Девочка со свечкой - Юлия Теплова

дольше. — Он проходит куда-то за угол и спрашивает. — С сахаром и молоком?

— Без сахара. — Рассматриваю фотографии сделанных работ на стене.

Мирон возвращается с двумя черными кружками и садится на диван. Я забираю свою кружку и делаю глоток — кайф. Под ладонями растекается приятное тепло. Не хватало мне снова заболеть. Сажусь рядом с ним на диван, и мы встречаемся взглядами. Я была права: он не хочет говорить. Только воспитание не позволяет ему вытолкать меня за дверь.

Я стягиваю куртку и думаю, как начать разговор.

— Ты не отвечал на мои звонки. — Звучу, как брошенная любовница.

Наблюдаю за его лицом. Мирон пьет кофе и смотрит в сторону. Они чем-то похожи с Мирой. На первый взгляд не скажешь, но, если присмотреться, то наблюдается заметное сходство.

— Был занят. Сама видишь, студия не в самом лучшем состоянии. — Он обводит рукой вокруг. — Надо браться за полную переделку, а деньги для этого появились только сейчас.

— Что у отца не попросил? Твоя сестра не особо парится по этому поводу.

Мирон скептически смотрит на меня и откидывается на спинку дивана.

— Мне двадцать восемь лет, Инга. В моем возрасте уже дети дают деньги родителям, а не наоборот. Но ты же не за этим пришла, верно? Давай не будем ходить кругами. Ты же о Насте хочешь поговорить? — Вздыхает Мирон.

— Я — да, а вот ты по какой-то причине не очень. Было глупо бегать от меня, Мирон.

— Я не бегал. — Он кладет голову на потертую спинку дивана и трет лицо. — Просто я считаю, что некоторые вещи тебе лучше не знать. Меньше знаешь — крепче спишь, не зря так умные люди говорят.

Меня охватывает предчувствие чего-то очень плохого, что неизбежно надвигается на меня черной тучей. Дыхание учащается, в области груди появляется дискомфорт.

— Что ты имеешь в виду?

Мирон смотрит в потолок.

— Вот скажи мне, ты правда веришь, что найдешь сестру? Ее искали специалисты, люди, которые ежедневно занимаются такими вещами. Искали и не нашли. Ты думаешь, что найдешь ее. Прости, но Насти явно нет в живых. — Мирон поднимает голову и смотрит мне в глаза. — И чем быстрее ты это примешь, тем для тебя же лучше.

Он, скорее всего, прав, но меня накрывает та же лавина чувств, что и в ту сентябрьскую ночь. Отставляю кружку на маленький столик и сжимаю в кулак дрожащие пальцы. Сглатываю ставшую горькой слюну и снова смотрю в глаза Мирона.

— Поиск Насти для спецов — простая текучка, рабочая рутина, ноль заинтересованности. Я к тебе не за нравоучениями пришла, а за информацией. Что произошло в тот вечер, помимо ваших посиделок и шашлыков? Кто с кем переспал на даче или поцапался, меня не особо интересует, сразу оговорюсь. — Злобно чеканю я, как будто Мирон в чем-то виноват.

Он кладет скрещенные руки на колени и смотрит в пол. Молчит.

Я закатываю глаза и призываю себя к терпению. Что-то совсем последнее время нервы сдают. Две минуты назад мне хотелось расплакаться, а теперь меня распирает от раздражения.

— Мирон!

Он поднимает голову и упирается в меня странным взглядом. Вздыхает и начинает тихо говорить:

— Я думаю, она пропала из-за Кости. Не в смысле, что он что-то сделал с ней, а … Черт! — Он встает и начинает ходить туда-сюда.

Тревога растет во мне с невероятной скоростью. Живот ноет.

— В тот вечер я пошел в подвал за новой порцией углей. А когда вышел, услышал разговор Насти и Кости за домом. Это даже разговором не назвать. Костя тихо уговаривал ее уехать, а Настя шипела и сыпала такими ругательствами, что пьяные бомжи позавидуют. Я был в шоке: ты же знаешь свою сестру. Для нее даже слово «жопа» — страшное ругательство.

— Так. — Я судорожно соображаю, теребя карман на штанах. — Настя что-то говорила? Должна была быть веская причина.

Мирон поворачивается ко мне спиной и взлохмачивает волосы.

— Она и была, Инга — Костя ее изнасиловал.

Если бы Мирон сейчас повернулся, схватил со стола ноутбук и с размаху ударил меня им по лицу, я была бы менее шокирована.

Хлопаю глазами и открываю рот. Мне не хватает воздуха, легкие как будто захлопнулись.

— Ты что несешь? — Шепчу. — Мирон, посмотри на меня. Мирон, что ты несешь? — Повторяю снова, как будто он сможет повернутся и стереть жуткий осадок, оставленный последней фразой.

Мирон подходит и снова садится на диван. Его лицо страдальчески морщится.

— Я говорю тебе то, что слышал. Она сказала: «Ты мне жизнь сломал в тот чертов вечер, тварь». Это произошло на праздновании Настиной помолвки. Точнее не скажу, меня там не было, я улетал на фестиваль.

— Но эта ее фраза еще ничего не значит!

Не мог Костя совершить подобное. Просто не мог. Я разбираюсь в людях.

— Инга, это было понятно из ее дальнейших слов. Позволь, я не буду тебе их передавать. Хочешь, спроси Костю сама, но будь с ним осторожна.

— Мира знает?

— Точно нет. — Он качает головой. — Она никогда не умела хранить секреты. Не думаю, что Настя сказала хоть кому-нибудь об этом. Даже ты была не в курсе.

— И после услышанного ты продолжил общаться с Костей?

— Нет, с чего ты взяла? — Он удивленно поднимает брови.

Я делаю новый глоток уже остывшего кофе. Во рту сухо, как в долине Смерти. Пальцы продолжают подрагивать. Зажимаю ладони между коленей и тихонько покачиваюсь.

— Почему ты ничего не сказал полиции? Это могло помочь в поисках. — Вонзаюсь глазами в Мирона.

Если бы взглядом можно было бы испепелять, то от него бы осталась лишь кучка пепла.

— Каким образом помочь в поисках, Инга? — Он повышает голос. — Это, во-первых. А, во-вторых, где доказательства? Да и до отца бы дошло, что меня на допросы таскают. Зачем создавать ему неудобства?

У меня нет слов! Просто нет слов!

— Ты хотя бы сам понимаешь, как это звучит со стороны? Какой ты после этого на хрен друг?

— Инга, я рассказал тебе правду, что ты еще хочешь?

Парадная дверь открывается, и внутрь заходит девушка с фиолетовыми волосами.

— Привет! — Говорит весело. — У вас ко мне запись? — С любопытством смотрит на меня.

— Нет, я уже ухожу. — Натягиваю куртку и молча иду к двери.

— Инга, — Мирон нагоняет меня и хватает за плечо, — мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это в твоем возрасте. Все будет хорошо, я уверен.

— Пока, спасибо за кофе.

Выскакиваю на улицу. У меня кружится голова. Мысли взбесились. События перебивают друг друга в памяти.

Господи, Господи!