Клетка для невидимки - Андрей Дышев

– Холодно и одеяло промокло, – равнодушно сказал он. – А в остальном – полный порядок.

– Пожалуйста, постарайся держать ракетницу при себе, – как о чем-то заурядном, попросил Ворохтин. – И если произойдет нечто нестандартное, немедленно подай сигнал.

– Не совсем понимаю, о чем вы говорите, – зевая, ответил Лагутин. – Но ракетница всегда при мне.

– Глаз не спускай с островов! – назидательно сказал Ворохтин наблюдателю и побежал вниз.

Аппаратная уже была готова к связи с робинзонами. Три монитора уже светились, но на экранах пока была только «кашка». Техник, сидящий за пультом, опустил пальцы на рычажки и кнопки. Саркисян с микрофоном в руках сидел рядом с ним и смотрел на электронные часы, стоящие на монтажном столике.

– Время! – сказал он. – Общий вызов!

Техник нажал на кнопку, и радиосигнал со скоростью света полетел на острова.

– Внимание участникам «Робинзонады»! – сказал Саркисян. – Кто готов к выходу на связь с базой?

– Третий остров готов, – нараспев ответил Ботаник.

Тотчас на одном из мониторов появилось крупное изображение ладони, на которой лежал продолговатый зеленый сверток.

– Запись! – скомандовал Саркисян и снова включил микрофон: – Здравствуйте, Третий! Что это лежит у вас на ладони?

– Это голубец, – прозвучал голос Ботаника, усиленный и искаженный динамиками. – Сейчас я покажу, из чего он состоит…

Огромные пальцы шевелились на экране монитора, разворачивая лист. Отчетливо были видны грязные ногти, кожный узор на подушечках пальцев, мелкая и тонкая сеточка капилляров на листе одуванчика. Мизинец осторожно поддел край листа, и экран заполнила некая омерзительная субстанция, похожая на отварной рис.

– Неужели он это сожрет? – произнес кто-то.

– Не сожрет, так заставим, – отозвался Саркисян. – Соедините меня с Пятым!.. Бревин! Александр! Вы готовы?

Ворохтин стоял за бригадой и не сводил глаз с мониторов. Бревин с коричневым от глины лицом сидит под березой, привалившись спиной к стволу, и приветственно машет рукой… Огромный мизинец ворошит муравьиные куколки; они налипают на обгрызенный ноготь, под которым чернеет грязь… Лагутин, выпрямившись во весь рост, демонстративно выжимает одеяло, показывая, как оно вымокло в тумане. За ним, в самом углу экрана, темнеет давно потухшее кострище, а на скрещенных рогатинах висит девственно-чистый котелок…

Пять минут седьмого. Все в норме. Идет запись.

– …Сегодня утром я проколол шипом терновника новую дырку в ремне! – хвастался перед камерой Бревин.

– С какой стороны ремня, Саша? – вставил вопрос Саркисян. – Ближе к пряжке или наоборот?

И чего Бревин вдруг так смутился? Хороший, с юмором вопрос. На него отвечать – одно удовольствие! Можно неплохо повеселить зрителей. А Бревин стушевался, зачем-то торопливо опустил руки на живот, словно пытался спрятать что-то…

– Аналогов этому блюду нет ни в одной кухне мира, – сказал Ботаник, сунул «голубец» в рот и откусил.

– Мы в этом не сомневаемся! – сказал Саркисян, «перелетев» на Третий. – Расскажите нам о вкусовых качествах этого пирожка!

– Такое ощущение, – медленно произнес Ботаник, не переставая жевать, – словно по языку и небу перекатываются маленькие скользкие шарики чуть кисловатые на вкус… Это отдаленно напоминает черную икру…

– К сожалению, отдаленно!.. Дайте мне Второй!.. Сергей! Синоптики предсказали, что туманная погода над вашим островом продержится еще неделю.

– Вы меня осчастливили…

Двадцать минут седьмого. Ворохтин потянулся рукой к радиостанции. Надо связаться с Кирой и узнать, как у нее дела. Можно выйти из аппаратной и немного расслабиться. Пока работают камеры, ничего «нестандартного» не произойдет.

Он не успел взяться за штырь антенны, как услышал рядом частое дыхание. Повернул голову и увидел наблюдателя.

– Ну?!

Наблюдатель, словно нарочно, медлил с ответом, смотрел на мониторы, скреб ногтями по небритой щеке.

– Что-то не нравится мне Пятый…

У Ворохтина сердце упало. Не дослушав наблюдателя, он кинулся к выходу. В тамбуре он нечаянно толкнул официантку, которая несла на подносе чашки с кофе. Официантка запищала, поднос подлетел вверх, горячий кофе брызнул во все стороны. Перепрыгивая через катающиеся по полу чашки, Ворохтин выскочил наружу и сразу увидел темное пятно Пятого острова. В первое мгновение он не заметил ничего особенного. Остров в воду не погружался, вулкан на нем не извергался, бомбовой атаке он не подвергался. Но чем ближе Ворохтин подходил к воде, тем все более отчетливо видел яркое пятно, увеличивающееся прямо на глазах. Оно двигалось, словно танцевало, и из-за плотного тумана казалось, что от него во все стороны расходятся лучи.

