Метро - Эльвира Вашкевич

  - Не устоят, - оценил ситуацию Леха. - Куда ж они с такой мелочевкой против танков...

  Словно подтверждая его слова, громыхнула пушка, и жаркое пламя лизнуло белый бок здания, оставляя сажный, грязный след. Куски бетона засвистели, как шрапнель. Ползущему человеку один из кусков попал в голову, брызнула кровь. Измазанное лицо приподнялось, выкатывая побелелые от боли глаза, ткнулось в пыль. Руки дернулись, пытаясь уцепиться за землю, замерли, только пальцы подрагивали еще недолго, царапая разбитый асфальт, но вскоре застыли и они, скрючившись, как паучьи лапы.

  - Мама дорогая! - ахнул Леха, глядя на открывшуюся ему картину. - Совсем с ума посходили. Переворот там или еще что, но людей-то зачем?

  Ответа, конечно, он не дождался, хоть с надеждой и посмотрел на небеса, словно в редких осенних облачках должно было быть написано то самое, главное знание, которого Леха и требовал.

  - Сваливать нужно, - решил Леха, увидав в руках ползущих солдат гранатометы. Один из них плюнул огнем, и в окно обстреливаемого здания влетел ком пламени, выжигая все подчистую. - Бли-иииин! Напалм!

  Чувствуя темный ужас, охвативший его холодными лапами, Леха уже повернул прочь, но уловив краем глаза движение у главного подъезда Белого дома, задержался.

  - В ответную атаку, что ли, пойдут? - хмыкнул он, нелестно и матерно отозвавшись о защитниках. - Поздновато дергаться как бы.

  Однако, об атаке и речи не было. Леха увидал цепочку женщин, некоторые из них вели за руку детей, испуганно сжимавшихся, дрожащих, с неправдоподобно огромными, расширенными глазами. Несколько мужчин сопровождали их, размахивали руками, кричали что-то в сторону атакующих.

  - Ну, хоть этих выведут, - покачал головой Леха. - Но вообще, конечно, кошмар. Там женщины, дети, может, больные еще. Домина-то ого-го! Там всякие есть. И - танками? Напалмом? Нет, чего-то я в этой жизни не понимаю...

  Неожиданно Сталинградские будни показались ему привлекательными, простыми и ясными. Но, вспомнив о счетном зале и наркотическом, Леха топнул ногой. Нет, в Сталинграде тоже не сахар, даже еще больше. К тому же, к этому бардаку явно Сталинградское ЧК руку приложила. По всему видать.

  - ... выводят женщин и детей... - донеслось до Лехи, и он повернулся на неожиданный голос. За невысоким холмиком, усаженным цветами, притаилась рация, и какой-то военный, с погонами, запорошенными густо пылью так, что и не разобрать звания, склонившись над ней выкрикивал обрывистые фразы.

  Леха резво упал на живот, пополз в сторону. Ему совсем не хотелось, чтобы кто-то обратил на него внимание. В горячке пристрелят сначала, а уж потом разбираться будут. Если будут, конечно.

  - ... повторяю, женщин и детей! - выкрикнул военный. В ответ раздался громкий треск. - Понял!

  - А вот я не понял, - буркнул Леха, но, увидав взметнувшуюся перед цепочкой людей землю, разбросанную взрывом, добавил ошарашенно: - И я понял... Ох, мать вашу...

  Он поднялся и побежал, не соображая уже ничего, желая лишь одного: убраться как можно дальше от этого жуткого места. Родная и знакомая Москва в один момент стала монстром, показавшим ему звериный оскал, страшные клыки.

  Леха споткнулся, упал, покатился в разверстую яму - воронку от снаряда. На него сыпалась земля, и мерещилось, что уже закапывают заживо, хоронят в братской могиле. Он завопил, зажмуриваясь, слепо поднимая голову вверх, и в ответ услышал пронзительный, испуганный крик. От этого чужого, насмерть перепуганного голоса, Леха как-то разом опомнился.

  - Эй, кто тут? - негромко спросил он, оглядываясь. Крик уже утих, но поблизости кто-то сопел, отчаянно пытаясь сдержать дыхание. - Я ничего не сделаю, - пообещал Леха, пытаясь проморгаться - глаза, и так неважно видевшие в дневном свете, запорошило пылью. - Я не с этими... Тьфу, да что я вообще говорю! Я ни с кем. Сам по себе. Случайный прохожий...

  За торчащими в углу ямы, как щупальца осьминога, корнями розового куста кто-то всхлипнул. Леха метнулся туда.

  - А вы действительно не с этими? - тихо спросила женщина, и Леха увидел старушку в изодранном платье, прижимающую к себе мальчишку лет десяти.

  "Ну, везет мне на женщин с детьми, - невесело подумал Леха. - Правда, на этот раз и она, и пацан постарше будут".

  - Действительно, - кивнул он бабке. - Я, понимаете ли, приезжий. Шел на Москву полюбоваться. Арбат там, то да се. Ну вот и полюбовался.

  Старушка облегченно вздохнула, и блеклые глаза ее заволокло слезами.

