Дикая родня (СИ) - Данина Лилия

— Вы безумны, — прошептала женщина, с ужасом смотря на него.

— Вовсе нет, дорогая, — невозмутимо взглянул на неё Орнан-Ндэ. — Я расчётлив. Кровь нескольких Вечных даст вечную жизнь всему нашему племени. Я готов принести эту жертву. И наградой мне будет благодарность потомков.

— Сволочи! — возмутился Яхра. — Что мы вам сделали?!

— Вы хотите сыграть с опасными силами, — заметил Дарч, голос его клокотал от едва сдерживаемого гнева. — Уверены, что потянете «благодарность» потомков?

Один из альбиносов быстро подошёл к старому самину и что-то прошептал ему, Дарч не услышал. Старейшина хмыкнул и кивнул, затем поднял на капитана весёлый взгляд.

— Увы, пора прощаться, собратья, — насмешливо проговорил он. — Дела, дела… Был рад встретиться с вами, капитан, — коротко поклонился он Дарчу. — Искренне рад!

Орнан-Ндэ довольно расхохотался и отвернулся от них. Один из альбиносов проводил его до выхода.

— Осторожнее, Старейшина, — окликнул его Дарч. — Смотрите, как бы благодарность потомков не обернулась проклятиями.

ГЛАВА V. Матриарх

Часть 1. Тени прошлого

Ему снился дождь. Чёрная ночь озарялась редкими зарницами прошедшей грозы. Лес шумел густыми кронами, скрипел ветвями, многочисленные голоса его казались взволнованными, словно предупреждали о чём-то остановившегося на краю глубокого оврага человека. Котов оглянулся на густые заросли, медленно отступая назад, подчиняясь порыву бежать отсюда, спасаться. А из непроглядной черноты на него смотрела тысячью глаз сама Тьма.

Александр дёрнулся и очнулся, сразу же почувствовав царившую вокруг кислотную вонь. С трудом разлепил глаза, но это не помогло определиться, куда его занесло. Было так темно, что он не видел ни зги. На грудь, плечи и живот что-то давило, словно его обнимал огромный каменный полоз. Тьма вокруг была непроглядная, но живая, дышащая и движущаяся, это прекрасно ощущалось даже через вонючий кислотный воздух.

По хребту Котова пробежался мороз, а внутренности сжались в испуганный комок. Он попробовал выбраться из зажавших его колец. Рядом что-то зашевелилось, и покоритель попытался отшатнуться, но его крепко удерживало на месте, обнимая вокруг груди и пояса. Он забарахтался, пытаясь вырваться, и чувствуя, как стремительно теряет самообладание, а внутренности прожигает животный ужас.

— Пусти! Отпусти!!! — хрипло крикнул он в отчаянии, пытаясь вырваться и напрочь забыв, что может призвать на помощь верные молнии — отвык от них за время полётов.

От крика, или нет, но хватка на груди и плечах ослабла, словно его и впрямь послушно выпустили. Александр выскользнул и приземлился на четвереньки, на что-то скользкое и омерзительно-липкое, сразу же приставшее к подошвам ботинок и ладоням. Кислотный запах стал сильнее, и покоритель, брезгливо морщась, поспешил водрузить себя на ноги и покинуть опасное пятно, пытаясь стереть липкую субстанцию с рук.

Глаза по-прежнему не могли уловить даже крох света, и двигался покоритель на ощупь. Под руку очень кстати попался какой-то ребристый камень, и Александр принялся отирать об него ладони, желая поскорее отделаться от налипшей мерзости, чувствуя, как она застывает на коже не хуже, чем слюни Сомра. Но «камень» дёрнулся из-под рук человека, а Котов услышал предупреждающее шипение, нечто чувствительно хлестнуло его по левой ноге, и покоритель замер. Над головой зашевелилось что-то большое, густой, пропитанный кислыми парами воздух задвигался, принося новые незнакомые запахи, и пещеру огласило тихое гортанное рычание, перешедшее в сдавленное шипение. Рядом с Александром опустился кто-то огромный, и он протянул руку, осторожно ощупывая твёрдую ребристую поверхность, которую принял за камень. Оно снова пошевелилось и заворчало-зашипело, подавшись ближе к человеку.

