Сэндсторм - Лоренс Гоф

– Подсоби-ка, – сказал Свитс, когда машина тронулась.

Чарли увидел кровоточившую рану – маленькое круглое отверстие. Свитс укутал Мунго в пиджак Дауни, спрятав таким образом, несмотря на очевидную разницу в размерах, окровавленную повязку на руке Мартина. Зубы того громко стучали, по лицу струился пот. Чарли попытался отвлечься от неприятных мыслей, уставился в окно, за которым мелькали разноцветные городские огни: бледно-оранжевые пятна ртутных фонарей, зеленоватые блики обычных, голубые отсветы телеэкранов за оконными стеклами многочисленных кофеен и баров. Интересно, подумалось ему, что сталось с тем человеком, которого он сбил?

К тому времени, когда они достигли отеля, Мунго пришел в себя. Он крепко стискивал зубы, чтобы не закричать от боли. Свитс вытащил его из «форда» и поволок к ярко освещенному подъезду. Чарли остался сидеть в салоне. Дауни махнул рукой: мол, вылезай. Чарли подчинился, и Дауни тут же уехал. Портье за стойкой встретил их недоуменным взглядом, однако промолчал. Возможно, он решил, что Мунго просто перебрал. Лифт доставил компанию на третий этаж; Чарли открыл дверь номера, и все вошли внутрь.

Стоило им появиться, как человек, который сидел на диване, сразу же поднялся. Пожилой, с объемистым брюшком и шевелюрой, как у Альберта Эйнштейна, он держал в руках черный кожаный саквояж. Цокая языком, врач снял с руки Мартина жгут, удалил повязку, достал из саквояжа шприц, наполнил его некой прозрачной жидкостью, отыскал вену на руке Мунго и ввел туда свой раствор, действие которого не замедлило сказаться: Мунго рухнул на диван и захрапел. Доктор принялся обрабатывать рану. Вот он закусил нижнюю губу, прищурился, продел нитку в иголку, сделал несколько стежков, наложил свежую повязку, а затем вручил Чарли пластиковый тюбик с таблетками.

– Когда ваш друг проснется, у него наверняка заболит голова. Пусть выпьет две пилюли сразу, а остальные следует принимать в зависимости от самочувствия, но не больше трех штук в течение шести часов.

Чарли кивнул.

– Вы еще придете? – спросил Свитс.

– Да, где-нибудь через день. Поменяю бинт. – Врач закрыл саквояж. – Провожать меня не надо.

Чарли и Свитс перенесли Мунго в спальню, уложили на кровать и накрыли одеялом. Ресницы Мунго затрепетали.

Свитс положил ладонь на лоб приятелю.

– Как он? – справился Чарли.

– Пока не знаю. – Свитс погасил бра над кроватью. – Пива хочешь?

– Не откажусь.

– Смертельно опасен, но вежлив, – проговорил Свитс со смешком и двинулся на кухню. Чарли следовал за ним по пятам. Хьюби извлек из холодильника две бутылки «Стеллы», нашел консервный нож, ловко сорвал пробки и протянул одну бутылку Чарли. – За нас, малыш! – Бутылки звякнули друг о друга. Свитс сделал изрядный глоток и вытер губы тыльной стороной ладони. – Эти ребята знали толк в нашем деле. Тот, которого мы прижали на улице, успел предупредить своих дружков, хотя наверняка догадывался, что Мунго из него душу вытрясет.

Они допивали каждый по второй бутылке, когда в дверь тихо постучали. Свитс крикнул, чтобы входили, дверь распахнулась, и на пороге показался Дауни. Он шел на цыпочках, держа в руках ботинки, и строил всяческие гримасы.

– Расслабься, Джек, – сказал Свитс. – Его сейчас и из пушки не разбудишь.

– А как себя чувствуют остальные? – осведомился Дауни, наливая в стакан пиво.

– Радуемся, что Господь не обошел нас своей милостью.

– Что случилось с человеком, которого я сбил? – проговорил Чарли.

– Сыграл в ящик, – отозвался Дауни. – Сломал себе шею. Не расстраивайся. Не ты его, так он тебя, не забывай об этом. – Он промочил горло. – Чем похвалишься, Хьюби?

Свитс указал пальцем на стопку бумаг на кофейном столике. Дауни сел на кушетку, которая стояла рядом, и раскрыл верхний документ – паспорт Чарли. Так, черно-белая фотография человека, который выглядел значительно моложе Макфи и улыбка которого свидетельствовала о чувстве собственного достоинства. На третьей странице Дауни обнаружил штамп египетской пограничной службы; больше никаких отметок не было. Он изучил бумаги и переплет паспорта, потер пальцами лицевую сторону. Разумеется, можно было бы поручить это специалистам из посольства, однако Дауни, что называется, нутром чуял – паспорт подлинный. Он взглянул на фотографию дочери Чарли, отпустил одобрительное замечание, затем сосредоточился на просроченной въездной визе, а потом произнес:

– Мне надо поговорить с Хьюби. Сходи пока в душ.

