Глазами суицидника - Капан Паштиль

Глава приблизился к Симону, и прикоснулся к голове, расстроенную душу, как будто оглушило. Словно человека по голове битой ударили, и он с трудом понимает, где он сейчас находится, и что вообще происходит. Вот похожее ощущал Симон, физической боли не было, это была лошадиная доза транквилизаторов. Глава обратился к деду и Алику.

– Сами то как? В порядке? Справитесь?

– Сами справимся, – сказал дед, – на поддержку Симона силы заканчивались.

Траурная колонна добралась до кладбища. И тут в двух ругающихся бабах, произошла чудесная перемена. Они больше не обвиняли молодую девушку во всех смертных грехах, они плавно перешли на плач, и были теперь безутешными провожающими сына и брата в последний путь. Сейчас было трудно сказать, что поспособствовало такой быстрой перемене, то ли и в правду поняли, что видят Симу в последний раз, то ли появление других людей заставило снова одеть их свои маски. А на улице шел дождь, землю в округе очень быстро растоптали, и она превратилась в грязевое мессиво. Симон понимает, что уходит очень не красиво. Сама природа выбрала для прощания очень противную погоду. Все люди промокли насквозь, их одежды были испачканы, и каждый хотел, чтобы церемония как можно быстрей закончилась. Поэтому прощание было не долгим, крышку быстренько забили, и гроб опустили в могилу и закопали её мокрой грязной землей.

– Ну вот и всё, – с некоторым облегчением сказал Симон.

– Еще не всё, – сказал глава, внимательно осмотрев подопечного, – сейчас соберутся люди, покушают, помянут тебя, а мы послушаем. Только после этого отправимся домой, а пока ещё терпи, я думаю теперь полегче будет.

Симон внимательно смотрел за Галушкой, в какую машину она сядет. Она села к своим родственникам и обратная дорога была тихой и спокойной. Она смотрела вдаль невидящим взглядом, и печаль не сходила с её лица. Когда они приехали домой, Галушка зашла в комнату и не выходила оттуда. Она горевала от потери мужа, от жестокого и не справедливого обращения его родственников. А в это время на улице накрыли столы, достали спиртное, начали поминать. Сразу было всё хорошо и приемлемо, а потом кому-то из родичей спирты ударили в голову и за столом пошел веселый разговор, хохот и ржач. Спасибо хоть песни петь не начали, подумал Симон. Галушка за стол так и не вышла, а звать её никто не собирался. Когда поминки подошли к концу, то родственники начали потихоньку разгребать оставшуюся еду домой. Забрали всё до последней крошки, даже кастрюлю с борщом унесли. Единственное что оставили, это два поминальных свёртка с конфетами, что бы дети, помянули папу. У Симона закончились эмоции, его родственники как сороки растащили всю посуду с дома, где он, когда то жил. Но сейчас его душа почувствовала какой-то особый негатив, направленный в его сторону, он внимательно осмотрелся, чтобы увидеть источник. Это была Галушкина сестра, она гневно говорила:

– Добился-таки своего, наложил на себя руки. Машину разбил, дом на себя не оформил, ни детей, ни жену не прописал, сделал их бомжами. После себя ни копейки денег не оставил, бросил семью на произвол судьбы.

Каждое её слово резало по живому, и хуже того что возразить нечего, эта девушка была права. Глава внимательно посмотрел на Симона и на двух сопровождающих, властно сказал:

– Всё, достаточно, возвращаемся, нам есть о чем подумать.

Он начал формировать портал, и все четверо вернулись домой на небо. У Симона было жуткое состояние, даже с такой поддержкой в виде главы, Алика и дедушки остаться в порядке не получилось. Его воображаемые два крыла дотащили в чудесный сад и отпустили только тогда, когда пересекли участок. Симон снова обрёл возможность двигаться самостоятельно, но вместо того чтобы воспользоваться своей возвращенной способностью он рухнул возле ближайшего дерева. Упал как подкошенный, словно пробежавший дистанцию марафонец, и как бы этот спортсмен жадно вдыхал воздух после финиша, так и Симон сейчас принимал различные лечащие душу волны и вибрации. Его душа не просто меняла цвет от успокоительного, она светилась как гирлянда разноцветными огнями. Дед и Алик тоже разошлись в разные стороны сада, всем было о чём подумать, каждый из них хотел побыть наедине с собой и привести свои мысли в порядок.

Райский сад замечательно питал израненную душу позитивной энергией, ласкал теплом, взор яркими красивыми красками, свежим ароматом цветов и чудесной трелью птиц. Симон прислушался, ему показалось, что он слышит отдаленное пение хора. Силы потихонечку приходили в норму, единственное о чем он жалел, что у Галушки нет такого волшебного места, где она сможет восстановить своё моральное состояние. Да и на поддержку она может рассчитывать только со стороны своей семьи. Родня же Симона проявила себя с плохой стороны и помогать теперь вряд ли будет. Лучшее что они могут сделать, это оставить вдову в покое и больше не вредить ей.

Алик восстановился быстрее и он двигался уже в сторону брата. Деда видать сильней зацепило поведение родичей и он продолжал ходить по саду в одиночестве.

– Ну как ты, оклемался? – спросил брат приблизившись.

– Да, немного легче, – ответил Симон, – это было очень тяжелое путешествие, если бы не вы, я даже не знаю, что бы со мной случилось.

Алик ничего не сказал по этому поводу, но перевел разговор на более серьёзную тему:

– Почувствовал, как тебя свояченица чихвостила? Ни одной фразой не пожалела, как будто бы катком прошлась.

– Такое тяжело было не заметить, – ответил Симон устало, – она права во всём, я на неё не в обиде. Она любит моих детей и мою жену она тоже любит, и не без основания злится. Племянники сироты, сестра вдова. Я вот больше всего своих родных не понимаю, зачем они так поступают?

– Да брат, за жилплощадь и не такие войны бывают. По документам они хозяева, чужую не нужную девушку выгнать не проблема, а вот детей своего сына, они учитывать обязаны. А что можно сделать самое простое, что бы сними не считаться? Правильно, объявить, что это не наши внуки, не кровные, а нагулянные нечестной женой, и теперь почти что с чистой замазанной совестью, можно выгнать их всех из дома.

– Нет, ты что, они так не поступят, – возмутился Симон,– это было временное помешательство, на похоронах с людьми и не такое происходит, на нервной почве так сказать.

– Сомневаешься? – спросил Алик. – Я думаю, что это уже решено, твою ласточку с твоими птенцами выкинут из гнезда. Есть другой вопрос, когда их выселят? Сейчас на земле зима, так вот дождутся наши родичи тепла или