Татьянин дом - Наталья Нестерова

— Спасибо! — Борис положил трубку. — Тоська! Немедленно собирайся! Мы уезжаем.

— К тете Любе? — подхватилась дочь.

— К тете, — кивнул Борис.

Галина затаилась, не вышла в прихожую. Правильно, пусть зализывает раны. Не думать о ней.

Он счищал снег с лобового стекла, а Тоська крутилась рядом.

— Папа! Я догадалась. Я все поняла. Этот голый волосатик мамин любовник? Да?

— В машину! — приказал Борис.

— Я ей этого никогда не прощу! Как она могла!

— В машину! — рявкнул Борис. — На заднее сиденье! И ни звука!

Слабость, ломота в теле, вызванные простудой, исчезли. Теперь его сотрясало клокочущее бешенство. Но необходимость следить за дорогой давила злость лучше всяких бесед и рукоприкладства.

Борис услышал, что Тося тихо плачет сзади. Пригрозил: если не прекратит всхлипывать, высадит ее у метро, пусть добирается домой сама. Тоська затихла.

* * *

За три дня до демобилизации Бориса, Олега и Сергея пригласил к себе замполит. Дед, как его звали в полку, выделял их троицу.

Он разлил крепкий «чай» — самогон на травах. Стукнулись гранеными стаканами, выпили.

— Что мы имеем в виде вас? — задал вопрос Дед. — Мы имеем трех молодых кандидатов в партию, занесенных в Книгу почета части. Далее. Далее перед вами широкое будущее. Что мы имеем на гражданке? На гражданке мы имеем девушек и женщин. Толстых, худых, черненьких, беленьких, кудрявых и лысых под париками. И все они для вас — писаные красавицы. Что губит перспективного дембеля? Что губит его широкое будущее? Улавливаете? Не улавливаете!

От выпитого и при мыслях о девушках лица дембелей подернулись мечтательными гримасами.

— Вот и я о том, — вздохнул Дед. — Хлопчики! Кто ваш лучший друг на гражданке? Не знаете! И я о том. Запомните: ваш лучший друг — презерватив!

Говоря по-народному, то есть по-французски, — гондон!

За четверть века в армии Дед дослужился до майора. Он был ходячим персонажем из анекдотов о косноязычных военных. Копать канаву от столба до обеда, будь готов, как штык из носа, пора кормить наших солдат нормальными человеческими яйцами…

На политзанятиях, которые Дед вел по тетрадке, куда аккуратно переносил абзацы из произведений классиков марксизма-ленинизма и материалов съездов-пленумов КПСС, он добивался дружного солдатского храпа. Разбудить аудиторию мог только своими историческими оговорками, которые случались с большого бодуна. Однажды он поймал их восторженную тишину после фразы, произнесенной с характерной интонацией. Так обычно говорят: «Ох, ты меня измучил!» Дед простонал:

— Империализм заколебал… заколебал… Во! Он оторопел. Внимательно вчитался в свои каракули и облегченно поправился:

— Империализм закабалил! А вы что подумали? Закабалил борющиеся народы…

Дед робел перед генералами. Его скручивал радикулит, как только подходило время обязательных ежегодных командировок в дивизию. Он квасил с женой на зиму по три бочки капусты и варил самогон. Он был, как сказал классик, «отец солдатам». Не всем, а только любимчикам. Безошибочно выбирал из массы тройку-пятерку надежных перспективных ребят, заставлял их стать кандидами в члены КПСС и учил жизни.

Впоследствии, вспоминая его науку, они приходили к выводу, что Дед был во многом прав. Но тогда относились к нему хоть и с признательностью, но не без насмешки.

— Женщина — существо природное, — говорил Дед. — Мужик тоже существо природное, но в другом смысле. Для мужика главное — возвратно-поступательное движение. А что в результате этого движения вытекает, может через семь лет в школу пойти. Наука доказала, что у женщин много в голове и в других частях ее замечательного тела особого вещества. Гормонами называется. Поэтому они, бабы, в шахматы хуже играют, механизмами не интересуются и открытий в областях не совершают. Вся ихняя сила в виде гормонов стремится замуж и родить. Это пока девушки. А как заматереют в смысле материнства, так начинают беситься от гормонов. Потому что рожать им до бесконечности не позволяет наше экономическое и международное положение. И тут ты никогда не будешь прав, никогда не сможешь удовлетворить их постоянно растущие потребности.

На памяти Деда много замечательных ребят оказывались под венцом, отойдя от ворот части на дистанцию до ближайшей деревни. И прощай учеба, институты, профессия и широкое будущее. Здравствуй, водка, нужда и семейный мордобой.

