Золушка из Калифорнии - Дженнет Лавсмит

Харви, один из завсегдатаев бридж-клуба, пообещал возить ее в больницу каждый вечер, дабы миссис Олтмен могла убедиться своими глазами, что "все идет хорошо", и напоминать Пат, что "ни в косм случае нельзя вставать с постели и нужно во всем слушаться доктора".

Мелани тоже не преминула навестить подругу. Коллеги из перешивочной мастерской прислали цветы.

Так почему Пат ощущала себя такой заброшенной? Почему вздрагивала всякий раз, когда звонил телефон или когда кто-то стучал в дверь.

В конце концов, давно ли она и так ли уж хорошо знает Мартина? Как за такое короткое время он стал для нее… поддержкой, источником жизненной силы?

Нет, неправда это. Никакой он не заботливый. Интриган, вот он кто. Любитель распоряжаться чужими судьбами. Именно! Учит жить всех и каждого.

Занимайся тем, что делает тебя счастливой. Какие радужные перспективы: стать Законодательницей мод, не беспокоиться о деньгах…

А расходы пусть возьмет на себя кто-нибудь другой. Ну нет! На это я не пойду, мистер Всезнайка! Может быть, в этом-то все и дело. Может быть, Фрэнк выставил-таки его за дверь.

Патриция, это гадко! Откуда такие мысли? Может быть, он знаменит и пишет под псевдонимом. Нет. Он сказал, что это его первая проба пера. Впрочем, гадать бесполезно. Посмотрим правде в глаза: во всем, что касается рода занятий Мартина, тот всегда проявлял редкую скрытность.

А вот моей жизнью необычайно интересовался! Так почему во время операции он не здесь, не со мной? Ведь он сам предложил…

Да нет же. Он просто рассказал о возможности поправить зрение. И ты должна быть ему признательна. Ты же всегда мечтала избавиться от очков. Ну вот, считай, и избавилась — совсем немного осталось, скоро восстановительный период подойдет к концу, и тогда…

Вопреки опасениям девушки, обе операции прошли легко. Пребывание в больнице больше походило на каникулы. Делать ничего не надо, только лежи себе да слушай музыку, а в это время все за тобою ухаживают.

После каждой операции Мартин присылал Патриции цветы. Он помнил о ней, тревожился. Но два букета и две коротенькие записки — это так мало! В наспех нацарапанных строчках она читала только дружеское участие: "Думаю о тебе. Надеюсь, все пройдет хорошо. Увидимся по возвращении".

Девушка старалась не вспоминать о нем и продолжала жить своей жизнью. Разумеется, не так уж нужен ей мистер Мартин Сазерленд! Ни в качестве поддержки, ни в качестве источника жизненной силы, ни в каком ином качестве.

После операций какое-то время глаза оставались чувствительны к резкому свету, а на ночь приходилось накладывать особые успокаивающие повязки. Но спустя месяц неприятные ощущения исчезли.

Изумительное чувство! Впервые в жизни Патриция увидела себя без очков: точеные, классические черты лица, не обезображенные массивной оправой. Но это еще не все. Она просыпалась поутру, и глазам открывалась четкая картина, в которой легко можно было различить все мельчайшие детали — ключ в замке туалетного столика, детали картины на стене, разбросанные по полу туфли. Мир больше не казался размытым и неясным, словно подтаявшие морозные узоры на стекле. Она двигалась, работала, видела — и все это без помощи громоздкого приспособления, водруженного на нос. Чувство это просто не поддавалось описанию.

— Ходить без очков, словно босиком бегать по траве, — рассказывала девушка Мелани в первую же субботу, снова оказавшись в "Золотом наперстке". — Я просто упиваюсь красотой окружающего мира.

— А знаешь, — заметила Мелани, критически оглядывая девушку, — из тебя можно сделать настоящую красавицу.

Патриция рассмеялась. Тщеславие было ей незнакомо; впрочем, в любом случае эталон красоты в ее воображении всегда ассоциировался с синеглазым светлокудрым образом матери. Никак нес собственным лицом в обрамлении густой гривы рыжих волос.

Однако Мелани затащила таки Патрицию в салон красоты и заставила сделать модельную стрижку. Получилось недурно: аккуратно уложенные локоны изящно спадали на плечи. А Ирен извлекла на свет косметичку и подобрала нужный оттенок румян и помады и предложила было наложить тени на веки.

Но тут Патриция взбунтовалась. Никаких теней, никакой туши — ничего не коснется ее драгоценных, чудом расколдованных глаз!

— Но, деточка, — уговаривала мать, — теперь, когда мы наконец увидели, как прекрасны твои глаза, почему не показать их в самом выгодном свете? Ты только взгляни, как преобразит ресницы легкий штрих туши. Не бойся, я осторожно. Не двигайся. Ну вот! Разве так не лучше?

Затаив дыхание, девушка любовалась на свое отражение. Ресницы стали длиннее и гуще, глаза — мечтательнее. И еще кое-что отметила она с удивлением и радостью. Красноватые следы от очков по обе стороны носа исчезли. Кожа стала гладкой и нежной.

— Да ты просто мастерица, — поблагодарила она мать. — Ты меня сделала… почти красавицей.

— Ты и впрямь неотразима! — гордо улыбнулась Ирен.

Но преобразилось не только лицо. Между двумя женщинами возникло новое чувство — чувство духовной близости, некая таинственная связь, словно, воспользовавшись материнской косметикой, дочь наконец-то обрела нечто, утраченное в далеком детстве.

Впервые в жизни Патриция принялась экспериментировать с макияжем. А затем, повинуясь внутреннему голосу, соорудила себе пару платьев и купила элегантную обувь. Поддавшись внезапному порыву, она даже сшила костюм для игры в теннис.

Несмотря на непривычное ощущение свободы, жизнь девушки текла своим чередом, так же, как и прежде. Вскоре Ирен простудилась и на две недели оказалась прикована к постели — ей даже пришлось дважды отменить партию в бридж.

— Любая бронхиальная инфекция для матери смертельно опасна, — объяснял Патриции доктор. — С астмой не шутят.

Девушка снова наняла Анджелу, чтобы та приходила сразу после школы и присматривала за Ирен. Каждую свободную минуту дочь посвящала матери: ухаживала, ласково уговаривала поесть, читала вслух, предупреждала малейшее желание.

По счастью, когда однажды поутру в воскресенье зазвонил телефон, Ирен уже оправилась от недуга и вернулась к нормальной жизни.

— Есть кандидаты на партию в теннис? — поинтересовался хрипловатый голос со знакомым акцентом.

Патриции показалось, что сердце замерло в груди. Она молчала, не в силах выговорить ни слова.

— Пат? Ты меня слышишь?

— Да. Я думала… Мартин, это ты? Я не ожидала…

Он тоже не ожидал ничего подобного, не думал, что эта девушка настолько завладеет его мыслями, войдет в его жизнь.

— Но Патриция…

Ему не удалось просто так взять и выкинуть ее из головы. Мартин чувствовал, как при мысли скрывают. Мартин не сводил с нее глаз, а та ему пленительно улыбалась.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});