Переходный возраст - Старобинец Анна Альфредовна

Она доверчиво кивает и диктует адрес.

*

Поначалу работа мне очень понравилась. Собственно, в Агентство меня вызывали крайне редко – раз в три месяца, не более того. Мне предоставили квартиру, и я работал на дому. Каждое утро я обнаруживал в своем почтовом ящике большой картонный конверт без подписи, а в нем – очередной сценарий. Курьера, который приносил – вероятно, глубокой ночью – этот конверт, я ни разу не видел. Потому что существовало правило номер два. Сотрудники Агентства ни в коем случае и ни под каким предлогом не должны знать друг друга в лицо или по голосу. Никаких собраний и корпоративных вечеринок: каждый агент работает совершенно автономно. Задания мы получаем по телефону от Координатора – гнусавая электронная скороговорка, без жизни, без интонаций.

Каждое утро я съедал пару йогуртов и взбитое сырое яйцо, пил чай с молоком, быстренько умывался холодной водой и сразу принимался за работу. Внимательно прочитывал сценарий, делал карандашом пометки на полях. После этого у меня оставалось еще часа полтора, чтобы заняться своими делами – пока не позвонит Координатор.

Координатор был неизменно вежлив. («Добрый день, как вы себя сегодня чувствуете? Рад, что у вас все в порядке, – так что перейдем к делу. Клиент подъедет к вам сегодня около пяти – пожалуйста, обсудите с Клиентом детали сценария – убедитесь, что сценарий соответствует требованиям Агентства. Всего доброго, успехов в работе».)

Агентство – засекреченная организация. Его филиалы есть в каждой стране. О его существовании знают лишь избранные.

*

Наши клиенты могут придумывать свои сценарии, а могут использовать уже готовую историю – из книги или кинофильма. Наибольшей популярностью пользуется Стивен Кинг: по нескольку раз мне заказывали «Сияние», «Мизери», «Ловца сновидений». Какой-то грустный молодой человек принес распечатку с коротеньким рассказом Кинга – уже не помню, как называется, – об ожившем пальце, который завелся в ванной комнате у одной супружеской четы. Молодой человек хотел, чтобы в течение вечера мы запускали заводной резиновый палец в раковину и унитаз в квартире двух милых интеллигентных пенсионеров. Деньги на этот заказ он копил десять лет. Интеллигентными пенсионерами были его родители.

Как-то приходила полоумная старуха-миллионерша, чтобы заказать эпизод из «Кладбища домашних животных» для шумного семейства, проживавшего с ней по соседству. Мечтательно закатив глаза, она говорила:

– Итак, вы подстраиваете аварию, их кошка попадает под машину и умирает. Они хоронят ее, но через день мертвая кошка возвращается и пугает…

– Простите, это невозможно, – терпеливо отвечал я.

– Ну почему же невозможно? – в который раз изумлялась старуха.

– Мертвая кошка не может вернуться. Но мы можем изобразить такую кошку. Это будет искусственная, заводная кошка. Синтетическая. Довольно мертвая на вид. Или просто живая кошка, загримированная под мертвую.

– Да нет же, если кошка вернется живая, весь смысл теряется. А я хочу, чтобы их кошка попала под машину и умерла. Они бы ее похоронили, а потом, через день…

Кроме того, клиенты просто обожают «Титаник». Согнать всех, кто тебе антипатичен, на одну гигантскую посудину и разом торжественно потопить – вариант соблазнительный, дорогой и пошлый. Агентство приняло такой заказ лишь раз, в 1912 году, когда кто-то – не буду называть имени – действительно придумал все это. Сценарий тогда сочли эффектным, вызывающим. Но повторять этот фокус снова и снова – удел людей, начисто лишенных фантазии. Таким клиентам мы предлагаем обойтись авиакатастрофой. Как правило, они соглашаются. А иные довольствуются просто аварией поезда или автобуса.

Самостоятельные сценарии, как правило, более чем убоги. Например, папочки-миллиардеры любят заказывать для своих ненаглядных деток практически всю их жизнь наперед. Родился – учился – нажился – женился – умер во сне. Всевозможные детали и хоть какие-то сюжетные повороты для таких голых схем я придумываю сам. Скука смертная. Но что делать: каждый день самые богатые люди планеты и просто очень богатые люди приносят сюда свои деньги. Такие огромные деньги, что их хватает на содержание нашего Агентства. Такие огромные, что у нас есть все.

