Гуд бай, Берлин! - Вольфганг Херрндорф

– Дерьмище, – сказал он.

Раньше мы вообще не задумывались о том, что когда-нибудь придется заправляться. Сначала мне показалось, что это вообще не проблема: заправка в двух километрах, деньги есть. Но через пару секунд до меня дошло, что заправщики могут слегка удивиться, увидев в машине двух восьмиклассников. Можно было бы и раньше сообразить.

– Эй, мне на полтинник! Сдачи не надо, – обратился Чик к воображаемому заправщику и расхохотался.

Но к заправке мы все-таки подъехали. Рядом была еще и кафешка. Время было обеденное, и народу там ошивалась целая туча. Чик проехал мимо дизельных колонок и припарковался между двумя фурами с прицепами, чтобы не светиться. Мы тоскливо огляделись. Чик выразился в том смысле, что бензина нам здесь в жизни не достать. А я предложил просто открыть теннисным мячиком следующую машину.

– Слишком людно, – сказал Чик.

– Ну, подождем, пока людей станет меньше.

– Нет, ждем до вечера, – сказал Чик. – Потом один идет к дальней колонке, другой подъезжает на машине, быстро наливаем и рвем отсюда. Заодно и денег сэкономим.

Он считал, что это страшно гениальный план, как минимум, как переход Ганнибала через Альпы. И я бы, может, с ним согласился, если бы знал, как заправлять машину. Но я ни разу не держал бензинового «пистолета» в руках. Да и Чик, как выяснилось, тоже. Там на рукоятке не только большой курок, а еще и маленький – для закрепления или еще для чего. Я часто видел, как папа заправляет машину, но ни разу внимательно не присматривался.

В общем, мы купили себе по большому мороженому в магазинчике при заправке, уселись на ступеньках ровно напротив колонок и стали смотреть, как люди заправляются. Оказалось, что это совсем не сложно. Только вот чтобы наполнить бак, нужна целая вечность. А рядом постоянно кто-нибудь крутится, и оператору все видно через панорамное окно. Можно было, конечно, залить всего пару литров и рвануть, но тогда тут же пришлось бы останавливаться на следующей заправке.

– Ты мячик-то не потерял? – спросил я и кивнул в сторону парковки. – Там куча прекрасных машин.

– Нельзя же каждый раз красть новую машину, когда заканчивается бензин.

– Но мячик у тебя есть? – я взглянул на Чика. Он сидел, опершись локтями на колени и обхватив голову руками.

– Да-да-да, – отозвался он. А потом толкнул целую речь о том, что и «Ниву» мы вообще-то собирались поставить на место, и что нельзя красть сто машин подряд и всякое такое. Звучало это все очень убедительно. Но неужели наше путешествие из-за этого закончится прямо сейчас?

У колонки остановился красный «Порше». Из него вышла блондинка с длинными розовыми ногтями и потянулась за шлангом – и тут до меня дошло, как нам добраться до бензина. Надо просто слить из какой-нибудь другой машины! Это ведь очень просто. Нужен только шланг. Его надо опустить в бензобак, потянуть воздух ртом и тогда бензин побежит по шлангу вверх. Я про это читал в книжке, которую мне подарили, когда я пошел в первый класс – ну, такая книжка, где обо всем на свете написано и все на свете объяснено, для шестилеток. Нет, конечно, в этой книжке для шестилеток не объяснялось, как красть бензин. Но я вспомнил картинку, где был нарисован стол, а на нем кастрюля. В кастрюле была вода, а через край висел шланг, и вода поднималась по этому шлангу, а потом бежала вниз. Ну, по какому-то там физическому закону…

– Что за бред? Как это вода побежит снизу вверх?

– Нужно сначала отсосать воздух.

– Ты что, про земное притяжение не в курсе? Вверх ничего не течет.

– Все дело в том, что потом оно течет вниз и в итоге оказывается ниже, чем изначально. В этом дело.

– Но бензин же не знает, что он потом еще вниз потечет.

– Это такой закон физики. Он как-то там называется, какая-то там сила. Какие-то там емкости или сосуды. Да, закон каких-то сосудов.

– Бред, – сказал Чик. – Бред какой-то кобылы, а не закон.

– А в фильмах ты такого никогда не видел?

– Ага, в фильмах.

– Я про это в одной книжке читал, – сказал я. Что книжка была для шестилеток, я распространяться не стал. – Что-то на «с». Закон соответствия. Закон соответственных состояний, что ли.

– Соответственная брехня.

– Нет, это что-то другое… А, вспомнил! Сообщающиеся! Закон сообщающихся сосудов.

Чик промолчал. Он явно все еще не верил. Но то, что я вспомнил название закона, несколько обезоружило его. Я стал что-то нести про то, что закон сообщающихся сосудов сильнее закона земного притяжения и все такое, но по большей части только для того, чтобы подбодрить самого себя, а то мне очень не хотелось, чтобы наше путешествие закончилось вот так, на этой заправке. Потому что сам я таких фокусов со шлангом никогда не видел.

