Мы одна семья - Шона Делакорт

Вайатт стоял как громом пораженный. Он сжимал кулаки, лицо его превратилось в безжизненную маску. Викки отступила, наблюдая за его реакцией. Она никогда раньше не понимала истинный смысл выражения «выбить почву из-под ног». Похоже, именно это она сейчас и проделала.

Может, она слишком далеко зашла? Сказала что-то не то? Она понимала, что ее слова означают конец всякой надежде на примирение, но не могла больше сдерживаться. Чувство потери охватило ее. Она утешала себя тем, что лучше оборвать все сейчас, пока не пострадал ее сын, невинный ребенок.

Вайатт оглядел комнату. Его глаза остановились на большом портрете отца. Он сорвал его со стены, чуть не сломав раму, и несколько минут смотрел на портрет. По глазам было видно, что он взбешен.

Потом он заговорил. Голос его был тихим, но в нем звучала ненависть.

— Ах, ты сукин сын! Будь ты проклят! Если бы ты не умер… — Потом, так быстро, что она даже не успела заметить самого движения, он отбросил портрет от себя. Картина ударилась о противоположную стену и упала на пол.

Вайатт порывисто обернулся к Викки. Она вся дрожала. Зрелище необузданной ярости испугало ее. В страхе она отступила назад. Подобной реакции она не ожидала. Никогда еще ей не доводилось видеть его таким злым. Потом она услышала его слова:

— И будь проклят твой отец тоже…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Схватив Викки за запястье, Вайатт притянул ее к себе. Она была близка к обмороку, но чувствовала, как напряжено его тело, каждый мускул. Очень медленно он провел рукой по ее волосам, потом опустил ее голову на свое плечо. Постепенно напряжение спало, и он несколько расслабился. Она услышала шепот:

— Столько лет потеряно… у меня отобрали пятнадцать лет жизни… пятнадцать лет мы могли бы быть вместе… — Он задрожал.

Гнев и обида сменились смущением. Викки подняла голову и вопросительно посмотрела на него.

— Я не понимаю… Что ты говоришь? — тихо спросила она.

— Мой отец и твой отец… не могли придумать ничего лучше, даже если бы сговорились разлучить нас. — Он поцеловал ее в лоб и снова тяжело вздохнул. — Столько потерянных лет…

— Мой отец, твой отец… о чем ты?

Он взял ее за руку и повел наверх. Там усадил ее на диван и начал рассказывать:

— Мы бы раньше во всем разобрались, если бы поговорили о прошлом. Теперь я понимаю, почему ты не хотела ни о чем вспоминать. А я-то считал, что ты во всем виновата. — Она хотела что-то сказать, но он приложил палец к ее губам. Затем наполнил вином два бокала и подал один ей. Глубоко вздохнув, он так же медленно продолжил: — Ты уехала на два дня навестить подругу, поступившую в какой-то колледж.

— Ширли.

— Да, ее. Ты уехала утром. Около трех часов отец пришел ко мне, очень расстроенный положением дел на шахтах в Южной Америке. Он сказал, что я должен ехать немедленно, потому что счет идет на миллионы долларов. На следующее же утро я вылетел в Бразилию. Но прежде чем уехать, зашел в магазин твоего отца и отдал ему письмо, в котором объяснил, что случилось и почему мне нужно уехать. Я написал, что сам не знаю, сколько продлится эта поездка. Я даже не мог оставить тебе точного адреса. Затем один из служащих моего отца отвез меня в Сан-Франциско, там я сел на самолет.

Викки попыталась что-то сказать, но он остановил ее:

— Дай мне закончить. Меня не было около двух месяцев. Связаться с тобой я мог только через главную контору нашей компании. Я посылал тебе несколько писем, но не получил ответа. Вернувшись, я тут же поспешил к тебе. Твой отец сказал мне, что ты уехала и не хочешь, чтобы я тебя беспокоил. Он отказался сообщить, где ты. Я бросился к своему отцу, и он сказал мне, что слышал, будто ты вышла замуж, и добавил, что очень рад этому — наконец я от тебя избавился. Я не знал, что думать и чему верить. Ты не ответила на письма, куда-то уехала и не пытаешься со мной связаться — вот все, чем я располагал.

Так же глядя в окно, он продолжал:

— Я пытался ненавидеть тебя. Пятнадцать лет делал вид, что живу. Я работал, но ничто по-настоящему меня не интересовало. Мировое признание, бизнес, светские развлечения — на самом деле моя жизнь была пуста. У меня были романы, но до женитьбы дело так и не дошло. И вот, сам точно не знаю почему, я решил вернуться в Морской Утес. Зашел в магазин и увидел тебя. Чувствуя обиду, я злился, старался наказать тебя. Но потом узнал о смерти твоего отца и твоего мужа и уже не представлял, как поступить. Одна мысль преследовала меня: судьба дала нам второй шанс и я не должен его упустить. Самым главным для меня стало выяснить, почему ты тогда сбежала. Но каждый раз, как только я заговаривал об этом, ты отталкивала меня. — Он, наконец обернулся к ней. Ее лицо было залито слезами. В глазах ее светились любовь и понимание.

— О, Вайатт… — Она протянула ему руки.

Он подошел к ней, поднял с дивана и прижал к себе. — С тех пор как ты вернулся в Морской Утес, я все время боялась. Пятнадцать лет я не могла понять, чем же оттолкнула тебя. Твой отец сказал, что я преследую тебя, требую к себе слишком много внимания. Я снова и снова вспоминала каждое мгновение, которое мы провели вместе, и пыталась понять, что же сделала неправильно. И каждый раз не находила ответа. А когда ты вернулся, я не знала, как себя вести. Не могла понять, зачем ворошить прошлое, вспоминать все те мучительные моменты, которые, как мне казалось, навсегда остались в прошлом. Я уже однажды тебя потеряла. Затем потеряла мужа. И не надеялась, что смогу перенести подобное в третий раз, если тебе вдруг захочется свободы.

Он крепче прижал ее к себе. Впервые после его возвращения в Морской Утес Викки поверила, что все будет хорошо. У нее есть сын — их сын. И в первую очередь ей надо думать о нем, не обращая внимания на свои желания. Ей надо теперь найти выход из этой ситуации. Но какой?

Поцелуй прервал ее мысли. Огонь, тлевший в них годами, выплеснулся наружу с такой силой, что грозил поджечь комнату. Вайатт нежно провел пальцами по спине Викки. Она единственная, о ком он мечтал всю жизнь, и теперь, он был в этом уверен, у них все впереди.

— Там внизу приготовлен ужин. Остывает.

— Может, сначала нагуляем аппетит? — так же тихо ответила она.

— Я страшно голоден, но к кухне это не имеет отношения… — произнес Вайатт.

Ответа не последовало, и Вайатт поднял Викки на руки и, войдя в спальню, опустил на огромную кровать. Пуговица за пуговицей он расстегивал блузку, обнажая гладкую кожу и тонкое кружево бюстгальтера. Затем дотронулся до ее округлой груди и решительно расстегнул лифчик.

Викки тут же сбросила и то и другое. Вайатт снял свитер. Минуту спустя они уже были без мешавшей им одежды. Их обнаженные тела соприкоснулись. Оба они чувствовали себя так, словно огромная тяжесть свалилась с их плеч. Впервые за эти пятнадцать лет они познали счастье. Впервые будущее представилось светлым и ясным.