Сто лет жизни в замке - Жюльетта Бенцони

…. «В первый четверг, после того как мы пожали друг другу руки, молодой граф, сохраняя сдержанный вид, спросил, во что мы будем играть: в крикет, в теннис, в жаке или в бильбоке? К счастью, у меня было более возвышенное желание: посмотреть знаменитые ковры караульного зала, лошадей, сбруи, трензельные уздечки и седла, красотой которых мне хвастался дед; и я ответил:

— Сначала я хочу посмотреть собак.

Шарль-Луи долго смотрел на меня влажным взглядом. У него были большие голубые глаза, немного безучастные и часто влажные. Я видел, что мой вопрос возбуждал его:

— Собак? — прошептал он, невольно подходя ко мне.

— Да, собак из своры, на псарне!

Он довольствовался тем, что улыбнулся. Я уверен, что если бы не дрессировка мисс, он дал бы мне хорошего дружеского тумака по спине…»

Это было начало дружбы, которая бывает у детей, скрепленной прогулками по полям, рыбной ловлей, поездками на велосипедах, походами в лес за грибами и ежевикой и, наконец, охотой. Охотой, которая была в основе сближения, которого желал старый граф, между его внуком и этим ребенком, про которого еще никто не знал, что он будет впоследствии и инженером железных дорог, художником, скульптором и, наконец, писателем. Во время последней травли маленький Венсено смог определить, что убитый кабан был «кривым», что означало, что правый резец у него был длиннее другого и загнут… Во все времена охота — первый способ существования человека, объединяла его потомков еще более прочно, чем школьная скамья.

Глава VI

Ловчие, охотники и их владения

Даже если вы не любите охоту — как я, — нельзя не упомянуть о ней, рассказывая о жизни в замках того времени по той простой причине, что она являлась, вероятно, ее главным составным элементом, основным развлечением Псовая или ружейная, либо обе сразу, в зависимости от местности, — охотились везде. Кроме того, охотились в течение длительного периода в году, так как оставались в сельской местности до Нового года, после чего возвращались в Париж, как раз ко времени первых зимних балов.

Таким образом, нам надо было бы рассказать об очень большом количестве замков, но мы ограничимся посещением только некоторых из этих охотничьих логовищ, оставив в стороне самые известные из них: Рамбуйе и Визиль. Прежде всего мы должны отдать должное незаурядной женщине, в которой соединились достоинства женщины и мужчины. Ее жизнь, немыслимая без лошадей и собак, растянулась почти на век. Женщину, ставшей легендой. Без нее этому веку чего-то не хватало бы, не появись она в нем. Более того, королева Мария Румынская, узнав о ее смерти, сказала: «Она была такой необыкновенной старой дамой, что тем или иным образом мир обеднел с ее исчезновением…».

Госпожа герцогиня д'Юзес, первый пэр Франции

Ante mare undas! — «До того, родилось море, плескались волны» — это очень вольный перевод Рошешуара-Мортемара, но, не смотря на это, он был скрупулезно занесен в гербовник. Таков девиз полосато-волнистого герба с серебряным фоном и звериными мордами семьи, которая ведет свою родословную с самого момента сотворения мира. Пожалуй, мы и преувеличиваем! Но даже если не искать так далеко, корни рода очень древние. Речь идет об одном из самых великих родов Франции, чему свидетели столькие события, что одно перечисление их заняло бы целую главу. Самая известная и, возможно, наименее симпатичная представительница этого рода — маркиза де Монтеспан, властное господство которой над Людовиком XIV осталось у всех в памяти. Ее надменность, возможно, объясняется старинным девизом. Да и что такое какие-то Бурбоны, по сравнению с женщиной, чей род появился вместе с сотворением Земли?

Не считая страсти к охоте, та, кто занимает наше внимание, ни в чем не походила на гордую Атенаис. Конечно, старинная кровь Пуату текла в ее жилах, но к ней добавился совершенно непривычный элемент: шампанское!

Когда в 1847 году в Париже родилась Анна де Рошешуар из рода герцогов де Мортемар, Луи Филиппу оставалось сидеть на троне всего год. У нее было слабое здоровье, и большую часть своего детства она провела в замке Бурсо, рядом с Эперней, у своей прабабушки: мадам вдовы Клико-Понсарден, которую прозвали «барыней шампанского». Это тоже была необычная личность, историю которой я имела удовольствие рассказать при других обстоятельствах.

