Короли будущего - Екатерина Соболь

– Ты хочешь снова стать королем. Я точно знаю, – тихо сказал он, глядя туда, где у статуи раньше было лицо. От встречи с отцом, пусть даже каменным и безголовым, Генри стало так тяжело, будто его что-то душило. – Но как ты это сделаешь?

Его отец был последним перед тем, как Сердце исчезло, а потом никто уже не умел делать такие красивые каменные фигуры. Люди могли только коряво писать имена умерших королей на табличках. Раз Сердце вернулось, люди снова всему научатся, но когда? И что для этого надо сделать? А вдруг Сердце погаснет раньше? Генри запустил обе руки в волосы и постоял, согнувшись, посреди галереи. Ему казалось, что все эти древние каменные лица смотрят прямо на него, мрачно и насмешливо, будто говорят ему: «Какой из тебя герой! Ты ничего не можешь. Один раз тебе повезло, Барс помог тебе, но большего ты не заслужил, выскочка, тебе нечего тут делать».

И Генри бросился прочь не оглядываясь, будто каменные короли правда могли видеть его жалкое бегство. Он толкнул плечом узкую дверь в конце галереи, и она вдруг подалась. Он вылетел в сад и опустился на порог. Солнце ударило в глаза, и он уперся лбом в колени. Каким надо быть болваном, чтобы решить, что найти корону будет просто только из-за того, что он наследник Сиварда. До него вдруг дошло то, что вчера в приступе безумной, самодовольной решимости он упустил из виду: он никогда не нашел бы Сердце, если бы все вокруг ему не помогали. Один он никогда не ушел бы так далеко. И он произнес то, чего никогда не сказал бы две недели назад, то, чему никогда не учил его отец. Отец, который повторял ему: «Каждый сам за себя».

– Помоги мне, – пробормотал он, уже сам не зная, к кому обращается: к дворцу, к Барсу, к своим друзьям, к Тису, который умер и стал частью всего. Это ведь, в конце концов, волшебное королевство, кто-то же должен его слышать. – Я не могу сделать это один. Мне нужна помощь.

Он еще договаривал последнее слово, а в саду уже захрустели ветки, и чья-то фигура мелькнула среди деревьев. Кто-то торопливо пробирался через заросли, и Генри вскочил. На секунду ему показалось, что он сейчас поймет что-то очень важное, что-то из стихотворения, нацарапанного в книге Тиса, но шаги удалялись, и Генри, ни о чем больше не думая, бросился вдогонку.

Глава 5

Город мастеров

Человек в темном плаще с капюшоном мчался через сад, с таким свистом и треском отводя с дороги ветки, что не замечал погони. Обгоревшая крепостная стена неуклонно приближалась, вот только ничего похожего на ворота тут не было – беглец несся прямо в глухую стену. В последнее время Генри всякого насмотрелся и приготовился к тому, что человек сейчас пролетит сквозь нее, а он так и не узнает, кто это был. Но беглец вдруг упал на колени и лихорадочно начал выдергивать сухие прошлогодние стебли, растущие под стеной. Капюшон упал с его головы, и Генри замер.

– Агата?

Та подскочила и уставилась на него. Она была еще с гладкой утренней прической, но от остального – удобного платья, башмаков и большой сумки – ее придворные друзья пришли бы в ужас.

– А ты… – Общение никогда не было его сильной стороной, но сейчас Генри постарался. – Эти ваши утренние развлечения – тот еще ужас, но… Не убегай опять. Куда ты пойдешь? Твоя лавка сгорела, и… Ну… Тут хоть есть где спать и еды вроде хватает. Не беги, ладно? Мы же друзья, и я хочу…

Агата вдруг рассмеялась, подскочила к нему и обняла. Генри так растерялся, что замер, не зная, куда девать руки, – а Агата тем временем отстранилась, зачерпнула снега и вывела на темной от времени стене три влажные, осыпающиеся буквы: «д», «а», «р». Ее лицо сияло так, будто Агата вопила бы сейчас от восторга, если бы не была немой.

– Ты нашла свой дар, – выдохнул Генри.

Она улыбнулась во весь рот и продолжила вырывать стебли. Оказалось, они закрывают тесный проход у самой земли: кто-то вынул камни на всю глубину стены. Все с той же широкой ухмылкой Агата подобрала с земли ветку и торопливо вывела на тающем снегу: «Идем. Будешь говорить».

– Я? Агата, стой! Может, ты не заметила, но с этим у меня так себе, – начал Генри.

Но к тому времени, как он договорил, Агата уже наполовину исчезла в проломе, протискиваясь между камней ловко, как ящерица.

Генри обернулся – дворец со своими бесчисленными башнями нависал над ними, как белоснежная гора. Помощь нужна была ему самому, и чем скорее, тем лучше. Но раньше он даже не думал, что это так приятно: когда твой друг не сомневается, что ты поможешь ему, если он попросит. И он полез вслед за Агатой.