Мы снова съели по мороженому, а потом еще по одному и, раз ничего лучшего в голову все равно не приходило, решили хотя бы попробовать.

29

Загвоздка, конечно, была в том, что шланга у нас не было. В поисках чего-нибудь подходящего мы обошли сначала пустырь за заправкой, потом перелесок, потом поле за ним. Мы отходили все дальше и дальше. Нам попадались автомобильные колпаки, куски полиэтиленовой пленки, пластиковые бутылки, кучи пивных банок. Мы нашли даже пятилитровую канистру без крышки, но ничего похожего на шланг не было. Искали мы чуть не два часа, а попутно строили новые планы о том, как отсюда выбраться. Планы становились все абсурднее, и это, конечно, настроения не повышало. Ни тебе шланга, ни трубки, ни кабеля с изоляцией. А ведь всякая такая фигня, когда она не нужна, просто кучами валяется вокруг.

Чик зашел в магазин на заправке и проинспектировал все автомобильные принадлежности и вообще весь ассортимент, но никаких шлангов там не было. Зато вышел он из магазина с целой охапкой соломинок для лимонада. Мы попытались воткнуть их одну в другую, чтобы получилась длинная трубочка, но одного взгляда на эту кривую конструкцию было достаточно, чтобы и трехлетний младенец с задержкой в развитии сообразил, что заправить машину с помощью этого не получится.

Но тут Чику кое-что пришло в голову. Он вспомнил, что мы проезжали свалку. Я никакой свалки не помнил, но он был совершенно уверен, что с правой стороны, в паре километров от заправки, точно были огромные кучи мусора. Если уж где-нибудь на этой планете вообще водятся шланги, то там они точно есть.

Мы шли вдоль ограждения автобана по узенькой тропинке, потом – через поля и перелезая через заборы, но не теряя шоссе из виду. Стояла страшная жара, как и в предыдущие дни, около леса висели тучи насекомых. Мы шли больше часа, но никакой свалки не видели. Мне уже все осточертело, и я был готов бросить эту затею со шлангом. Но теперь вдруг Чик твердо поверил в ее спасительность и ни за что не хотел возвращаться с пустыми руками. Пока мы спорили, что делать, вдоль дорожки появились огромные заросли ежевики. Кусты тянулись метров сто, и ягоды в основном висели еще зеленые, но в тех местах, куда падали прямые солнечные лучи, было довольно много спелых ежевичин, и на вкус они были просто офигительные. Не знаю, говорил ли я уже об этом, но больше всего на свете я люблю ежевику. Так что мы остановились и стали рвать ягоды – каждый съел килограмм по сто, не меньше – после чего лица у нас стали как накрашенные, все в фиолетовых пятнах.

После ежевики настроение у меня улучшилось, и я был уже не против еще хоть часами идти к светлой шланговой цели. Действительно, свалку мы увидели только часа через два. Перед нами поднимались огромные мусорные горы, со всех сторон окруженные лесом и автобаном, и мы, конечно, были не единственными, кто по ним ползал. Где-то далеко виднелся сгорбленный старик, собиравший провода. Еще там была жутко грязная девчонка примерно нашего возраста и двое каких-то детей. Но, кажется, все они были сами по себе.

Я осмотрел одну груду старых домашних вещей и нашел там два фотоальбома, которые мне захотелось показать Чику. В одном из них были фотографии семьи: кучи снимков отца, матери, сына и собаки – и на каждой фотке все они сияли, даже пес. Я пролистал весь альбом, но, в конце концов, выбросил его – мне от него стало жутко грустно. Я стал думать о своей маме, о том, как ей плохо, и как она будет волноваться, если все это откроется. Тут я поскользнулся на какой-то склизкой доске и упал в кучу гнилых овощей.

Чик залез на другую гору мусора и нашел там большую коричневую пластиковую канистру с носиком. Он пробарабанил по ней кулаком что-то победное и поднял ее над головой. Канистра – это, конечно, круто. Но шлангов-то нет как нет.

Я изо всех сил выглядывал стиральные машины, но у всех, что я нашел, почему-то отсутствовали барабаны и шланги. Когда сгорбленный старик проходил мимо меня, я спросил у него, не знает ли он случайно, почему стиральные машины здесь все без шлангов, но он, почти не отрывая глаз от мусора, показал пальцем на ухо – типа он глухой. А потом грязная девочка, как какой-то маленький проворный зверек, проскользнула мимо, даже не взглянув на меня. Она была босая, и ноги у нее были черные до самых колен. На ней были закатанные камуфляжные штаны и задрипанная футболка. Глаза у нее были узкие, губы – пухлые, нос – приплюснутый, а волосы выглядели так, будто когда их стригли, сломалась машинка. Я решил, что лучше с ней не заговаривать. Подмышкой она держала деревянный ящичек, и было непонятно, сейчас она нашла его или всегда носит в нем что-то секретное, да и вообще – что она здесь делает.