Спасти Отчизну! «Мировой пожар в крови» - Герман Романов

— Вот смотрите, какая вырисовывается картина: о том, что представляет из себя германская боевая машина, о ее способности к быстрой мобилизации в нашем Генштабе было хорошо известно. И давно. Об этом знали все: от последнего юнкера до маститых генералов, что по ветхости своей помнили рассказы чуть ли не со времен Очакова и покорения Крыма. А потому начали то самое злосчастное наступление в Восточной Пруссии раньше окончания мобилизации, дабы спасти Францию от разгрома.

— Все это так, Константин Иванович, — генерал Каппель согласился, но некую осторожность Арчегов уловил сразу — его собеседник не спешил высказывать собственные мысли. И потому он решил заставить Владимира Оскаровича заговорить начистоту.

— Я еще прошлой осенью думал на досуге и решил, что у нас была неправильная военная организация. В империи в мирное время было под ружьем полтора миллиона человек, порядка 70 дивизий и 20 бригад, не считая кавалерии. Еще три миллиона отмобилизовали, укомплектовали войска до полного штата и развернули из запасных еще четыре десятка дивизий в течение трех месяцев. Чудовищная сила! Вот только в этом и было наше бессилие. Сейчас я вам постараюсь обосновать свою точку зрения.

— Для меня будет интересно ее выслушать. — Голос Каппеля был сдержан, без насмешки, глаза смотрели серьезно.

— В каждой нашей дивизии было 48 орудий, 6 батарей против 12 германских. Что наши имели на 2 пушки больше, роли не играет. Против наших 16 батальонов германская дивизия имела 12. Вывод таков — наши солдаты превращались в пушечное мясо для немецких пушек!

— Но это аксиома для всех, и для меня тоже. К семнадцатому мы перешли тоже на 12 батальонов, хотя германцы уже имели по 9 на дивизию.

— Нашим стратегам потребовалось два с половиной года мясорубки, чтобы уяснить это?! Хотя достаточно взглянуть на предвоенное штатное расписание. А ведь выход был — я бы оставил именно такую организацию нашей дивизии, установив только двойной комплект офицеров и унтер-офицеров, сверхсрочно служащих, и уполовинив батареи — тогда бы их было 12 4-орудийных супротив такого числа германских, но 6-орудийных.

— Я вас не понимаю, Константин Иванович. — Только сейчас Арчегов увидел, что Каппеля, что называется, «забрало». — То у вас много «пушечного мяса» имелось в дивизиях, то теперь вы предложили вообще его увеличить, пусть и за счет офицеров и унтеров?!

— Здесь нет противоречия, Владимир Оскарович, я имел в виду только мирное время. Каждый четвертый батальон пехотного полка находился бы в местах территориального комплектования, выполняя учебные функции. Нет, нет, вы не ослышались — именно территориального, чего наши генералы из ОМУ Генштаба боялись, как бесы ладана. Московский полк состоял бы из жителей Первопрестольной, Тамбовский из местных селян, да хоть Буркало-Гадюкинский, если бы такой имелся.

— Эта система сейчас введена в Сибирской армии.

— И чем она плоха? — ядовито осведомился Арчегов. — Казаки по ней поколениями служат и очень даже неплохо воюют.

— Я не говорил вам, что она плоха, Константин Иванович!

— Все дивизии, а их число нужно было сократить до четырех десятков, можно и нужно было довести до полного штата. Плюс гренадеры, гвардия да стрелковые бригады. Как раз миллион бы и вышел. Все остальное отложим на кавалерию, казаков, саперов и прочих. С началом войны второй комплект офицеров и унтеров пошел бы на формирование резервных корпусов — каждая дивизия выставила бы дублера.

— Не новость. Это германский порядок, — усмехнулся Каппель, — тут нет ничего нового. Но что бы это дало? Ведь в таком случае все наши резервные корпуса состояли бы целиком из запасных. А по войне я знаю, что наши второочередные дивизии воевали в августе — сентябре четырнадцатого года намного хуже первоочередных.

— Еще бы им не быть хуже, если комплектовались с бору по сосенке, при половинном офицерском составе, кадровом, да бросались сразу в бой, не пройдя должного сколачивания.

— Но ваши резервные корпуса, — в голосе Каппеля прозвучала скрытая издевка, — вряд ли были бы лучше.

— Ошибочная точка зрения, — мягко парировал Арчегов. — Офицеры и запасные служили раньше вместе, комплектование ведь территориальное, вы не забыли? А потому знают друг друга, а месяца достаточно, чтобы они превратились в единый боевой механизм, ничем не хуже первоочередных корпусов. Но дело не в этом…

— А в чем же? — Каппель хмыкнул, но уже с явственным интересом, размышляя.