На другой стороне его встретил все тот же скользкий прошлогодний бурелом. Когда Генри с трудом протиснулся наружу, Агата приладила на место растения, которые они потревожили, – теперь разлом был почти незаметен и отсюда.

– Так вот как ты сбежала из дворца в прошлый раз, – сказал Генри, отряхивая одежду, но Агата уже не слушала.

Она решительно шла вперед, отводя ветки с дороги, и Генри послушно зашагал следом, как шел когда-то за отцом на охоте. Он знал, что бывают моменты, когда вопросов лучше не задавать.

Скоро они вышли на пустынную дорогу, тянувшуюся вдоль Мертвого озера. Прямо перед ними тянулась черная неподвижная вода, далеко справа теснились здания главной площади, дорога налево уводила в лес. Агата посмотрела влево так, будто ей хотелось пойти туда, а потом со вздохом свернула вправо.

Четверть часа спустя они шли мимо наглухо закрытых главных ворот дворца, мимо двери, через которую Генри силой протащили накануне, и скоро он понял, куда Агата направляется: к длинному зданию на главной площади. Генри вспомнил, что про него говорил Олдус, и сердце у него сползло куда-то в живот.

– Агата, стой. Это же корпус посланников. Мне нельзя туда, – забормотал он.

Но Агата, достав из сумки веер, со щелчком открыла его перед лицом, поправила Генри воротник и подняла вверх большой палец. Этот жест Генри видел второй раз и теперь окончательно понял: это знак одобрения.

– Да при чем здесь одежда? – Он выдавил короткий смешок. – Они меня сцапают, я и трех шагов пройти не успею!

Агата презрительно хмыкнула, заставила его согнуть одну руку, положила ему на локоть свою ладонь и пошла вперед с таким гордым видом, что Генри оставалось только втянуть голову в плечи и тащиться за ней.

Внутри здания было просторно, как в королевском дворце, только без всякого золота. Повсюду сновали посланники в мундирах, женщины – к счастью, без каблуков – и слуги в черно-серой одежде. Генри тут же увидел троих знакомых посланников, они о чем-то спорили, прислонившись к стене коридора. Генри развернулся было назад, но Агата с каменным лицом взяла его за подбородок, подняла его выше и сама с такой же вскинутой головой двинулась вперед.

То, что произошло дальше, было совершенно невероятным. Посланники, с которыми и он, и Агата столько времени провели рядом, скользнули по ним взглядом, коротко поклонились и вернулись к разговору. Агата вертела головой, высматривая кого-то, а Генри просто шагал, потрясенный мыслью о том, как, оказывается, просто обмануть людей. Он поглядел на себя с Агатой будто со стороны: парочка каких-то местных богачей, чистые, причесанные. Посланники не узнали в них грязных оборванцев, которых видели столько раз. Агата взглянула на его растерянное лицо и ухмыльнулась, а потом вытащила его на задний двор и издала радостный звук, будто нашла то, что искала.

Во дворе су шилось белье, тянулась пара грядок с зеленью, а в центре стояли несколько столов и скамеек. Проследив за взглядом Агаты, Генри увидел Олдуса Прайда в расстегнутом мундире и с лицом человека, не спавшего всю ночь. Перед ним на столе лежала пачка исписанной бумаги, несколько скомканных листов валялись на земле, а Олдус сидел, запустив руку в свои пышные кудри, с выражением глубокого отчаяния. Агата решительно уселась напротив него, Генри упал рядом, и Олдус скользнул по ним пустым взглядом.

– Господа, если вы хотите продать ценности, обратитесь в комнату номер шесть, – уронил он и вернулся к своим записям, но тут Агата пнула его под столом.

Олдус подскочил, взглянул на них еще раз – и рот у него приоткрылся.

– Агата! А кто это с ва… – Брови у Олдуса поползли куда-то под кудрявую челку. – Зуб ядовитого паурага мне в глотку! Генри?! Да вы просто… – он помотал головой, будто пытался унять звон в ушах, – вы…

Агата со значением покивала и подняла вверх два больших пальца. А потом взяла у Олдуса из рук перо, окунула в чернильницу и нацарапала на ближайшем листе бумаги: «Письмо. Куда оно делось?»

– Мое письмо? Уж конечно, сороки потеряли по дороге, – убитым голосом проговорил Олдус. – Скриплеры ведь достали не почтовых сорок, а обычных, лесных. Вот что бывает, когда дело доверяют не профессионалам.

Агата яростно затрясла головой и опять начала скрести по бумаге: «Скриплеры их попросили. Сороки точно донесли. Думаю, оно пропало здесь».

– Да какая теперь разница, – вздохнул Олдус. – Я пытаюсь восстановить записки по памяти, но слова не те. Не могу. А там, в Пропастях, меня как будто… как сказать… что-то наполняло. Что-то большее, чем я, понимаете?