Таможня-1 (сокращенная версия) - Игорь Ворошилов

– Да, ты прав, Алый. Мы с Лёней Настройщики. Кроме нас двоих по всему миру есть еще девять Тамженников с титулами. И, знаешь, я бы очень хотел, чтобы нас стало больше. У тебя – все шансы.

– А что я должен для этого сделать?

– Об этом мы поговорим потом, Алый. Тебе на сегодня уже хватит информации. Выздоравливай, усваивай, приступай к работе. Я привез тебе кучу материалов по делу. В твоих интересах найти того супостата, который внедрил тебе интрузию, как можно быстрее. Заодно и набьешь руку на практической работе. Завтра тебя уже обещали выписать, поэтому будь готов к тому, чтобы сразу же включиться в работу группы. – Герцог тепло попрощался и вышел из палаты.

После ухода шефа я долго не мог придти в себя. Что же получается? Значит, даже в элитном корпусе сил Таможни есть супер-элита? Герцог – замдиректора Контроля, Лорд – заместитель Ректора Колледжа. Высокий седовласый преподаватель воспринимался до этого одним из самых жестких преподавателей. Да и предмет его был более чем серьезным – безопасность. Это в обычном мире под безопасностью понимаются разные вещи – для кого-то это презервативы, для других – телохранители и бронированные автомобили, третьи думают, что это антивирусные программы. В Колледже нас научили тому, что безопасность – это состояние полной собранности, позволяющее адекватно реагировать на любую угрозу извне – будь то угроза заражения гриппом или направленный на тебя ствол пистолета. Предупреждение и устранение опасностей до того, как реализуется потенциал угрозы – одно из главных правил сотрудников Таможни.

В общем-то, очень логично, что именно Лорд является экстрасенсом, Настройщиком. Кому как не специалисту по устранению угроз иметь такие качества. Но я никак не мог представить, что такого сверхчувственного было у меня. Да, интуиция развита, аналитические возможности, как говорят, на хорошем уровне, но ничего неординарного я за собой не замечал.

Герцог все-таки изрядный стервец. Ответил на вопросы так, что теперь вопросов стало еще больше. С этими мыслями я и уснул.

9. Москва. 3 января 2008 г. За полгода до описываемых событий.

Шестаков часто бывал в Москве, но мысль о встрече с сыном как-то не появлялась. Слишком давно семья перестала быть для него чем-то жизненно важным. Артема он и раньше-то видел от силы раз в полгода, а когда тот поступил в какой-то престижный московский вуз, связь практически прервалась.

Людей связывают общие интересы, общая жизнь, друзья, родственники, события, а вовсе не кровные узы, что бы там ни говорили люди. Кровное родство живо до тех пор, пока есть желание и возможность его поддерживать общением. И никакие хромосомы тут непричем. Уже к моменту развода Сан Саныч был чужим человеком для сына. Они никогда не были близки, их родство было почти формальным – в свидетельстве о рождении Артема Шестаков значился в качестве отца, но и только. Его почти не интересовала жизнь сына, основные мысли были связаны исключительно с работой, которой он тогда отдавал все свое время. Так и рос отпрыск – под маминым руководством и при полном отсутствии мужского влияния.

Жалел ли об этом Сан Саныч? Пожалуй, нет. Трудно жалеть о том, чего не имел. Брак его был тоже формальностью. Будучи еще студентом пятого курса Уральского политехнического, он познакомился на дискотеке с красивой второкурсницей Екатериной Агаповой, в тот же вечер ее соблазнил и, как выяснилось, неудачно. Пришлось жениться, поскольку Катя наотрез отказалась делать аборт, а менталитет того времени гласил – «зачал – женись». Впрочем, красивая жена в те времена тоже, как и сейчас, считалась признаком успешного мужчины, поэтому Саша не расстраивался по этому поводу.

Родители с обеих сторон скинулись на неплохую квартиру почти в центре Свердловска, вскладчину же и обставили ее югославской мебелью. Жизнь потекла по стандартному сценарию советских времен: УПИ – оборонный завод – престижная должность – комсомольская работа. Затем грянула Перестройка и все пришлось переделывать заново. Шестаков неплохо поднялся на скупке и перепродаже ваучеров, затем, пользуясь комсомольскими связями, открыл кооператив по скупке лома цветных металлов, дважды счастливо отделывался от наездов рэкетиров, а затем занялся черным металлом и сырьем для металлургических заводов – уголь, кокс, редкоземельные металлы.

Все это время ему было просто не до семьи. Находились дела поважнее. И когда Катя объявила ему о желании развестись, Саша ничуть не напрягся и выразил свое полное согласие. После развода она уехала в Тюмень, забрав с собой сына, чем практически никак не изменила сложившегося образа жизни Шестакова. Его даже не покоробил тот факт, что бывшая жена вернула себе девичью фамилию и даже переписала фамилию сына.

Дальнейшая личная жизнь как-то не складывалась. В его доме постоянно менялись женщины, но ни с одной из них до знакомства с Аней отношения не заходили дальше постельно-кухонных. Разумеется, ни одной представительнице слабого пола такая связь не была нужна.

Но с течением времени Шестаков все чаще начал испытывать состояние одиночества. И, как ни прискорбно, но только смерть Кати оказалась толчком к возобновлению отношений отца и сына. Получив печальное известие, Саша выехал в Тюмень, организовал похороны в лучшем виде и вновь встретился с возмужавшим сыном. Артем не держал зла на отца, тем более, поэтому общение получилось весьма теплым. Они просто подружились. Проводив гостей после похорон, сидели за бутылкой коньяка на кухне в квартире Кати и договорились хотя бы переписываться и иногда встречаться.

И вот теперь, Сан Саныч приехал в Москву специально, чтобы увидеться с Артемом. Созвонившись перед Новым годом, они договорились посидеть в хорошем ресторане и просто поболтать о том, о сем. Шестаков скрыл от сына то, что прибыл в столицу только повидаться, что никаких дел, тем более в новогоднее всероссийское безделье, у него нет.

Столик был заказан в «Петровиче», уж гулять так гулять. Официант быстро и аккуратно расставил закуски, открыл бутылочку «Шато» и наполнил им бокалы. В Артеме, сидевшем напротив, Шестаков узнавал и одновременно не узнавал своего сильно повзрослевшего сына. Два года назад на похоронах его матери он выглядел еще пацан пацаном, точную копию бывшей жены, а теперь в его лице, несмотря на отсутствие растительности, проглядывали черты самого Сан Саныча, каким он себя помнил в первые годы после института. Целеустремленный, цепкий взгляд, пронзительные карие глаза, сводившие с ума всех чувствительных девушек, тонкие жестко очерченные губы, прямой нос с едва заметной горбинкой, высокий лоб.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});