В 1818 году, когда после многих лет упорных трудов слава о ее вине из Шампани разнеслась по всем уголкам Европы, — можно даже сказать, что Наполеон и его солдаты послужили ей коммивояжерами, — Николь Клико-Понсарден купила большой замок Бурсо в десяти километрах от Эперней Делая это, она в первую очередь хотела доставить удовольствие своей дочери Клементине, и в особенности своему зятю, графу Луи де Шевинье, который очень хотел быть владельцем замка, и не без основания, так как знатное имя без большого владения — примерно то же, что весна без первоцвета… Цель была достигнута; все, были в восхищении от приобретения, хотя замок имел суровый вид: большое средневековое строение, фасад которого на галерее с аркадами был окружен большими круглыми башнями. Добавим, что этот королевский подарок был преподнесен как раз вовремя, к рождению маленькой Мари-Клементины де Шевиньи.

Когда, через два десятка лет, готовилась свадьба Мари-Клементины с графом де Мортемар, мадам вдова Клико совершила по этому поводу сумасбродный поступок: рядом со старинным замком вырастает большое здание в стиле псевдоренессанса, где и состоялся грандиозный праздник. И повседневная жизнь там была роскошна, в нем устраиваются праздники и охоты, на которых только шампанское имело право гражданства. «Мадам Клико с допустимым деспотизмом признавала только шампанское у себя за столом. Перефразируя Людовика XIV, она любила повторять: вино — это я! И действительно, на скатерти не было ни единого пятна от красного вина», — рассказывал Шарль Монселе, который был принят в замке.

Маленькая Анна очень любила свою прабабушку, у ног которой ее изобразил Конье, лежащую на животе на подушке, когда ей было около десяти лет. Она также любила Бурсо, «который был живой и веселый» и который стал таким в меньшей степени после того, как в нем побывали немцы. Она с удовольствием наследовала замок, но никогда больше в нем не охотились.

В ее детские годы церемония открытия охотничьего сезона проходила в маленьком замке Виллерс-в-Прейер. «В стиле Людовика XVI, красивом, но недостроенном. Мы проводили в нем не больше десяти — пятнадцати дней в году, — пишет она в своих «Воспоминаниях», — но в эти периоды я пользовалась полной свободой, что позволяло мне много заниматься… изучением сельской жизни: я проводила время на птичьем дворе, на ферме, не говоря уже о рыбной ловле и долгих прогулках по полям и лесам» После «Великой войны» от замка остались лишь руины.

Когда настало время претендентов на руку и сердце., встречаемых, как обычно, на балах или на приемах, ее заинтересовал только один молодой человек: единственный, которого она, казалось, не привлекала. «Он никогда не танцевал со мной, и я страшно нервничала. Однажды, на бегах в Доншампе, повстречав его, отец сказал мне: «Вот блестящая партия, и ты могла бы стать герцогиней!» — «Что мне до того, — ответила я, — за этого я никогда не выйду замуж!» — И про себя добавила: «Потому что он не обращает на меня внимания…».

«Это происходило в июне. А пятого декабря того же года тот, «за которого я никогда не выйду замуж», был тяжело ранен выстрелом из ружья на охоте: он упал, его сочли мертвым, но когда его подняли, он дышал, весь в крови, с изуродованным лицом, без одного глаза. Когда я узнала о несчастном случае, я побледнела и поду мала: «Бедный мальчик, никто не захочет его…» Через несколько месяцев я стала герцогиней де Крюсоль…».

Свадьба с Эммануилом де Крюсоль — он стал герцогом д'Юзе только после смерти отца — состоялась в мае 1867 года. Это была роскошная свадьба, и это был брак по любви. Маленькая герцогиня, о которой мы знаем, что она была красива и обладала знаменитым умом Мортемаров, была «счастлива счастьем, которое не покидало меня все одиннадцать лет, что я прожила под защитой человека, которого я любила больше всего на свете».

Одиннадцать лет — это не так уж много, и в тридцать один год она совсем не была старой. Но эта молодая вдова, жестоко раненная, осталась верной памяти любимого мужа. Всю свою жизнь она носила траур. Но она не похоронила себя со своими воспоминаниями в одном из своих многочисленных замков: кроме Бурсо и Виллер, у нее теперь был Юзе, герцогское владение, принимавшее молодоженов двадцатью пятью выстрелами из пушки, под ярким солнцем и среди цветов, а также Антрэ, Сансер и Боннель. Она хотела превратить свою жизнь в нечто значимое, и она сдержала слово.

Давно увлеченная лошадьми и собаками для псовой охоты, она дала вовлечь себя в политику рядом с генералом Буланже, предвыборную кампанию которого финансировала в надежде, что генерал — ура-патриот и красавец, так хорошо умевший вызывать любовь толпы, — восстановит монархию. Но, увы! Буланже был всего лишь красивым мужчиной, без особого ума. Он вел себя как влюбленный унтер-офицер с прекрасной мадам де Боннемэн, своей любовницей, на могиле которой он в конце концов покончил с собой Северин скажет по этому поводу: «Он мечтал быть Цезарем, устраивал заговоры, как Каталина, и умер, как Ромео».