Косьбище - В Бирюк

Ольбег сполз на коленки, потом свернулся в позу плода. "Мне так плохо -- мама, роди меня обратно". Завалился на правый бок. Это хорошо, что на правый. Он воет, держится за голову, но клинок уже на земле. Я только собрался к ребёнку подойти -- тут эта дура, тоже завывая, кинулась. "Сыночек! Миленький! Кровиночка моя....".

Берём два простеньких древних кремниевых транзистора типа КТ 315. Включаем их крест-накрест. И получаем простейший автоколебательный контур. Колеблется, пока есть приток энергии. У истериков -- аналогично. Два истерирующих субъекта могут генерировать своё состояния, глядя друг на друга, вплоть до полной потери сознания. Обезьянничание у человека в крови. Это если человек произошёл от обезьяны. Или в душе -- если создан богом. Который тоже... подражатель. Поскольку -- человек и "создан по образу и подобию". Вроде автопортрета через зеркало. Съобезьянничен. Или это бог от обезьяны произошёл?

Снова Марьяшу за волосы, на дыбы. Воет и к сыну рвётся. Развернул к себе лицом, дал пощёчину. Замолкла на мгновение. Рванул сорочку у неё на груди, выдернул сосок наружу, крутанул больно:

-- Дура! Опять на народ сиськами машешь! Марш в дом -- оденься.

Она пару секунд тупо смотрела на своё хозяйство. Потом дошло - ойкнула, ладошкой прикрылась. Всё-таки хорошо, что стыдливость здесь в женщин крепко вбивают. Хоть какую. Немку, для которой топлесс -- пол-года нормальная форма одежды, так не развернёшь. Правда, они и в истерику не так впадают, по другим поводам: "Даёшь ей сто баксов -- она твоя. Отнимаешь -- она в экстазе".

Вернулся к Ольбегу, отобрал клинок. А парня-то уже судороги трясут по-настоящему. Из кисти ребёнка рукоять шашки пришлось выворачивать -- сам разжать не может. Дышать толком не может -- только всхлипывает и пытается заглотнуть воздух. Обнял дитё, по головке, по спинке поглаживаю, на ухо всякие ласковые успокаивающие... Теперь парня срочно в тёплое и питье -- тёплое и обильное. И мордочку умыть -- он где-то успел ещё и носом стукнуться и ещё кровь себе пустить. Мальчишку надо на поварню -- там вода должна быть тёплая.

А где народ? А народ делает своё народное дело - безмолвствует. Почти все усадебные на дворе стоят. Кто у изб, кто от ворот ещё не отошёл. От забитого насмерть по моему приказу кузнеца. И никто даже шага ко мне не сделал.

Уровень деликатности у этих пейзан... просто зашкаливает: они -- простолюдины, мы -- бояре. Они в наши дела не лезут. Наблюдают. Потом будут обсуждать, анализировать и оценивать. Называется: "сплетничать о господах своих".

Ну, в этой части нам до испанцев далеко: у них просто прикосновение к особе королевской крови наказывается смертной казнью. Известен случай, когда на охоте испанский король вылетел из седла и застрял ногой в стремени. Один гранд сумел коня остановить и спасти короля от верной смерти -- вынул его застрявшую ногу. Но после этого пришлось "спасателю" самому немедленно спасаться. Из пределов королевства. За нарушение закона. А то пока короля под брюхом коня болтало -- остальные, законопослушные -- наблюдали, анализировали и оценивали. Шансы наследников.

Вообщем, если бы меня здесь не было, то никто и не вздумал бы даже помешать мальчонке зарезать собственную матушку. Чисто семейные дела благородного, типа, семейства. Хотя... если бы меня не было, то и постельной картинки, столь повлиявшей на детскую психику -- не наблюдалось бы. С другой стороны, учитывая темперамент Марьяши, на моем месте вполне мог оказаться Ивашко или тот же Чарджи... Сложно это. Эй, кто-нибудь, ну-ка взяли мальчика и пойдём на поварню.

...

Ночь генитально-оральных приключений, начавшаяся с порки тогда ещё живого кузнеца -- закончилась. Наступило утро. Такое же. "Оральных" - не в том смысле, о котором вы подумали. И не в местном древнерусском смысле - "пахать землю". В самом прямом смысле -- когда орут, криком кричат.

Из дверей поварни нам навстречу вылетает Светана и орёт. Гениально орёт - шёпотом.

-- Тама! Домна! Хохрякович!

Глаза у Светаны демонстративно закатываются, и она по столбику сползает на ступеньку крыльца. Мои действия? - Полный аларм! Ольбег у Сухана на руках. Услышал ор -- вцепился в моего зомби намертво. Этому - стоять, Ивашко с Ноготком, железо обнажить -- побежали. Стук-грюк, одна дверь, вторая. Дверь в каморку Домны заперта. Ивашко матюкнулся и плечом. Влетаем, сзади Николай с огарком свечи в руках.

Картина... помесь Рубенса с Босхом. В постели - голая Домна с голым же Хохряковичем подмышкой. Понятно почему Светанка так орала. То её одну, "беленькую и пушистенькую", по усадьбе всякими словами называют, а тут... И понятно почему шёпотом - чтобы не разбудить. А то бы мы не смогли насладиться всей полнотой и экспрессивностью сего скандального зрелища.

Утром, когда я обнаружил брошенную всеми Домну, и Светанке "ума вложили" путём "окормления" кормовой части "берёзовой кашей", кто-то обмолвился насчёт того, что пленника тоже, поди, не кормили. А в пленниках у нас вот это голое... недоразумение. Сын "хряка", носившего кличку "дядюшка Хо". Носившего, пока не вздумал меня убивать. "Вот сабля просвистела. И - ага". Третий сын. Старшего, который меня под волхвов подвёл -- медведь задрал. Второго - я сам зарезал. Самого Хохряка - только Ивашкина гурда остановила. Семейство...

Но я -- гумнонист и дерьмократ. "Сын за отца...". Бить-убивать не буду. Сидит -- и пусть сидит. Раз сидит -- надо кормить. Я тогда выразился по-боярски: в смысле - выявленные недочёты исправить. Не исправившим - "берёзовой каши" без ограничений. Эти лентяи, Светанка с Хотеном, вместо того, чтобы отнести пленнику еду в погреб, притащили его самого на кухню. И приспособили на роль посудомойки и "прислуги за всё". Оголодавший и запуганный парень с восторгом вкусил наших объедков и безропотно принялся исполнять все поручения из набора "злая мачеха для Золушки".

Последнее в сказке пожелание мачехи, обращённое к падчерице, при убытии хозяйки дома на королевский бал, есть, как известно, глубоко экзистенциалистская формула: "И познай самое себя". Ну, до таких вершин философии Светанка не взлетает, поэтому нашла более уместный отечественный аналог - послала беднягу помыть Домну. Два, впервые нормально поевших за три дня, персонажа, достаточно синхронно впали в сонливость, усиленную затухающим светом туманного заката, с трудом пробивающегося через давно немытое волоконное окошечко.

Домна сначала перестала изображать стыдливость. А чего стыдится уважаемой свободной женщине перед сопливым новоявленным господским холопом? Потом вообще начала похрапывать. Парень, дорвавшийся до тёплой воды после отсидки в подземелье, немедленно воспользовался остатками. И пока обсыхал -- полотенец же для него нет -- как-то случайно, как-то прилёг на краешек, как-то задремал... Во сне как-то закатился под одеяло, под одеялом -- под горячий бок Домны...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});