Покоритель, не сразу вспомнив нужное Слово, призвал небольшую молнию и медленно повернулся, подняв её выше. Со всех сторон раздалось многоголосое шипение. В тусклом свете молнии заблестели обсидианом гладкие чёрные тела, закрывшие под собой весь пол и стены. И все безглазые морды были сейчас направлены на него, Александра. Он отпустил молнию вверх, и искрящийся шарик полетел к потолку, с которого тоже щерили пасти жуткие зубастые твари, порскнувшие в разные стороны, стоило молнии приблизиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Сколько же вас здесь… — ошалело пробормотал Александр, оглядывая потрясённым взглядом орды бестий не иначе восставших из кошмаров чёрных.

Но ожидаемого ужаса он не ощущал. Напротив, что-то радостно скреблось внутри, рвалось наружу, словно желало поприветствовать окружившую его рать. Словно после всех лет скитаний он наконец-то вернулся домой… Это было одновременно и дико, и непонятно, но, несмотря на весь сюрреализм происходящего, ощущение, что он среди своих, не спешило отпускать Котова.

Они тоже рассматривали его, хотя глаз Александр у них не заметил. Гладкие вытянутые морды, черепа спрятаны в прочные панцири, поджарые тела, длинные пятипалые лапы, ребристые хвосты с острыми лезвиями на концах. Александр обернулся и задрал голову, рассматривая сгустившуюся над ним «тьму».

Она полулежала в своём вылепленном коконе, приподнявшись на когтистых руках. Обсидианово-чёрное поджарое тело казалось огромным, не меньше девяти метров, а с ужасающим ребристым хвостом, какой она опустила рядом с человеком, словно загораживая его от остальных бестий, будет ещё больше. Массивная костяная корона надёжно защищала череп, из лопаток выходили длинные костяные выросты, не позволяющие заваливаться этой «короне» на спину.

Матриарх. Глава улья. С такими Александру встречаться ещё не приходилось. Впрочем, и с маленькими тварями он встретился только раз, и та встреча едва не стоила ему жизни.

Он мог бы создать переход и вновь оказаться на Ящере, если тот ещё существует. Но что-то не позволяло этого сделать. И это что-то находилось в нём самом, заставляя язык молчать, а тело стоять на месте. Матриарх склонила к нему массивную голову и издала протяжный урчащий звук, наполненный такой нежностью, какая могла быть присуща только матери.

— Чуешь его, — обречённо усмехнулся Александр, протянув к ней руку, в ладонь осторожно ткнулся влажный тёплый нос. — Он здесь…

Огромный хвост осторожно обнял человека и поднял над полом. Матриарх издала жалобный стон, притянув его к себе, а Котов в её руках молча опустил голову, позволяя ей осторожно ощупать сначала спину с шеей, а затем и голову. На затылке под волосами пряталась старая чёрная татуировка — Нерушимая Печать. Её когда-то сделал Ларга, чтобы оградить разум и душу своего ученика от влияния иной сущности, захватившей его тело. Изгнать окончательно руфа самину не удалось, это грозило неизбежной гибелью человеку. И наставник запер чужака, поставив Печать, которую никто, кроме него, не сможет снять. Александр жил с нею много лет, чувствуя спящее оцепенение пленённой сущности, запертой в его теле.

Руфы — жители иного мира. Тёмного и холодного. Там нет солнца и нет даже звёзд. Этот мир сам как огромная Тень, и сущности, обитающие в нём, слабо походят на живых, но они могут очень эффективно эту самую жизнь отнимать у других.

Виски и затылок кольнула острая боль, Александр сдавленно зашипел. Огромный палец отстранился, а она издала ещё один полустон-полурык, на этот раз виноватый. Попытка снять Нерушимую Печать тому, кто её не накладывал, не может закончиться ничем хорошим, но что будет, если это попробует сделать одно из сильнейших созданий мира теней? Котов лишь тяжело вздохнул, уткнувшись лбом в прохладную грудную пластину, сам не понимая чего ему на самом деле хочется. Одна его часть вполне разумно требовала сматываться из этой пещеры, пока он ещё хоть что-то соображает. А другая… другая отчаянно взывала к Матери об освобождении. Он проснулся и вновь захотел на свободу.

Часть 2. Выбор

Ардж-Троу молчал, когда они шли по тёмным коридорам базы. Молчал, когда они вышли на улицу и направились к ожидающей их группе воинов — бывших соклановцев Арджа. Но, когда в обозримой близости перестали маячить лысые уроды, он не выдержал.