Летящие по струнам - скользящие по граням - Александр Абердин

Синеус огладил бороду и ответил:

- А когда захочешь, Матвей Никитич, но всё же будет лучше, если ровно в два часа мы будем начинать наши занятия, чтобы самое главное и сокровенное, на сумерки оставалось. Только я так думаю, мне лучше для этого в именье перебраться, Никита Василич. Ты уж выдели мне, старому, каку каморку.

- Вот ещё! - Возмутился я - В моих комнатах поселишься! Я не потерплю, чтобы мой первый учитель в каморке ютился. Если тебе не понравится угловая комната с изразцовой печью, то можешь мою спальню занять, я тебе даже кровать с балдахином отдам, Максим Демидович.

Меня поддержала маменька:

- И я про то давно тебе говорю, Максимушка. Только ты лучше меня послушай, поселись в верхних комнатах, рядом с библиотекой, там всегда тихо и покойно.

На том и порешили, но деду Максиму понравилось моё предложение, хотя маменькино и было лучше. Наверху действительно никогда не бегали по коридорам дети домашних слуг моих родителей. Странно, но хотя я и был старше Матвеевых родителей, изображая их сына, стал к ним относиться точно так же, как и к своим родителям, но с поправкой на местные условия, обычаи и нравы. После завтрака мы пошли в кузницу, а отец тем временем отправил Прохора людьми и двумя большими подводами в дом колдуна, чтобы те забрали оттуда все го вещи кроме тех, которые находились на специальной, колдовской половине. Дед Максим по пути на хозяйственный двор спросил у меня:

- Матвей Никитич, а там наверху найдётся большая горница для моей колдовской кухни? Она у меня не шибко большая.

- Найдётся-найдётся, дед Максим. - Успокоил я колдуна и с улыбкой добавил - Здорово, теперь мы сможем все вчетвером по вечерам поговорить у камина о колдовском искусстве.

- Да, какое же это искусство? - Изумился Синеус - Обычное колдовство и нету в нём никакого искусства.

На этот счёт я имел иное мнение и потому сказал, подходя к широким воротам кузницы:

- Сейчас сам увидишь, Максим Демидович. - Войдя внутрь я громко поздоровался - Доброго тебе здоровья, Потап Архипыч.

Наш дворовый кузнец, как всегда поутру, сидел в железном ящике на большой наковальне, брал силу от железа. Толкнув дверцу, он ответил мне сильным, красивым голосом:

- И ты будь здрав, молодой боярин-колдун. С чем-то новеньким пожаловал к старику? Расскажи-расскажи, порадуй старого новой придумкой. У тебя они одна затейливее другой.

Потап Архипович был мужчиной среднего роста и совсем не той комплекции, чтобы в нём можно было сразу же заподозрить кузнеца. Правда, его выдавали руки с большими ладонями, в которые въелся металл. Своими руками кузнеца-колдуна, Потап Архипыч мог творить настоящие чудеса. К нам тотчас подошли четверо его подмастерье, здоровенных, могучих мужиков, в совокупности настоящий подъёмный кран. Вскоре нам предстояло сладить для Петра Ивановича колдовскую буровую машину, которая пробурит скважину глубиной в восемьсот шестьдесят метров. Когда я показал её эскизный рисунок кузнецу, тот чуть до потолка не подпрыгнул, но я и раньше делал ему такие заказы, что он только диву давался, но брался за них с азартом и из-под его рук выходили совершенно фантастические вещи. Пожав ему и подмастерьям руки, я попросил:

- Николай, принеси сюда ящик с формовочной глиной, а ты, Митрофан, трёхпудовый слиток самой чистой меди. Мы сейчас будем для деда Максима кресло китайского императора робить.

- Кресло китайского императора? - Удивился дед Максим и честно признался - Даже и не слыхивал о таком.

Я пожал плечами и ответил:

- Викула Никитич видел такое в одном древнем храме. На таком кресле древние китайские императоры по несколько часов в день сиживали и потому даже в глубокой старости имели по два десятка молодых наложниц, а от них детей.

Это точно была брехня, да, кто же это проверит? Древние знания и на Земле Магии тоже терялись безвозвратно, а то кресло, которое должен был изготовить для деда Максима наш кузнец-колдун, представляло из себя самый обычный медный аппликатор с множеством дырок, расположенных в особом порядке, и четырёхгранных пирамидок высотой в четыре миллиметра, изготовленный из меди, упрочнённой силовым полем, чтоб не изнашивался. Будучи курсантом космической академии, я провёл на нём не одну сотню часов, учась чувствовать телом гравитационные волны. Когда Николай принёс ящик с тонко помолотой глиной, смешанной с кварцевой мукой, я сказал деду Максиму:

- А теперь, Максим Демидович, тебе нужно снять штаны, плотно натянуть спереди подштанники и сесть на эту глину, чтобы получился точный отпечаток твоего гузна. Тут очень важно, чтобы та медная плита, которую мы по этому оттиску изготовим, идеально к нему прилегала.