Чарли помедлил, поставил на стол недопитую бутылку и вышел из комнаты. Свитс тем временем сходил на кухню и принес еще «Стеллы». Убивать людей было утомительно, а потом почему-то жутко хотелось пить.

– Когда Мунго зацепило? – спросил Дауни.

– Мы вышибли дверь, и…

– У них было автоматическое оружие?

– Точно, – кивнул Свитс. – Шуму на весь квартал.

– Сколько их там дежурило?

– Пятеро.

– Кто-нибудь говорил по-английски?

– Нет.

– А на каком языке они разговаривали?

– На свинцовом.

– Как Чарли? – поинтересовался Дауни, решив про себя, что теперь, к сожалению, не время раздражаться, обстоятельства не позволяют. Беседа со Свитсом напоминала ему процесс выдергивания зубов. Что ж, будем действовать не торопясь, по зубу за раз.

– Никак.

– Ты смог бы работать с ним?

– Если только по мелочам.

– Иного и не требуется, – отозвался Дауни. – Как ты понимаешь, я нарочно отправил его с вами, чтобы подцепить на крючок. Далее, имеется сейф, который нужно взломать, – это существенное дополнение к первоначальному плану. Для того-то мне и понадобился Лайам, а Чарли я намеревался придержать. – Дауни красноречиво пожал плечами. – Я уезжаю из города на несколько дней. Справишься со всем без меня?

– Деньги, – заявил Свитс, прищелкнув пальцами.

Дауни вынул из кармана брюк белый конверт, который оказался битком набит купюрами достоинством в десять и двадцать американских долларов, а затем, заставив Свитса написать расписку, кликнул Чарли и велел тому сделать то же самое.

– Тратьте как вам заблагорассудится, но оставайтесь до моего возвращения в отеле, понятно? Никаких прогулок по окрестностям, никаких экскурсий. И оба постригитесь, а то смотреть противно.

– Куда вы едете? – спросил Чарли.

Дауни пропустил вопрос мимо ушей, сложил расписки и сунул их в бумажник. Вернувшись в посольство, он первым делом съел два пирожных с лимоном, выпил стакан молока, а потом положил расписки, паспорт Чарли и прочие документы в папку, о существовании которой никто, кроме него, и не догадывался. На обложке ее значилось: «Сэндсторм».

Глава 16

Лондон

Впервые Дауни побывал в Лондоне восьмилетним ребенком. Встреча с будущей королевой запечатлелась в детской памяти столь отчетливо, что ему до сих пор казалось, будто она состоялась лишь накануне. Ее королевское высочество стояла на углу одной из улиц Сохо.[5] На ней была темно-синяя полупрозрачная блузка, красная шляпка с пером, черная кожаная мини-юбка и розовые чулки-«сеточки»; она более чем охотно согласилась дать Джеку автограф – в обмен на купюру из кошелька старшего Дауни.

Словом, Лондон с самого начала пришелся Дауни по душе. Четкое разделение на слои общества, характерное произношение, великолепная архитектура, неестественно вежливые чиновники, внезапные вспышки безвкусных неоновых реклам, каменные соборы, неуклюжие двухэтажные автобусы, печальные раскаты Биг Бена, Вест-Энд, толпы народа, роскошные отели и еще более дорогие уличные проститутки, неожиданные возможности уединиться, живая история…

Каирский рейс совершил посадку в аэропорту Хитроу в семь двадцать две утра, на пятнадцать минут раньше расчетного времени. Поскольку Дауни прибыл не откуда-нибудь, а с Ближнего Востока, таможенники досконально изучили содержимое его сумки. Он наблюдал за тем, как длинные пальцы перебирают запасные рубашки, грязные носки, боксерские трусы, припасенные специально на случай холодов; эти пальцы как будто жили своей собственной жизнью: похожие на двух жирных червяков, они копались в одежде Дауни и предметах туалета – джентльменском наборе цивилизованного человека, которому пришлось отправиться в путешествие. Таможенник щелкнул выключателем электробритвы «Браун» и наконец поставил на сумке заветный крестик, а затем коротко кивнул и оттиснул в паспорте Дауни печать. Вот и все. Дауни сел в автобус, который шел в город. Там он заглянул в кафе, позавтракал, купил два пакетика мятных леденцов и на другом автобусе доехал до зоопарка. В инсектарии к нему приблизился лысый толстяк с широким золотым кольцом на пальце: он облизнулся, высунул длинный, как у ящерицы, язык, и плотоядно улыбнулся.

– Отвали, – бросил Дауни и, чтобы придать толстяку ускорение, пихнул его в грудь.