– Черт возьми, – пробормотал он. – Это что за пионерский костер?

Он вернулся в аппаратную. Сеанс связи подходил к концу. Ботаник, наевшись своих «голубцов», уже отключил камеру. Лагутин на прощание вскинул вверх кулак и сказал «но пасаран!». Бревин вяло убеждал, что у него открылось второе дыхание и он готов сидеть на своем острове сколько угодно.

Ворохтин протиснулся к Саркисяну и выдернул из его потной руки микрофон:

– Бревин, что у вас там горит?

Бревин, не ожидавший подобного вопроса, молча посмотрел по сторонам, пожал плечами и неуверенно переспросил:

– В каком смысле – горит?

– Ты что творишь? – не слишком сильно возмутился Саркисян. – Остановите запись!

– Бревин, на вашем острове очень большой костер, если, конечно, это можно так назвать!

– Костер? – смущенно произнес Бревин и опять посмотрел по сторонам. – Нет, вроде бы ничего…

Ворохтин начал терять самообладание.

– Вы что, запаха дыма не чувствуете? – крикнул он.

– Дыма? – снова переспросил Бревин. – Вроде не чувствую…

Ворохтину показалось, что он разговаривает с идиотом. Опустив руку с микрофоном, спасатель оглядел бригаду и произнес:

– У него что – насморк вместе со слепотой? Там так полыхает, что у нашего берега уже вареная рыба всплывает!

– Где полыхает? – заморгал глазами Саркисян и мимоходом вырубил все мониторы.

– Господи! – взмолился Ворохтин. – Неужели я непонятно выражаюсь? На Пятом острове горит лес!

В аппаратной началось нервное оживление. Технари и монтажеры вслед за Ворохтиным выбежали на улицу. Столпившись на волейбольной площадке, они замолчали и замерли, завороженные жутким и в то же время притягательным зрелищем.

Пятый полыхал, словно сноп. Пламя охватило уже больше половины острова и стремительно перекидывалось на оставшиеся деревья. Усиливающийся с каждой минутой ветер раздувал огонь, наполняя его энергией движения. Красные космы отражались в озере, и создавалось впечатление, что в воде плавает гигантская ракушка, обросшая рыжими водорослями.

– Что это? – бормотал Саркисян и так пялился на горящий остров, словно не мог поверить своим глазам. – Быть не может… Кто это сделал?.. Мистика какая-то…

Ворохтин выхватил из кармана радиостанцию, торопливо ввел частоту и нажал кнопку вызова. Бревин на сигнал не отвечал.

– Вызывай его через каждые полминуты! – крикнул Ворохтин стоящему в общей группе наблюдателю. – Скажи, пусть окунется в озеро прямо в одежде и немедленно уходит с подветренной стороны! Ты понял?!

– Понял! Пусть окунется и уходит с подветренной стороны!

– Ты куда? – растерянно крикнул Саркисян Ворохтину, который во весь опор побежал на причал к моторным лодкам. – Это опасно! Остановите его! Кто-нибудь, задержите его!

Кто-то из технарей для виду попытался догнать спасателя, но, добежав до воды, перешел на шаг, а потом и вовсе остановился.

– Ты не имеешь права туда соваться!! – закричал Саркисян, необыкновенно заволновавшись. – Я отвечаю за твою жизнь!! Немедленно вернись!.. Что вы стоите, остолопы! Догнать его!

Никто не мог понять, почему спасатель не имеет права спасать человека. Саркисян хватал за рукава и толкал в спины своих подчиненных, но толку от этого было мало.

– Милиция!! – не на шутку распалился Саркисян. – Ворохтин, ты об этом пожалеешь!! Не смей трогать моторку, это частная собственность!!

В этот момент на берег, к самому причалу, выехал джип, резко затормозил, и из него выскочил помощник режиссера.

– Гвоздев!! – с новыми силами закричал Саркисян. – Догнать его!! Догнать! Он хочет воспользоваться нашей моторкой!

Гвоздев на мгновение замер, пораженный видом горящего острова, который коптил небо, словно нефтеперерабатывающий завод, но затем послушным цербером бросился Ворохтину наперерез. Он оказался на причале раньше Ворохтина и успел даже принять боксерскую стойку, от которой секундой позже отказался.

Ворохтин приближался к нему с решимостью локомотива, доски под ним скрипели, и весь причал ходил ходуном. До Гвоздева вскоре дошло, что он сам загнал себя в ловушку, и студент с отчаянием посмотрел по сторонам. Увидев валяющийся рядом рычаг от лебедки, он схватил его и с воинственным видом стал им размахивать.