилизационном плане Октябрьская революция — это революция производственной модернизации. К 1917 году Россия застряла на этапе перехода из аграрной фазы в фазу индустриальную. К 1913 году промышленный потенциал России составлял примерно 10% от потенциала США, в промышленности было занято менее 10% трудоспособного населения.

     Именно поэтому одно из первых стратегических начинаний большевиков — чисто технократическое решение: хрестоматийный План ГОЭЛРО. По сути, в каком-то смысле партия большевиков оказалась единственной в России партией промышленной модернизации, самой технократической партией России. Практически все остальные партии вступали либо за сохранение статус-кво, либо за те или иные, вполне умеренные перераспределительные проекты — проекты перераспределения власти, перераспределения ресурсов, перераспределения полномочий. Кроме большевиков — никто ничего собственно созидательного вообще не предложил (кроме известного проекта Главного Артиллерийского Управления с его планом индустриализации, которое ни царское, ни Временное правительство не заинтересовали).

     В этом отношении Октябрь 17-го — это рубеж форсированного перехода к индустриальному развитию, и, что еще более важно, и что проявилось в проекте электрификации — это была претензия на постиндустриальный прорыв, каковым в известной степени является переход от "века Пара" к "веку Электричества". Собственно, в научно-техническом плане это была попытка создания в России производства — в котором "наука превращалась в непосредственную производительную силу". Что из этого удалось сделать на практике (а удалось многое), а что не удалось — отдельный вопрос. Важно то, что была сделана попытка глобального технического прорыва — и практически первая в истории.

      РУССКАЯ СОЦИАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

     Для России это была действительно масштабная и во многом успешная первая в мире попытка создания государства социальной ответственности. И, в конечном счете, она стала примером и опытом и для стран альтернативной экономической системы.

     И в этом отношении Октябрь, конечно, стал неким историческим завершением традиции русской социально-освободительной борьбы. Впервые в России социальные низы выступили в качестве полноценного политического и исторического субъекта. Впервые в мире они сумели победить и ротировать старую элиту. Не просто как политическую — но как элиту социальную. То есть, впервые в мире неимущие не только восстали, не только свергли имущих — но и сумели, так или иначе, создать общественное устройство без их участия.

     Кто-то может сетовать на то, что "были уничтожены лучшие представители, России — предприниматели, аристократы, священники, мыслители". Дело даже не только в том, что по большому счету сожалеть об их уничтожении — все равно, что сожалеть о "новом русском", взорванном в его "Мерседесе". Дело в том, что именно эти "лучшие люди" привели страну к кризису и катастрофе. Они привели к вызреванию клубка проблем, которые кроме как взрывообразно решить не представлялось возможным. Они утонули в собственной безответственности и нерешительности — и сами сделали возможным собственное уничтожение — как лишнего, бесполезного и вредоносного элемента общества.

     Впервые в мире неимущие создали свое государство и осуществили свой глобальный историко-социальный эксперимент. Кому-то он нравится — кому-то — нет. Но он впервые в мире был осуществлен.

     Впервые в мире была сделана практическая попытка создать "общество справедливости". Причем попытка глобальная как исторически — существование "реализованной утопии" в течение трех четвертей столетия, — так географически — она оказалась распространена на треть земного шара, — и, наконец исторически — поскольку остальное человечество она заставила стать во много раз справедливее и гуманнее, чем оно было до этой попытки.

     Даже если предположить, что проект в принципе был неосуществим (что спорно), сама попытка его осуществить — есть бесспорное достояние мировой цивилизации.

     Строго говоря, Ленин выдвинул Россию в число лидеров мирового прогресса (это притом, что еще за несколько десятилетий до того она рассматривалась как главный оплот европейской реакции и "жандарм Европы").

     Кто-то может сказать, что государственное величие было достигнуто ценой "невиданных лишений" и "подавления свободы граждан". Но в том-то и дело, что последнее — лишь одна из точек зрения. На деле сверхдержавность имела в своей основе проектное начало — страна была сильна, в первую очередь, как попытка осуществления "царства свободы". И именно так большей частью и воспринималась до определенного момента в мире. То есть, параметр "свободы и справедливости" формально всегда рассматривался как более важный, нежели момент военного могущества. Можно спорить, насколько он был таковым — но как таковой он был официально признан.

      МИРОВАЯ РЕВОЛЮЦИЯ?

     Ленин действительно изменил мир — и возвращение к дооктябрьскому состоянию уже невозможно. В каком-то смысле капитализм сохраняется и развивается сегодня лишь потому, что отступает.

     И хотя современный развитой мир, в котором утверждается информационное производство, выглядит комфортно-мирным и рождает предположения о бесспорно эволюционном характере своего последующего развития, весьма вероятно, что эти представления окажутся наивными. Эпоха Ленина, как таковая — вовсе не закончилась.