Неоконченный романс - Валентина Мельникова

Какой-то офицер в камуфляже с перевязанной рукой, споткнувшись о груду снаряжения, выругался и повернулся к девушке.

— Чертова кукла, ты что на дороге свое барахло разбросала? — Но, увидев огромные глаза на перепачканном лице, дрожащие от сдерживаемых слез губы, смягчился:

— Ты этим самолетом летишь, девочка?

— Да, — прошептала Лена. — Я — журналист, а это наш багаж.

— Журналист? — расхохотался офицер. — Думаешь, я поверю, что таких пигалиц стали в Афган посылать?

Лена растерянно отвернулась, но он ухватил ее за плечи:

— Да не сердись, малыш, куда твое барахло закинуть?

Это была их первая совместная командировка, в которой отец задал бешеный темп, не щадя ни себя, ни дочь. Он ни в чем не давал ей спуску. И когда она, не выдержав, попросила пощады, отец жестко посмотрел ей в глаза:

— Ты знала, какую профессию выбираешь. У хороших журналистов животы из штанов не выпадают. Наш хлеб нам дорого достается, запомни это, девочка.

И хотя им удалось побывать только в тех частях, куда их пустили, и побеседовать только с теми офицерами и солдатами, с которыми разрешили общаться, она знала, что и здесь отцу удалось собрать материал, который, возможно, никогда не удастся показать по телевидению.

— Не зарывайся, Максим Максимыч, — увещевал его главный редактор перед отъездом, — выше головы не прыгнешь, так что не осложняй, в каждую дыру не лезь, иначе тебе все командировки туда прикроют.

Отец соглашался, жал руки, улыбался, но с поразительным чутьем и интуицией выкапывал жареные факты и информацию, от которой полетели бы многие головы и, конечно, в первую очередь его собственная.

Проведя Лену в самолет, офицер пристроил ее за какими-то картонными коробками. Прикорнув прямо на сумках, она сквозь сон слышала, как ее нашел отец, прикрыл своей курткой и, прихватив диктофон, умчался, очевидно, брать очередное интервью.

Проснулась она оттого, что кто-то осторожно поправил на ней куртку. Вскинув голову, она увидела того же офицера. Он смущенно улыбнулся:

— Извините, что разбудил. Куртка сползла, а в самолете довольно прохладно. — Он пристроился рядом. — Товарищ ваш, седой такой, лохматый, в другом конце самолета у раненых, что в состоянии говорить, интервью берет.

— И у вас взял?

— Нет, я сбежал. Разговоры о подвигах и тому подобном у меня уже в печенках сидят. А этот дядька ваш муж или начальник?

— Этот дядька мой отец, — рассердилась Лена.

— Я и смотрю, что для мужа он староват, — как ни в чем не бывало заметил офицер. — Вас как зовут?

— Лена. Елена Максимовна Гангут.

— Это не ваши материалы в «Сказках дядюшки Римуса» мелькают?

— Где? — не поняла Лена.

— Да по телевидению.

— Нет, это папины, — сухо ответила девушка. — Я в газете работаю, и всего второй год. Пишу под фамилией Максимова.

— Это, значит, чтоб с отцом не путали. — Хмыкнув, офицер развел руками. — Признаюсь честно, пока с вашим творчеством не знаком.

Лена сильно и не обольщалась, что кто-то уже запомнил ее имя. Несколько статей, которые ей удалось напечатать, вызвали одобрение в редакции, но у читателей прошли незамеченными. Да и сюда она попала, по совести говоря, благодаря связям и напористости отца.

— Есть будете? — Офицер, порывшись в сумке, вытащил банку китайской тушенки и хлеб. Потом развернул полотенце, достал плитку шоколада. — А это на десерт. — Разложил все на полотенце, поставил в центре фляжку. — Попробуйте «худорянчик», очень рекомендую, что-то вроде местного вина.

— А почему «худорянчик»? — Лена достала пластиковую бутылку с минеральной водой. — Вот это все, что у меня есть. Ужином отец обещал в Ташкенте накормить.

— Ну, до ужина еще долететь надо. А вот что такое «худорянчик», расскажу. Посмотрите, на чехле написано «Худорян». Был у меня сержант такой пару лет назад. Уезжая, подарил на память свою фляжку, мою-то духи слегка продырявили. Отсюда и пошло: «худорянчик». — Плеснув немного из фляжки в пластмассовый стаканчик, он подал его Лене. — Давайте за знакомство. Меня Сергеем зовут, и фамилия у меня знаменитая — Айвазовский.

Майор Айвазовский, прошу любить и жаловать. — Густо покрыв тушенкой толстый ломоть хлеба, он подал его девушке:

— Да вы не грейте напиток, он и так почти на точке кипения.

Хлебнув жидкость с резким запахом какой-то травы, Лена поперхнулась, небо заполыхало, спазмы сдавили горло, и «худорянчик» полился через нос.

— О господи! — Сергей привлек ее к себе, принялся вытирать лицо носовым платком. — Вы что, ничего, кроме молочной смеси, не потребляли?

Потерявшая дар речи Лена отрицательно покачала головой.

— Ну вот, связался черт с младенцем, — огорченно вздохнул офицер и, налив кружку минеральной воды, протянул девушке:

— Запейте это безобразие и заешьте.

Лена уплетала бутерброд и наблюдала за своим нечаянным попутчиком. Здоровый, крепко сложенный, он возвышался над Леной, хотя и ее господь бог ростом не обидел, сантиметров этак на двадцать. Жестко вылепленные черты лица, насмешливые серые глаза, русые, выгоревшие на солнце волосы и брови на темном от загара лице. Да, писаным красавцем его не назовешь, но было что-то необъяснимо притягательное в его лице, что заставляло задержать взгляд, вглядеться в глаза, услышать низкий, хрипловатый голос.

Несколько капель «худорянчика», попавшие в желудок, сделали свое дело. Лена почувствовала себя необыкновенно легко, и скованность, которую она всегда испытывала в присутствии малознакомых мужчин, улетучилась. Через минуту они уже весело болтали, забыв о жуткой действительности, которая была от них в нескольких шагах.

Маленькая медсестра в несвежем белом халате нарушила их уединение:

— Товарищ майор, Сергей, помогите! Там Нашиванов пришел в себя, плачет, пытается повязки сорвать.

— Ну так сделайте что-нибудь, чтобы опять заснул, — недовольно проговорил Сергей. — Вы же медик, а не я.

— Без врача я не могу, а он в другом отсеке. Там у одного кровотечение открылось. Поговорите с ним, Сережа, прошу вас. Это у него после наркоза что-то вроде шока.

— Хорошо. — Сергей поднялся. — Это парень из моей группы. Вчера ему ногу ампутировали, — объяснил он Лене. — Пойдем, Наташа, покажи, где он лежит.

— Можно мне с вами? Я не помешаю, а если нужно, сумею помочь.

Сергей молча кивнул, и они вышли из своего укрытия. Увиденное потрясло девушку. Все пространство было уставлено носилками со стонущими, метавшимися в забытьи ранеными. В их отсеке находились раненые с ампутированными конечностями.

По узким проходам сновали медсестры. Воздух был насыщен запахами лекарств, хлорки, несвежего белья, крови и пота. Страшное, невыносимое зрелище увидеть вот так, сразу, несколько десятков человек, еще несколько дней тому назад здоровых, крепких, красивых… Перечеркнутые мечты… утраченные надежды…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});