*

Писатель идет к железнодорожному вокзалу – покупать обратные билеты. Естественно, они больше не могут здесь оставаться. Это слишком маленький городок, и каждая собака уже знает о том, что случилось. К тому же провинциальная тишина теперь ни к чему: едва ли Писатель продолжит работу над новым романом. Вернуться в свой большой, грохочущий, по-дружески равнодушный город – единственное, чего им сейчас хочется.

Он идет, низко опустив голову. Я иду за ним.

На нем ярко-красный шарф – дурацкая радостная клякса на черной одежде. Я слежу за ним уже больше недели, но этот шарф вижу впервые. Может быть, он где-то случайно подобрал его и бездумно нацепил на себя: обычно Писатель одевается со вкусом. А может, надел специально – чтобы к этой кричащей тряпке, а не к его лицу прилипали сочувственные взгляды.

Он покупает билеты. Медленно плетется обратно по узкой пустой платформе. Я иду за ним. Мне жаль его. Он не слышит мои шаги у себя за спиной: их заглушает шум приближающегося поезда.

*

Конечно, я не собирался всю жизнь довольствоваться должностью простого редактора сценариев. Дело не в том, что я карьерист, и неудовлетворенные амбиции тут ни при чем. Просто я творческая личность. Я всегда мечтал… да, я всегда мечтал попробоваться в Агентстве как режиссер.

Однажды утром мне позвонил Координатор и после привычного гнусавого речитативчика добавил еще одну фразу: «…Пожалуйста, обсудите с Клиентом детали сценария – убедитесь, что сценарий соответствует требованиям Агентства, – с сегодняшнего дня у вас есть право реализовывать заказанные сценарии самостоятельно».

*

Мне было не по себе. В ожидании звонка Координатора я бессмысленно пялился в телевизор уже больше часа. Почему-то работало только два канала, и я попеременно расстреливал из телевизионного пульта участников ток-шоу на одном и каких-то подозрительных улыбчивых медработников на другом. Когда я нервничаю, я всегда переключаю программы. Это меня успокаивает.

– Дверь была открыта.

Кто-то еще находился в комнате. Кто-то говорил со мной отвратительным хриплым голосом. На экране толстая женщина в мини-юбке ерзала в огромном кожаном кресле и собиралась плакать. Я прицелился в нее пультом, нажал зеленую кнопку, и она с облегчением растворилась в квадрате темноты. Я продолжал смотреть. Темноту заполнило мое отражение – мое и того, кто стоял у меня за спиной.

– Будьте добры, оставьте этот канал. Мое любимое ток-шоу.

Я шевельнул пальцем, и женщина воскресла. Длинноногая ведущая злорадно протягивала ей стакан воды. Толстая вытирала слезы одноразовыми бумажными платочками и горестно мотала головой. Я точно знаю, что дверь не могла быть открыта. Я всегда закрываю дверь.

Я оглянулся.

С этим Клиентом все было странно, очень странно с самого начала. Во-первых, в тот день мне не принесли сценарий – я напрасно прождал все утро. Во-вторых, о его приходе меня не предупредили. Он пришел сам. И в-третьих, у него, кажется, был ключ от моего дома. Иначе как он мог проникнуть внутрь? Я всегда закрываю дверь.

Он положил на мой письменный стол папку с надписью «Сценарий» и большую – чуть не на полосу – газетную вырезку.

Статья называлась как-то очень торжественно и бессмысленно: «Новый голос поколения», или «Голос нового поколения», или «Поколение нового голоса»?.. Что-то в этом роде. Прямо под заголовком красовалась гигантская фотография, изображавшая счастливое семейство: муж, жена, маленькая дочка. Он смотрит в камеру поверх очков – чуть иронично, немного устало, в целом доброжелательно. Она улыбается, глядит на него с гордостью: улыбка одновременно глупая и фальшивая. В одной руке она держит какой-то листок – кажется, почетную грамоту, – другой чуть приобнимает ребенка.