Колдун почесал затылок и спросил:

- Так может тогда лучше голой задницей в глину сесть?

Через полчаса мы имели гипсовый слепок зада главного колдуна Максима Синеуса, а дед Потап уже намылился сварганить и себе точно такое же кресло. Про потенцию я не соврал, даже после часового сидения на «кресле китайского императора», так мы называли этот аппликатор, хотелось тут же рвануть в самоволку и мы на первых порах бегали, ничего не поделаешь, ведь против природы не попрёшь, но потом привыкали и малость успокаивались. Относительно же деда Максима я не переживал, у него была пассия, вдова из числа наших дворовых крестьянок. Ещё через полтора часа колдун вертел в руках полированное медное сидало толщиной в полтора сантиметра, всё испещрённое отверстиями различного размера и формы, и усеянное гранёными пирамидками. Пустив его по рукам, он с уважением сказал:

- Чую я, мужики, что в кресле китайского императора просто дикая силища сосредоточена и она в него не из твоих золотых рук перешла, Потап Архипович. Завтра же приготовься изготовить такие же кресла для Антона Василича и Никиты Василича. Грех наших бояр лишать такого прекрасного средства.

Я чуть было не ляпнул, что и для маменьки тоже, но сдержался. Той ещё нужно было работать и работать над собой, чтобы сиживать за ужином на кресле китайского императора. Мы вышли из кузницы и пошли на конюшню снова закладывать двуколку. Через полчаса мы не спеша ехали по бездорожью и я вполголоса, чтобы не сбивать деда Максима, рассказывал ему:

- Чувствуешь, дед, как снизу, словно ветерком повеяло, это под землёй, на глубине в девятьсот метров в этом месте, среди известняков карстовая полость образовалась. Большая, однако, в ней целая деревня поместится, а на дне неё чуешь, вода стоит, но озерцо небольшое. Ничего, рано или поздно подводная река его наполнит и тогда здесь можно скважину пробудить. Вода там, скажу я тебе, чистая и очень вкусная. Куда лучше, чем в Плаве. А вот теперь слышишь, словно что-то шумит? Это угольный пласт лежит, но он неудобный, под большим углом вниз уходит. Такой уголь добывать, только мучиться. У каждого вещества, Максим Демидович, своя плотность и потому своя масса, а масса, это не только вес камня, но ещё и волны, которые твоё сидало сейчас усиливает и ты их чувствуешь особенно хорошо. Викула Никитич года три с собой возил кресло китайского императора, но так до дома и не довёз. Его у него какой-то байстрюк спёр и сменял на бочонок вина у торговца, а тот такую драгоценную вещь на простой металл переплавил. Потому-то он и изъял записи о нём из своей путеведной рукописи. Видать стыдно стало. Ну, а мне, когда он меня посетил, оно теперь ни к чему. Я и сидя верхом на лошади могу всё прекрасно воспринимать, но не делаю этого, стараюсь отвлечься, чтобы не думать, что там внизу находится.

Колдун тихо шепнул мне в ответ:

- Теперь я понимаю, что за силищу я ощутил, когда взял в руки кресло китайского императора, Матюша, всю мощь Земли.

На следующий день, после обеда, мы поднялись с дедом Максимом в его апартаменты, состоящие из пяти комнат, одна из которых, самая большая, была превращена в алхимическую лабораторию. Рано утром мы на четырёх телегах привезли из его дома неподалёку от леса, в который управляющий тут же вселил лесника, всё его колдовское добро, занесли его наверх и разложили по книжным шкафам. Во время обеда маменька попросила колдуна сварить зелье для сорока восьми человек, столько адептов у него появилось. Ну, какими колдунами все они станут это ещё вопрос, но то, что теперь наша дворня станет реже хворать это факт. Максим Демидович усадил меня в колдовской кухне в удобное кресло возле окна, подтащил к нему небольшой сундук и достал его странную вещицу, в которой я сразу же узнал украинский музыкальный инструмент - бугай, но этот был немного необычным и, судя по всему, должен издавать очень низкие звуки, которые могли уходить в область инфразвука. Сев во второе кресло, колдун поставил бугай у себя между ног и сказал:

- Матюша, в то, о чём я тебе сейчас скажу, не хотят верить даже многие колдуны, а маги, так те и подавно смеются над дикими и дремучими русичами, но так оно и есть. Вот ты вчера рассказывал мне о невидимых и неслышимых волнах, так вот что я тебе скажу, друг мой сердечный, вся магия и колдовство в нашем мире происходят от очень тихих, едва слышимых звуков. Они пронизывают весь мир, а колдуны и маги с помощью своей колдовской силы их всего лишь нацеливают на что-нибудь и заставляют творить чудеса. Какие? Ну, тут кто чему обучен и на что способен. С помощью этой штуки, Матюша, можно даже не будучи колдуном творить колдовство. Вот послушай.