  - Вот не надо плакать, не надо, - растерялся Леха. - Давайте лучше выбираться отсюда. Здесь как бы нездоровое место, - неловко пошутил он. Бабка мучительно напоминала ему мать, хоть и совершенно не была на нее похожа. Но что-то в движениях, в повороте головы, в дергающемся уголке рта, а больше всего - в печальных, слезящихся глазах, дергало Леху за душу, не позволяло уйти, бросив ее в снарядной воронке.

  - А как выбраться? Мы все вместе шли... А потом стрельба... Я не помню даже, как здесь оказалась... Вот я да он, - она кивнула на мальчишку, скорчившегося у ее ног. На измазанном детском лице отчетливо видны были дорожки слез, припухшие от плача губы тряслись беззвучно.

  - Ничего, ничего, - бормотал Леха, дергая плечом. - Все уже кончилось. Сейчас выберемся. Тут вход в бомбоубежище есть? - он вспомнил о карте, случайно виденной в Сталинграде, и тихо вознес молитву к небесам, чтобы эта карта оказалась правильной. Там были обозначены бомбоубежища, окружающие Белый дом, и из каждого вел тоннель, позволяющий пройти под землей довольно далеко. Да и вообще, весь центр Москвы, если верить Сталинградским картам, был источен подземными ходами, похлеще муравейника.

  - Есть, конечно, - старушка махнула рукой, указывая направление. - Вон там, совсем недалеко. Вы спрятаться хотите? - она неодобрительно нахмурилась. - Нельзя там сидеть, вон с мальчиком нехорошо.

  - Да нет, не спрятаться, - рассеянно отозвался Леха, вглядываясь в указанном направлении. Вроде, все было тихо, и он даже уловил за пылевой завесой утопленную в буро-зеленый холм дверь. - А что с мальчиком?

  - Похоже, нога у него сломана. Ну, я-то, конечно, не врач, но стоять он не может. Да и вообще...

  - Покажи ногу, - попросил Леха, присаживаясь на корточки рядом с мальчиком. Тот послушно закатал штанину, морщась от боли. Но не закричал, с надеждой смотрел на Леху. Тот скривился. Нога выглядела нехорошо: распухшая, посиневшая, вывернутая как-то странно. В медицине Леха не разбирался абсолютно, разве что аспирин знал, но в этом случае не нужно было быть врачом. Он удивился, что мальчишка не плачет. "Видно, перепугался так, что и кричать боится, - сообразил Леха. - Эх, люди, что ж вы делаете-то?".

  - Перелом? - спросила старушка. - Да?

  - Похоже на то, - неохотно отозвался Леха. - Действительно, пересидеть мы нигде не можем. Пацану в больницу надо.

  - Вот и я о том говорю, - кивнула бабка. - Ладно, говорите, в бомбоубежище? Так давайте пробираться, пока нас никто не заметил.

  Леха кивнул и осторожно взял мальчишку на руки. Тот прильнул доверчиво, обнимая за шею, и Леха скрипнул зубами: вновь показалось, что он пытается защитить собственного сына, а враждебный мир тщится его отнять, устроить какую-нибудь пакость.

  - Ну уж нет, - заявил Леха невесть кому. - На этот раз не отберете!

  Старушка покосилась на него с недоумением.

  Они ползли, прижимаясь к земле, боясь поднять голову - вдруг да заметят, стрелять начнут.

  - Вы ж видите, они не разбирают, кто перед ними, - говорила негромко бабка, резво продвигаясь к бомбоубежищу. - Мы вышли, ни оружия, ничего. Женщины и дети. Я вот, к примеру, вовсе уборщица. Ну, скажите, какую опасность и для кого я представляю? А вот этот мальчонка? Он-то причем? Вы подумайте! Из пушек!

  - Да, я видел, - кивал Леха, пробираясь следом за ней. Мальчика он тащил на плечах, как в виденных давным давно военных фильмах. Действительность оказалась страшнее, непригляднее, и не было в ней никакой романтики, сладким флером покрывающей кинозалы. Парнишка постанывал, обвисал тяжело, цеплялся за Леху, а потом враз затих, ослаб, и Леха увидел, как закатились его глаза.

  - Сознание потерял, - пояснила старушка, приподняв вялое веко мальчишки. - Ну, это даже и к лучшему. Не закричит. А сейчас ему не больно по крайней мере.

  - Надеюсь, - с сомнением протянул Леха, перехватывая паренька поудобнее.

  Они уже почти добрались до входа в бомбоубежище, и Леха с тоской предвидел узкие, темные тоннели. "А ведь ни фонаря, ничего. А там темно, сыро, холодно. Мальчишке однозначно вредно. Да и ни хрена не разглядеть в темноте. А как заблужусь?" - мучился он.

  - Может, у вас фонарик есть какой? - спросил он на всякий случай у бабки, но та только головой мотнула отрицательно. - И действительно, что я ерунду спрашиваю, - вздохнул Леха.

  Перед лицом взорвалась земля, осыпая спину жесткими комьями. Леха мгновенно оглох, ослеп, но успел перекатить мальчишку под себя. "Хорошо бы, чтоб ногу его не зацепил", - думал Леха, вытирая заслезившиеся глаза. Из-за пылевой завесы вышел мужичок в камуфляже, с автоматом в руках.