Свами Вивекананда: вибрации высокой частоты - Шанти Натхини

К сожалению, индуистское общество было далеко от готовности принять всерьез новопосвященных, – незамедлительно они были осмеяны ближними, хотя порыв Вивекананды посеял в сердцах людей проблески идеи духовного братства.

В матхе становилось все больше западных учеников, и Вивекананда прикладывал неимоверные усилия, чтобы накрепко связать их узами духовного родства с индийскими учениками. С этой целью он нередко, когда те и другие собирались вместе, нарушал индуистские предписания: называл выходцев с Запада истинными брахманами и кшатриями, ел вместе с ними или принимал приготовленную ими пищу, а также поощрял индийцев следовать его примеру.

Не обращая внимания на злословие, Вивекананда бесстрашно и искренне стремился к одному – создать в матхе подлинное братство, бессмертный зародыш «синтеза цивилизаций». Давая западным ученикам свободу суждений и выбора действий, Вивекананда старался привить им самый дух Индии. Для того чтобы они ощутили славу его родины и восприняли ее трудности, он часто противопоставлял Восток и Запад, подчеркивая преимущества и недостатки обеих цивилизаций. Никогда он не заставлял учеников судить только разумом, а всегда обращался к сердцу. Как-то раз один из западных учеников спросил его: «Свами, чем я лучше всего могу помочь исполнению твоей миссии?» И услышал в ответ: «Возлюби Индию, как самого себя!»

Пожалуй, наиболее странным стало казаться окружающим поведение Вивекананды после его возвращения из Гималаев, где он пережил духовный опыт единения с Матерью. Тяжело больной, он не позволял ограждать его от потока посетителей, ищущих его наставлений. Словно слившись с Матерью и превратившись всецело в воплощение божественной любви, Вивекананда не мог отвергнуть никого, изливая милость без различия на святых и грешников. Страдая от несовершенства мира и предчувствуя близость кончины, он спешил благословить всякого, кто припадал к его стопам. В результате много недостойных людей получили от него посвящение в духовные знания, обычно скрываемые от тех, кто недостаточно очистил сердце долгим подвижничеством и послушанием учителю.

По матху прокатилась волна недовольства, говорили, что Вивекананда потерял всякую проницательность и нет ничего проще, как задобрить его самой грубой лестью, иначе с какой стати он посвящает в монахи людей, полных мирских желаний? Мучительно переживая пересуды, один из преданных учеников решился донести о них самому Вивекананде и спросить о смысле подобных действий. Тот выслушал и возмутился: «Так я не разбираюсь в людях? Знай же, что при первой же встрече мне открываются не только потаенные мысли всякого, но и опыт его прошлых жизней! Я знаю о каждом больше, чем он сам! А зачем я благословляю недостойных? Друг мой, ведь этих несчастных гонят отовсюду, пока в конце концов они не приходят ко мне… И если я тоже отвергну их, то что им останется? Вот я и принимаю всех!» Сосредоточив все помыслы на Матери, проникнутый ее любовью, Вивекананда ведал, что она вынашивает новую Вселенную в темном чреве мира.

Воспитание санньясинов «нового поколения»

Находясь в матхе, Вивекананда почти все время посвящал обучению санньясинов и брахмачаринов, считая это главной задачей: он проводил многочасовые медитации, духовные песнопения, уроки санскрита и индийской философии, беседы о йоге и пути к просветлению. Идеал монашеской жизни, который он старался привить ученикам, состоял в отречении от собственных желаний для служения всеобщему благу – до тех пор, пока личное не растворится в сверхличном. «Санньяса – это свобода души в духе служения! – неустанно повторял он и добавлял. – Целомудрие должно струиться подобно пламени по вашим венам!»

Единственным ключом к просветлению Вивекананда считал сочетание самоотверженности с воздержанием. Монашеская жизнь в его понимании была непрерывной битвой со своей природой, с низменными страстями и своекорыстными побуждениями. Ничто не радовало его больше, чем прилежание учеников к уединенным медитациям и подвижничеству. «Никаких компромиссов! – восклицал Вивекананда, едва заметив неуверенность или равнодушие. – Не смейте украшать гирляндами трупы! Моим детям подобает быть храбрецами! Исповедуйте высочайшую истину, не опасаясь никаких потерь!»

Снова и снова он повторял, что служение ближним важнее личного освобождения, побуждая учеников посвятить жизнь спасению народа от нищеты – как мирской, так и духовной. И когда кто-то заметил, что слишком трудно примирить секты и верования в стране, Вивекананда отрезал: «Уходи и не возвращайся сюда больше, если эта задача тебе не по силам! Но помни, милостью Господа все возможно!»

Проницательный взор Вивекананды подмечал все, происходившее в монастыре, и он строго отчитывал за любой беспорядок. Обнаружив невымытые полы, он часто принимался за уборку сам, чтобы дать ученикам урок чистоты. Следил он и за тем, как они питаются, особенно пресекая переедание перед сном, и за тем, на чем спят, настаивая на жестких постелях. Как-то раз, неожиданно посетив зал для вечерней медитации и не обнаружив там некоторых учеников, отсутствие которых не имело веских оправданий, он лишил их ужина.

Однако требовательность не была односторонней, напротив, когда Вивекананда был тяжело болен и брат-санньясин попытался разогнать учеников, донимавших его вопросами, он не позволил: «Если ради наставлений сыновьям мне придется расстаться с телом, Господь не упрекнет меня!»

Но он не старался превратиться в кумира, и когда в монастырь пришел великий святой Наг Махасайя, желая поклониться «живому Шиве», Вивекананда прервал занятия в классе, чтобы ученики смогли встретиться с ним. Рамакришна не позволил ему оставить мир, и Наг Махасайя исполнил волю учителя. «Посмотрите, – воскликнул Вивекананда, – он даже не монах, а обычный домохозяин, но ему не важно, есть ли у него тело, существует ли мир вокруг него, ибо помыслы этого человека сосредоточены на Господе! Перед вами живой пример, как преображается душа, стяжавшая высшую преданность Богу!» И, почтительно склонившись перед Нагом Махасайи, он попросил его поведать ученикам что-нибудь о Рамакришне, однако тот смущенно ответствовал: «Ты сам – продолжение Аватара, и что я могу добавить к твоему учению…»

Никогда и никто еще в Индии не уделял столько внимания образованию женщин, сколько Вивекананда, возложивший эту непростую задачу на Сестру Ниведиту, но бдительно следивший за ее исполнением. Во время странствий по Индии он сам основал несколько женских монастырей и – что было совсем уж новшеством – так называемых «центров помощи женщинам», поручая руководство ими специально подготовленным ученикам, хорошо представлявшим проблемы индийских женщин и способы их решения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});