Тайны пылающих холмов - Виталий Очев

Эта раскопка была из числа веселых — копаться в ней было интересно, материал шел беспрерывно. Встречалось множество костей хорошо знакомых по Оренбуржью зверей. Но нашлись и новые обитатели Времени Великих Рек: еще неизвестные нам ящеры-лилипуты, многообразие которых было, по-видимому, очень велико. Около устья балки в прослое песчаника среди красных глин нам попалась очень маленькая челюсть, которую и разглядеть-то как следует без лупы невозможно. Она принадлежала животному, обладавшему удивительными особенностями. Это животное имело клюв, подобный черепашьему, но задняя часть его челюстей в то же время несла похожие на лопатки зубы. Высоко расположенные на черепе ноздри свидетельствовали о водном образе жизни. Мы назвали этого карлика доницепсом (в честь реки Дон, на которой он был найден). Его родственные связи с другими животными до сих пор остаются загадкой.

Сверху — нижняя челюсть тихвинскии из оврага Кызыл-сай в Оренбургской области, снизу — нижняя челюсть целодонтогната из балки Липовской на Донской Луке.

Целодонтогнатуса мы обнаружили выше по оврагу в богатых костями косослоистых песчаниках. Сначала Сергей Павлович нашел его зуб, совершенно непохожий на зубы тихвинский. Зуб был столь необычен, что мы не могли понять, кому он принадлежит. Прошло некоторое время, и я, отколов крупный кусок песчаника, неожиданно увидел на нем отпечаток маленькой челюсти. Пока я удивленно озирался, силясь понять, куда исчезла сама кость, Сергей Павлович достал эту челюсть из-под моего ботинка. Она принадлежала обладателю странных зубов — представителю нового рода проколофонов. В дальнейшем мы нашли в Липовской балке еще несколько таких же челюстей.

Изучив целодонтогнатуса, я понял, что в отличие от тихвинский, родственной западноевропейским проколофонам, новый род принадлежал к родословной линии, пришедшей к нам из далеких краев — с некогда существовавшего южного материка Гондваны. На сохранившихся осколках этого материка, самым крупным из которых является Африка, найдены его ближайшие родичи.

Когда мы в последний раз возвращались из балки Липовской, Донская Лука, подарившая нам столь интересные находки, казалось, никак не хотела расставаться со своими сокровищами. Накануне прошел сильный дождь, и выезд из балки сильно «развезло». Тяжело груженная машина имела мало шансов пробраться через грязь. Наш шофер был очень горазд на скоропалительные решения. Сколь легко он их принимал, столь же легко и быстро падал духом. Прежде всего он задумал взять штурмом высокий крутой склон в верховьях балки. Машина долго с воем карабкалась вверх, но неизменно скатывалась назад по скользкой траве. Шофер отчаялся, но вдруг воспрянул, решив, что, без сомнения, переедет через грязь в устье балки. Мы ринулись туда и глазом не успели моргнуть, как машина прочно застряла.

Уже в сумерках добрались мы пешком до ближайшей станицы, найдя ее скорее по звукам соловьиных трелей в роще тополей, чем по смутным силуэтам хат. Безошибочно выбрав в качестве наиболее перспективного пункта клуб, мы разыскали там тракториста, который и вызволил нас из плена.

Утром, сокращая путь, мы решили переправиться через Дон у станицы Сиротинской, чтобы не выбираться на Калач к большому самоходному парому. Небольшой катерок с романтическим названием «Лебедь» быстро помчал маленький сельский паромчик через широко разлившуюся реку, мимо затопленных рощ, живописно выступающих своими верхушками над водой. Кроме нашей машины, на пароме разместились еще два грузовика и несколько местных жителей. На другом берегу нас подстерегало новое неожиданное препятствие. Съезд с парома представлял собой не помост, а лишь два неотесанных бревна. Привычные местные шоферы смело и легко провели свои машины на берег. При виде этой картины лицо у нашего водителя вытянулось. Нам, хорошо его знавшим, тоже стало не по себе. Наконец, с выпученными от напряжения глазами, он медленно свел машину с парома, счастливо зацепив одним из колес лишь краешек сходни.

Однако на этом наши злоключения не кончились. Перед нами расстилалась песчаная пустынная пойма шириной в несколько десятков километров. Начались расспросы о хорошей дороге на Волгоград. И, как часто бывает, мы ошиблись всего на один поворот, попав именно туда, куда нам не советовали ехать. Это был неясный след трактора, вскоре затерявшийся в песках. Мы даже не успели опомниться, как оказались в совершенно безлюдной местности. Машина, сильно буксуя, еле пробиралась через барханчики. Я никак не ожидал, что здесь может быть такая глушь. После нескольких часов борьбы оказавшаяся столь коварной пойма Дона выпустила похитителей сокровищ из своих цепких лап, и мы выбрались на большой тракт, ведущий в Волгоград. Вот так нелегко досталась нам находка новых ящеров-лилипутов.

Снова на Донгузе. Лягушкоящеры

Изучение эволюции жизни на Земле — это сложная и трудная для ученых задача: им иногда кажется, что эволюция подобна хитрому и сложному человеку, которого трудно понять и раскусить. Она может быть скрытой — масса живших на Земле организмов имеет неизвестное нам происхождение. Она может быть капризной и изменчивой — делать совершенно непохожими друг на друга близких родственников, таких, например, как птицы и крокодилы. Она может хитрить и маскировать одних животных под других, совершенно от них далеких, например, китов под рыб.

Наконец, эволюция может быть двуличной и подчас не дает возможности ученому понять, с какими же организмами он имеет дело. Один из таких «двуличных поступков» эволюции, доставивший палеонтологам немало хлопот, — батрахозавры, или лягушкоящеры. Видимо, не многие знают, что более двухсот миллионов лет назад жили на земле такие существа, которые одновременно походили и на земноводных и на пресмыкающихся. Ученые никак не могли решить, к какому же из этих классов их отнести.

Лягушкоящеры. Сверху — сеймурия, снизу — котлассия.

Впервые остатки лягушкоящера попали в руки исследователей еще в прошлом веке. Их представителя нашли в нижнепермских отложениях Северной Америки. Новое ископаемое животное получило название сеймурия. Крупнейший американский палеонтолог Е. Д. Коп сразу же с изумлением обнаружил, что оно одновременно похоже и на земноводное, и на пресмыкающееся. Но сеймурия никак не могла быть переходной формой между классами, предковой для всех рептилий. Она существовала в слишком позднее для этого время, когда рептилии прошли уже значительный путь развития. В дальнейшем оказалось, что у сеймурии было немало родственников, живших в еще более позднее время. Некоторые из них существовали на территории нашей страны. Их скелеты раскопал на Северной Двине в отложениях Времени Великих Озер В. П. Амалицкий. Найденного им около города Котласа нового лягушкоящера, отличавшегося широким округлым черепом, он назвал котлассия.