— Мною отрицательно не приветствуется брак и ячейка нашего общества, — мудрено сказал Дед и уточнил: — Жениться надо в обязательном уставном порядке. Мужик без жены как хрен в проруби. Но вы должны выбрать настоящую подругу жизни со всеми необходимыми соблазнительными выпуклостями наружу. И тут требуются пристрелочные выстрелы. Бывает, не стану врать, салага первый раз автомат в руки возьмет, зажмурится, на курок нажмет, на задницу от отдачи валится, а попал! Но редко. Больше в небо пуляют. Поэтому я вам, ребятки, на прощание подарки приготовил.

Дед достал и вручил им по газетному свертку.

— Смотрите, — позволил он и разлил остатки из чайника.

Они развернули газету и покатились со смеху. Презервативы, штук по сто каждому.

— На первое время хватит, — кивнул Дед. — Опять-таки дефицит. В стране членов, понимаешь, больше, чем резинок. Но нам в аптеку завезли. Я все скупил. А какой-то гад моей Марии Гавриловне донес. Ох, у меня вчера дома было! Танец умирающих лебедей на музыку Хренникова. Ладно, не впервой амбразуру глазом затыкать. Выпьем за вас и весь слабый пол!

* * *

Сергей и Олег стали военными. Олег поступил в школу КГБ, Сергей — в высшее пехотное училище. Борис — на юридический факультет МГУ. Женились они, как и опасался Дед, рано. К концу учебы все уже обзавелись детьми. Стреляли отчасти в небо, но, похоже, не промазали. Если судить по тому, что никто из них не развелся и не собирался.

С Галиной Борис познакомился на вечеринке в общежитии консерватории, куда его привел университетский приятель. Миловидная, но "по-провинциальному скованная, Галина любви с первого взгляда у него не вызвала. Со второго тоже. Их выносило друг к другу, как выносит в прибое случайные щепки. Рядом оказались за столом, танцевали. Договорились компанией пойти на концерт студентов консерватории. После концерта он проводил ее домой. Галина попросила показать университет, она и на Ленинских горах не была. Встретились второй, третий, пятый раз. Целовались в подъезде дома, в котором она снимала комнату. На диване в этой комнате мучительно долго сражались с ее девственной преградой. Срослись, спаялись, слюбились, сказали нежные слова.

* * *

Шел дождь. Галина стояла в университетском дворе. Ждала его. Без зонтика.

— Бо-бо-ря, — выбивали дробь ее зубы, — я бебе-беременна!

Маленькая. Беззащитная. Мокрая. Несчастная. Плачущая.

Он едва не рассмеялся от умиления. Накрыл ее своей курткой.

— Почему ты рыдаешь, глупыш? У тебя паспорт с собой? Заедем за моим и отправимся в ЗАГС подавать заявление.

Мама была шокирована. Из тех девушек, что учились на курсе с сыном, — она их видела — достойные партии, — он никого не выбрал. На вопрос, кто ваша будущая невестка, мама отвечала:

— Некто Галя из Воронежа.

Галина не простила свекрови этой правдивой характеристики.

Когда родилась Тоська, жена ушла в академический отпуск. Однажды она отбивала ножом лед в морозильнике и с размаху глубоко резанула по пальцам. Сухожилия сшили, но кисть потеряла гибкость. О карьере пианистки пришлось забыть. В консерваторию Галина не вернулась. Рухнули ее честолюбивые, возможно оправданные, надежды.

Галина работала звукооператором. Сначала на радио. Потом с модными певцами из популярных групп. Она обладала уникальным слухом и могла по нотам склеивать песни. Безголосые и тугие на ухо певички благодаря ей выпускали приличные диски.

Борис никогда не сожалел, что скоропалительно женился. В семейной жизни он обнаружил множество преимуществ. Номер один: регулярный секс в законных условиях. Номер два: тепло, порядок, вкусная еда. Номер три: рядом с тобой родной человек. Номер самый главный: Тоська. Тоська карапуз. Тоська сделала первые шаги. Тоська заговорила. Научилась читать. Получила первую двойку. Свалилась с велосипеда. Залила его диссертацию клюквенным киселем. Тоська плачет, смеется, стоит в углу, кашляет по ночам, наряжается перед зеркалом, боится зубного врача. Тоська — это самое лучшее, чего он мог ждать от жизни. Плюс интересная работа. Спокойная, академическая.

Его пригласили в аспирантуру. Защитился. Стал специалистом по римскому праву. По законам страны, как иронизировал Олег, которой не существует уже две тысячи лет. Но которая дала законность всему цивилизованному миру, возражал Борис.

Галина прилично зарабатывала на компакт-дисках популярных и малоизвестных певцов. Но и Борис приносил в дом не только скромную зарплату доцента кафедры. Как и большинство университетских преподавателей, Борис репетиторствовал. Десять-двадцать долларов в час с головы. Одновременно три-четыре старшеклассника-абитуриента.