— А в том, что наши армии перешли бы в наступление всеми кадровыми корпусами с первого дня войны. Выиграв драгоценную неделю…

— Всеми? С Сибири и Кавказа тоже? Из Туркестана? — В голосе Каппеля как бы просквозило — «ты заигрался и не видишь очевидного».

— Ответьте мне — а зачем там держать полностью укомплектованные корпуса? Туземцев гонять? Тем паче Япония воевать с нами не собиралась — союзник наш, ипптыть. А турки только к ноябрю на войну решились. Да и в горах войска быстро не сосредоточишь. На все эти округа хватило бы в мирное время и стрелковых бригад. Дивизии там совсем ни к чему держать, все равно дробить на отряды приходится.

— Что-то в этом есть, Константин Иванович, — несколько смущенно пробормотал Каппель.

— Заслон против Восточной Пруссии — гвардия и гренадеры, ну, пара корпусов еще. «Польский балкон» с севера защищали крепости Осовец и Новогеоргиевск. Этого хватало с избытком, чтобы удержать 8-ю германскую армию, вздумай она наступать на Брест и выйти нам в тыл.

— Пожалуй, здесь вы правы, — после секундной заминки согласился Каппель и вынес собственное решение: — Всеми 18 корпусами нужно было нанести решительный удар по австро-венгерским армиям!

— Ни в коем случае! Зачем в пустоту всей силою бить!

— Но как же так?

— А вот так, Владимир Оскарович. В юго-западной части «балкона» сосредоточить две армии, то есть восемь корпусов. Ударить ими по Силезии — там был только германский ландверный корпус Войрша да три пехотных дивизии австрийцев у Кракова. У нас был бы более чем трехкратный перевес — размолотили бы немчуру вдребезги. На этом бы война и окончилась…

— Поражением пяти дивизий неприятеля? — генерал Каппель посмотрел на военного министра, как на умалишенного, и того это взгляд взбесил.

— Войска — тьфу! Главное здесь заводы, что треть военной продукции Германии за всю войну произвели. За неделю их можно было в развалины превратить, взорвать, от фабрик до мостов. Заодно все склады германской армии в пепел превратить, вывезя, конечно, самое ценное. Немцы же через полтора месяца блицкрига начало переброски войск из Франции на восток готовили, и пополнять запасы они должны были именно на Одере. А тут амба — ни складов, ни заводов, ни железнодорожных мостов. Какие, на хрен, наступательные действия!

Каппель каким-то пришибленным и странным взглядом посмотрел на Арчегова, сглотнул, но ничего не сказал, а тот, словно не заметив этого, продолжал горячо напирать:

— Вот о чем наш Генштаб должен был думать, а не в солдатики играть и не о вражеских территориях вожделеть! Старые дрожжи в лампасах, им бы только с хоругвями ходить на парадах, а более ничего они не могут. Неужели было трудно немного подумать и тщательно все просчитать?! Пошевелить застывшими извилинами?! Ибо германцы дальше воевали бы с нами, имея всего на одну треть меньше — от пулеметов и пушек до снарядов. Представляете? На треть меньше всадили бы в нас свинца и стали! Это сколько же русских солдат живыми бы остались?! Вы генштабист, Владимир Оскарович, так что параметры сами подсчитать сможете!

Арчегов встал из-за стола, прошелся по салону, закурил папиросу и жадно, в несколько затяжек, ее выкурил. Затем снова уселся в кресло — все это время Каппель молчал, продолжая сверлить военного министра все тем же странным взглядом…

Демблин

— Хорошо пошли, хорошо!

— Щас панам дадут!

— По самые гланды! Ха-ха!

Бойцы, ерзая от нетерпения в седлах, громко переговаривались, весело скаля зубы. И это было хорошо — недельного отдыха хватило, и теперь можно было идти дальше, ломать хребет мировой буржуазии и победно устанавливать красные знамена.

Далеко впереди вздымались густые клубы взрывов. Артиллеристы снарядов не жалели, батареи надрывно гремели. Да и красноармейцы, что сейчас шли в атаку со штыками наперевес далеко впереди, были свежие, в не обмятом еще обмундировании. Эти стрелки только что прибыли из-под Уральских гор, легендарной Краснознаменной и Почетного Революционного Знамени дивизии Путны. Они стяжали себе громкую славу этой минувшей зимой, одни отступая под напором Сибирской армии от Оби до Иртыша, сдерживая многократно превосходящего противника. Очень сильная дивизия, крепкая, все дружно пошли в атаку.